Надежда феникса (СИ) - Эльденберт Марина. Страница 37

— Почему?

— Потому что ступить на них может только тот, в чьих венах течет кровь алой сирин или по приглашению. Для всех остальных там стоит магическая завеса, преодолеть которую не способен даже очень сильный маг. Исключение разве что — императорская семья. По крайней мере, так было когда-то.

Я навострила уши.

— Вот как?

— Да, сила сильнейшего рода фениксов способна обойти любую магическую защиту. — Миранхард пристально на меня посмотрел, а я почувствовала себя неловко.

В конце концов, на свидание… тьфу ты, на прогулку меня пригласил именно он, а я обо всяких фениксах продолжаю думать!

— И как же мы туда доберемся?

— Уже привычным для вас способом. Полетите на драконе, — Миранхард протянул мне корзинку с содержимым для пикника. Права я была. Тяжелая. — Не переживайте, Надежда, здесь нас никто не увидит и не наградит привилегией моей избранной. Эти земли пустуют с того самого дня, как алые сирин исчезли. 

— Что известно об их исчезновении?

— А что известно вам? — вернул мне вопрос дракон за миг до того, как начать перевоплощение.

Хороший способ сменить тему, чего уж там. Но, к счастью, в драконоформе он тоже умел разговаривать, поэтому молчала я только до тех пор, пока не забралась на него вместе с корзинкой. Уже привычно удобно устроилась, зажала между коленями не только драконову шею, но и корзину.

— Не бойтесь, — пророкотал Миранхард. — Я поставлю щит в этот раз.

— Опасаетесь, что еда улетит? — поинтересовалась я. В другой ситуации пошутила бы, что под едой подразумеваю себя, но совестно такое говорить дракону, который при всех объявил тебя избранной.

— Здесь ветра сильнее, Надежда. Я не прощу себя, если с вами что-то случится.

Да, о ветрах я как-то сразу не подумала. А вот о том, что он дальше сказал, вообще лучше не думать. Слишком проникновенно это было сказано. И слишком сильно.

— Мне неизвестно почти ничего, — призналась я. — Только то, что алые сирин исчезли. Моя бабушка тоже ничего не знает, в книгах, в новейшей истории алых сирин, там по сути точно такие же минимальные сведения: вот они были, а вот их нет.

Дракон стремительно взмыл ввысь, но на этот раз меня даже не качнуло: видимо, щит надежно защищал от любых колебаний, вибраций, а заодно и от порывов и потоков воздуха. На этот раз мы летели не так высоко, да и чуть помедленнее. Он заговорил, только когда мы оставили скалы и море позади, пронеслись над равниной и устремились к ближайшему лесу, за которым вырастали горы.

Горы материка Аохаана, это я помнила по библиотечному ликбезу. Сама не знаю, почему, мое сердце забилось чаще, заколотилось в предвкушении чего-то неизведанного, в отчаянном восторге.

Который мощно перебил дракон:

— Я думал, Легран поставил вас в известность, Надежда. О том, что его род проклят последней алой сирин нашего мира.

От такой новости я чуть с дракона не свалилась. Буквально. Дернулась,  потеряла равновесие и поехала назад, потому что именно в этот момент Миранхард решил чуть поднабрать высоту над лесом. К счастью, свалиться мне не грозило благодаря щиту, но я все-таки покрепче вцепилась в поднятые чешуйки.

— Это ты откуда узнал? — от неожиданности даже перешла на «ты».

— Свидетелем этой истории стал мой прадед, — произнес дракон. — Истории и последствий.

— А… какие были последствия?

— Для того, кто проклятие на себя принял, мягко говоря, неутешительные. Он сразу на месте умер.

Я вцепилась в чешуйки еще сильнее.

— Отец Леграна взошел на престол. Но сила его была уже не такой как прежде в роду фениксов, много всего в те годы произошло. Назревал передел власти, и, если бы мой прадед не выступил на стороне императорской семьи, возможно, была бы война. Игры очень упирали на бессилие нового правителя, особенно дед Лавэя. Их очередь править была следом за фениксами, и, разумеется, они бы не отказались прийти к власти на несколько веков пораньше. — Мы с Миранхардом пролетели лес, огромный, тревожно шумящий листвой под порывами ветра, и начали снижаться. — Мы поддержали фениксов, и только благодаря этому все закончилось мирно. Только когда случилось нашествие тварей из леса Шаэри, отец Леграна ценой своей жизни их остановил. Мы не успели: слишком поздно узнали, слишком поздно пришли на помощь, а он без своей истинной силы и так долго продержался. После его смерти Легран стал самым молодым императором в истории. Хотя на него тоже игры наседали, он выстоял. В поединке с отцом Лавэя победил.

Я мигом вспомнила и про лес Шаэри, куда Легран отправил Виора, и прочее. Так вот, значит, как все было. В груди очень неприятно защемило, и весь восторг от предстоящего схлопнулся. Сразу расхотелось лететь туда, где все это началось. Больше того, началось по вине моих предков, одной из моих прародительниц. В общем-то, теперь понятно, почему Легран себя со мной так ведет. Если бы кто-то стал причиной смерти моих родных и таких событий, я бы его тоже наверное… ненавидела?

От этой мысли стало еще более горько, а Миранхард начал снижаться. В уютную долину между горами, которые теперь обступили со всех сторон. Здесь было еще более холодно и свежо. Хотя, возможно, холодно теперь было внутри меня.

— Почему случилось это проклятие? — задала вопрос, когда лапы дракона коснулись земли.

— Не представляю, Надежда. Предполагалось, что алые сирин и фениксы что-то очень серьезно не поделили. Но как было на самом деле, не знает никто.

Я вздохнула. Скатилась с дракона вместе с корзинкой и посмотрела на расстилающийся перед нами пейзаж: живописную реку, зеленую-зеленую траву, высокое ярко-голубое, почти как осенью, небо. Облака с темной каймой, намекающие на то, что новый порыв холодного ветра не за горами.

Пока я все это рассматривала, Миранхард обернулся и приблизился ко мне в своей привычно драконьей форме (не путать с драконоформой!). Надо будет у него поинтересоваться, какая магия собирает и разбирает дракона вместе с одеждой, в смысле, как все это работает. 

Правда, сейчас важнее другое.

— Так, ну и где начинаются земли алых сирин? — спросила я.

— Практически через пару шагов, — Миранхард кивнул.

— И что мне нужно сделать?

— Почувствовать свою силу и просто войти.

Вот с «почувствовать свою силу» у меня как раз были проблемы. По крайней мере, в последний решающий момент она послала меня далеко и надолго и оставила наедине с Фениксом. Который… в общем-то, я понимаю, почему хотел использовать меня для того, чтобы исцелить то проклятие.

С ума сойти!

Получается, я в каком-то смысле ему должна?

Почувствовав на себе взгляд Миранхарда, встрепенулась и шагнула вперед. К границе своих, тьфу ты, алосиринских земель. И впрямь почувствовала, как сгущается воздух, будто вибрируя передо мной. Возникшая перед глазами полупрозрачная дымка, как неосязаемое желе, свидетельствовала о том, что лучше бы мне вовремя подружиться с магией.

Прикрыв глаза, я сосредоточилась на знакомом тепле в груди. Точнее, на том, что должна была чувствовать. 

Ничего.

Опустилась к земле, положила на нее ладони, попытавшись позвать как тогда, в лесу. Снова ничего. Как я ни пыхтела, пытаясь вытащить свою магию из спячки, все было тщетно. Я была уже готова подниматься и сообщать Миранхарду, что мы летим обратно, и что пикник будет на краю того обрыва, куда нам открыли портал, когда вдруг снова подумала о Фениксе.

О том, чего он лишился по вине алых сирин. О том, как все могло бы быть, о том чувстве, которое завелось во мне и отказывалось разводиться. Все это нахлынуло на меня разом, затопив с макушки до пят, да так мощно, что я едва успела вздохнуть. А после дымка пошла рябью, в груди полыхнуло солнце столь яркое, что дышать стало нечем.

Преграда исчезла, я выпрямилась и протянула руку дракону. В каком-то трансе шагнув вперед и увлекая его за собой.

Того, что увидели мы, я точно не ожидала увидеть. По ту сторону завесы красовался исключительно пейзаж, здесь же нам открылась россыпь уютных домиков на склонах холмов. Деревянных, украшенных ажурными ставнями и навесами. Красивый дворец, тоже из дерева, из массивных бревен, но то ли из-за  цвета  — орехового, то ли из-за стараний архитектора и оформителей, легкий, будто кружевной. Все это выглядело так, будто хозяева пару дней назад уехали погостить, но уж точно не так, будто здесь несколько столетий никого не было.