Надежда феникса (СИ) - Эльденберт Марина. Страница 8

Он это так уверенно произнес, что его уверенность передалась мне. Понимаю, что у политических лидеров и братьев политических лидеров сто процентов внутри заложен какой-то переключатель, при нажатии на который им безоговорочно веришь, но… это было нечто более глубокое. На уровне чувств. Поэтому переспрашивать я не стала. Поэтому, а еще потому что мы снова вышли на тот прекрасный арочный балкон.

Сейчас море было залито только-только взошедшим солнцем, а точнее, только-только взошедшими солнцами, водная гладь блестела, раскаляясь вместе с набиравшим силу летним днем. Почему летним? Потому что только летом может быть так тепло, только летом может так быстро отступать прохлада, скрываясь в звенящем от зное воздухе.

— Здесь очень красиво, — произнесла я.

Произнесла от души, или от сердца? По крайней мере, в сердце точно что-то почувствовала, будто от него разошлись горячие теплые волны, и… рука Виоргана под моей дрогнула, он даже споткнулся, а потом посмотрел мне в глаза и хрипло произнес:

— Пожалуй, нам лучше поторопиться.

Вот и что это такое только что было?

Выяснить, правда, мне не позволили: брат Феникса так ускорился, что я чудом не летела за ним на парусах платья, два поворота — и вот мы уже на овальном балкончике, где в лучших традициях итальянских курортов накрыт стол на троих. Два стула уже были заняты бабушкой и Любой, чуть поодаль стояли слуги, готовые подавать нам еду по первому зову.

— Чудесного завтрака, ларэй, — уже более спокойно произнес мужчина, проводив меня до стола и отодвинув стул.

Люба присвистнула, но под строгим взглядом бабушки тут же сделала вид, что рассматривает виды.

Впрочем, стоило Виоргану отойти, как я подалась вперед:

— Ба! Что ты обо всем этом знаешь? 

— О чем именно? — уточнила бабуля, проследив, как выходит брат императора.

Здесь определенно творилось что-то странное, потому что моя бабуля, которая в свои восемьдесят пять сейчас выглядела от силы на пятьдесят, а то и сорок, вызывала у меня не меньше вопросов, чем вся история алых сирин и фениксов, вместе взятых.

— Как — о чем?! Об этом, — я обвела руками все сущее.

Все сущее, к слову, тоже было великолепным. С этого балкончика моря не было видно, зато было видно парк. Густые высокие деревья, некоторые украшенные цветами, благоухающие, как южные ночи в июне. Доносящиеся ароматы и свежий воздух кружили голову. Буквально. Я только сейчас обратила внимание, что воздух здесь прозрачный, кристально чистый, без каких-либо посторонних примесей в виде бензина, заводских выбросов и прочей прелести.

Пока я прокручивала это в голове, к нам приблизились слуги. Они открыли крышки расставленных по столу блюд, добавив к ароматам цветущего сада еще и ароматы вкуснющей еды. То, что вкуснющей, я поняла сразу, у меня в животе заурчало мгновенно и достаточно громко. Я бы смутилась, не будь рядом Любы: все внимание привлекала она. Точнее, ее рваные джинсы и рваный топ, на который слуги, как ни старались сохранять нейтралитет, смотрели очень большими глазами. Очень выразительными.

Правда, взгляды тут же отводили, а после и вовсе радостно поспешили удалиться, подчиняясь жесту бабушки. Что окончательно меня уверило в том, что эта женщина что-то знает!

Но, прежде чем я успела открыть рот, бабушка негромко произнесла:

— Понимаю, о чем ты хочешь спросить, Надежда. Но я сама знаю немногим больше твоего.

— Насколько немногим? — уточнила я, глядя на эту вмиг помолодевшую женщину, которую служба опеки сочла неспособной выполнять прямые обязанности.

— Моя мама, ваша прабабушка, была из этого мира, — произнесла она, и Люба, уже успевшая напихать в себя щедро политые на вид похожим на клубничный соусом оладьи, поперхнулась и закашлялась. Бабуля участливо постучала ее по спине.

— То есть ты это сейчас так спокойно нам говоришь?

— Я сама узнала случайно, — пожала плечами бабушка. — Мама никогда не стремилась говорить об этом… просто однажды, перед свадьбой с вашим дедушкой, она посвятила меня в тонкости последствий моей силы. Оказывается, остаточная угасающая сила алых сирин настолько мощная, что способна уничтожить мужчину из нашего мира. При достаточно долгом… гм, общении.

Я могла бы поклясться, что бабуля слегка порозовела, хотя возможно, это был просто отблеск от лепестков нависающей над нами ветки с роскошными ярко-красными цветами. Что же касается Любы, она забыла про местные оладьи и теперь смотрела на бабушку во все глаза. Все мы тут дружно поняли, о чем она говорит.

— Сначала я не поверила, конечно. Но потом поняла, что она права. У дедушки после брака со мной начались проблемы с сердцем и я, сразу после того как родила вашу маму, предпочла отказаться от него.

— Так вы поэтому с дедом развелись?

— Да, и благодаря этому он жив до сих пор.

Не просто жив, но и с другой семьей. Хотя, несмотря на это, дедушка нас очень любил, а все мы очень любили ходить к нему в гости. Все, кроме бабушки.

— Так, а что еще она сказала? — вклинилась Люба.

— Больше ничего. Сказала, что однажды магия алых сирин пробудится в моих потомках. Снова. И тогда их — в данном случае вас — позовут обратно.

— Э-э-э? Вот прямо так и сказала?

— Да. Еще она добавила, что не вправе разглашать подробности, потому что это нарушит структуру заклинания и может повлиять на судьбы двух миров.

Люба вернулась к оладьям. Я же всерьез размышляла о том, чтобы сделать то же самое: поедание оладьев гораздо проще, чем только что полученная информация, которая почти не пролила свет на все происходящее.

— Ну а про фениксов и про алых сирин ты что-нибудь знаешь?

Бабушка покачала головой.

— Нет. Мама сказала, что я узнаю все, когда придет время. И что это не моя история, чтобы мне ее раскрывать.

Очень загадочно. Загадочнее некуда.

— И ты не переспрашивала?

— Переспрашивала конечно. Но мама была упорной. Она всегда была очень упорной, вы же знаете.

Я попыталась вспомнить прабабушку Лизу и не смогла. Вера была маленькой, когда ее не стало, а уж я и подавно. Разве что портрет: высокая темноволосая женщина с густой косой, резким, прямым и открытым взглядом. Он висел у бабушки в комнате сколько я себя помню.

— Погоди… так получается, мама поэтому ни с кем не сходилась надолго?

Бабушка кивнула.

— Да. Она не хотела повторения моего расставания с дедом, поэтому позволяла себе лишь короткие романы. И… вас.

Просто большая дружная семья на выезде! Все это время я думала, что мама — влюбчивая особа, сменившая трех мужчин и родившая трех дочерей от трех разных отцов, а на деле, оказывается, она им жизнь спасала. И ведь никто из них ничего мне не сказал! А потом, когда мама уехала в Штаты, с четвертым своим ухажером, забыв про нас… Точнее, сказав, что мы тут и сами справимся…

Я вскочила. Хотя вскакивать полагалось Любе, а не мне — это она у нас отличалась импульсивностью, сейчас во мне просто не осталось сил это вынести.

— А мама? — прошептала я. — Она нас бросила почему? Почему уехала, если могла просто с нами остаться?! И вы молчали все это время?! Как вы могли?!

Понимая, что еще немного — и я наговорю лишнего, метнулась к выходу. Запах вкусняшек потянулся за мной, словно пытаясь остановить, так же, как и голос бабушки:

— Надежда! — но я не остановилась.

Вылетела в коридор, только там почувствовав себя спокойнее. И попросила одного из застывших в коридоре солдат, или как они тут называются:

— Проводите меня к Вере.

[1] Wake Up — в переводе с английского «просыпайся», «вставай».

Глава 4. Коварный план коварного Феникса

— Верунь, мне так тебя не хватает! — прошептала я, сжимая руку сестры. Не хватало еще начать позорно всхлипывать, вот я и не стала. Удивительно, но светлые волосы сестры здесь тоже стали такими же ярко-красными, как у меня, а еще она выглядела значительно лучше, чем там, в больнице.

Хотя сейчас над ней крутилась какая-то восьмиконечная звезда, источающая только яркий свет, как миниатюрное солнышко, и тепло, казалось, Вера вот-вот откроет глаза, улыбнется и скажет: