Энергеты всех стран объединяйтесь! (СИ) - Широков Алексей. Страница 4

Короче, с этим уродом надо было кончать. Убивать его я не собирался, много чести самому мараться. Но вот проверить кое-что из моих старых воспоминаний, совпадают ли они с действительностью, и если да, то слить инфу ментам — это запросто. И с этими мыслями я заскочил в исписанный похабными надписями, зассатый подъезд с разбитой входной дверью, забежал на четвёртый этаж и только собрался звонить, когда заметил, что дверь квартиры приоткрыта. А следом услышал крики.

Калёный был дома, трезвый, а потому злой, и занимался любимым делом в этом состоянии — выбивал из матери денег на бутылку. Я швырнул сумки в прихожей и, от ярости сжав кулаки, кинулся в комнату, откуда слышались вопли. И с ходу врезался в замахивающегося кулаком мужика, сбив его на пол. После чего принялся колотить словно сумасшедший, не обращая внимания, куда попадаю.

К сожалению, со взрослым мужиком сейчас мне было не тягаться. Калёный был сильнее меня, да и опытней в драках, пусть я и занимался лет пятнадцать саватом. Но это там, во взрослом теле, а сейчас не успел я и десятка раз ударить, как тот пинком отшвырнул меня, а после, проворно вскочив на ноги, уже сам напал. И бил он куда сильнее, буквально вколачивая меня в пол. Удары сыпались градом, и всё, что я мог сделать, — это прикрыть голову руками и свернуться калачиком, что помогало, но очень слабо. Зато мне досталось по почкам, и в какой-то момент я просто потерял сознание от боли. А когда очнулся, надо мной уже стояла мама.

— Коля, прекрати!!! — несмотря на опасность, она даже не двинулась с места. — Ты же убьёшь его!!!

— Да я этого гадёныша порву!!! — Калёный в бешенстве зарядил матери по лицу, но та хоть и едва не упала, всё равно не отступила. — Ты на кого руку поднял, сучонок?! Я тебя, падаль, научу старших уважать!!! Живёшь за мой счёт, жрёшь, пьёшь и кидаться на меня будешь?! Валька, пошла на хер, порешу!!!

— Не дам!!! — мама буквально накрыла меня собой. — Коля, не надо!!! Не надо, Коля!!!

— Ах ты сука!!! — сожитель и так злой, как собака, буквально взбесился, обрушив град ударов уже на неё. — Я из тебя дурь быстро выбью!!!

— Колька, паскуда!!! — из-за входной двери раздался голос соседки сверху, бабы Мани. — Опять Вальку колотишь?! Ужо я наряд-то вызвала! Сядешь теперь!!!

— Уйди, старая кошёлка!! — рявкнул Калёный на неожиданную заступницу. — Мусорам меня сдала?! Так я тебе красного петуха пущу!

— Люди добрые, вы посмотрите, что творит варнак!!! — тут же заголосила громче прежнего старушка. — Сжечь меня собирается! Совсем озверел, паскудник!!! Вот сейчас участковый придёт, он тебе устроит!!! На Колыму поедешь!!!

— Ну, твари, — мужик рыкнул, словно загнанный зверь, но ждать ментов не стал, а, схватив пиджак и кепку, вылетел на площадку, едва не прибив по дороге бабу Маню. — Ну, суки, вы у меня ещё попляшете!

— Иди-иди, ирод!!! — ничуть не испугалась угроз боевая бабка. — Взял моду чуть что, так в морду! Вон мальца чуть не пришиб!

Калёный плюнул на пол и ушёл, а я попытался выпрямиться и чуть не загнулся от боли. Болело всё, и голова, по которой пару раз здорово попало, и отбитые внутренности, и руки, которыми я прикрывался. Двигаться было почти невозможно, но я, сцепив зубы, чтобы не орать, всё равно поднялся на ноги, чтобы не пугать мать, хлопочущую вокруг меня. Ей тоже изрядно досталось, под глазами расплывались синяки, но она словно не замечала этого, причитая и пытаясь мне помочь.

— Я в порядке мам, — слова вылетали с трудом, но я сделал вид, что всё нормально. — Серьёзно. Там это, в коридоре сумки с едой. Прибери, а то пельмени слипнутся.

— Да какие пельмени! — мама всплеснула руками. — Тебе в больницу надо!

— Никуда я не поеду, — мне было хреново, но я не собирался тратить время на больницы. — Отлежусь немного, завтра буду как новый. Мне и больше доставалось.

— Сёмка крепкий парень, — заглянула в комнату баба Маня, до этого деловито шуршащая на кухне. — Я сумки-то прибрала. А ты, Валька, на-ка к глазу приложи. А то завтра и не откроешь его, поди. Сколько я тебе говорила, гнать надо этого уголовника. Сегодня чуть не прибил, а завтра зарежет. На кой тебе такой мужик нужен, не пойму. Справная же баба, а с таким дерьмом связалась.

— Да я… — начала было оправдываться мама, но лишь тяжело вздохнула.

Я её понимал. Мама была сиротой, родителей своих никогда не знала, те отказались от ребёнка. Может, поэтому, когда сама забеременела, оставила меня, несмотря на то что папаня мой, биологический то есть, пропал без вести. Мама говорила, что на войне, но я ей особо не верил. Мне ли не знать, как мужики пропадают, недаром пословицу придумали «наше дело не рожать, сунул, вынул и бежать». Насмотрелся по жизни на таких беглецов. Поднимать меня одной ей было очень тяжело, да и молодая она тогда была, только-только восемнадцать стукнуло. А тут Калёный. При деньгах, да сорил ими, не считая. Он много раз мне рассказывал, сколько тогда на мать и на меня потратил. Чтобы я, значит, проникся. Это потом она узнала, что он уголовник-рецидивист, но как-то привыкла, что ли, уже к тому времени.

Это потом я уже понял, что выносил из дома ублюдок гораздо больше, чем давал. Но оно и понятно, для него это был не дом, а место, где можно было пожрать, побухать, помять бабу и пересидеть какое-то время. Таких у Калёного было штук пять по всей стране. И ни одной женщине счастья он не принёс, так что никаких моральных терзаний на его счёт у меня не было. Скорее наоборот, я собирался избавить мир от гнусной твари, без которой всем станет только лучше.

Мама помогла мне добраться до кровати, и, приняв пару таблеток диклофенака, я уснул, так и не дождавшись пельменей. Правда, утром меня накормили от пуза и ими, и вкуснейшим куриным бульоном. Вчера мне капитально повезло, что не словил сотрясение мозга, и сейчас хоть всё болело, но в целом я чувствовал себя относительно неплохо. Даже почки вроде работали, ну как минимум крови в моче не было. Мать, конечно, требовала сходить в больницу, но я махнул рукой. До свадьбы заживёт. Мне же срочно нужно было заняться делом. И, достав чистую тетрадь с ручкой, я принялся писать.

Моим основным капиталом были знания, накопленные за жизнь. Причём, как я сейчас понимал, совершенно разные, не обязательно именно из айти-сферы. Но те же песни и музыка, например. Миры-то разные и далеко не во всём совпадали. Так что, покопавшись в воспоминаниях своего альтер эго, я с удивлением обнаружил, что многих хитов здесь просто не знали. Жаль только, что мне самому не просто медведь на ухо наступил, а целое стадо косолапых устроили денс-баттл. Поэтому вокал в моём исполнении напоминал изощрённую пытку, причём запрещённую всеми конвенциями мира. Но ничего не мешало мне их продать, тем более что с этим здесь проблем не было. Да, на телевидении была цензура, но это я скорее одобрял. А то достала уже звенящая пошлость, выдаваемая за свободное искусство. К тому же в моей памяти хватало политически верных песен, которые с лёгкостью прошли бы любую проверку.

Со сценариями кино и книгами было сложнее. Даже если я помнил их содержание, всё равно воплотить это во что-нибудь удобоваримое было весьма непросто. Ну, не писатель я, что поделаешь. Но сами истории в виде короткого синопсиса я всё же записывал. Ну мало ли что, запас карман не тянет.

С играми было ещё сложнее, потому что мой альтер эго был максимально далёк от вычислительной техники и плохо понимал, что это вообще такое. Его максимум — простейшая восьмибитная приставка, на которой обнаружились вечные «танчики», «Марио» и остальные прочно забытые хиты. К тому же фактически закрытый интернет не давал узнать, что там за бугром. А попробовать на крепость отечественную версию Великого китайского файрволла у меня не было возможности из-за отсутствия компьютера. Так что я ограничился лишь перечислением проектов и уделил время только редким хитам с возможностью быстрой реализации, типа «Майнкрафта» и «Террарии».

Но самой главной ценностью, естественно, были знания о различных айти-проектах. И вот тут мне было где развернуться. Однако, начав рисовать алгоритмы, я вдруг наткнулся на весьма неожиданную проблему. А всё, потому что у нас использовали двоичную систему и, соответственно, процессоры работали именно на этом принципе, а здесь, в СССР, основной рабочей машиной была «Сетунь-2000», имеющая троичную систему.