Дворянство. Том 2 (СИ) - Николаев Игорь Игоревич. Страница 24

— Надо чаще брать в руки древко, — прокомментировал Насильник завершение третьего и последнего схождения. — Закрепленный дурной навык можно исправить лишь многократным повторением. — Рекомендую хотя бы пару недель вообще не выпускать копье из рук. Как настоящий паломник для которого шест — лучший друг и спутник.

— И это поможет? — сумрачно вопросил Барнак. Голос у него был под стать внешности, грубоватый, но выразительный. Таким не читают сонеты дамам, а орут, что есть мочи, средь битвы.

— Однажды некий фрельс оказался в трудном положении, — вымолвил Насильник, уставившись в сумрачное небо. — Ему следовало выдать себя за купеческого сына, чтобы сопроводить в расставленную ловушку доверившихся негоциантов. И одна мудрая, но злая женщина сказала негодяю, что купить или подделать можно все, даже цеховую бумагу и гильдейские печати. Однако манеру держаться скопировать без изъяна нельзя, ее можно лишь выработать через привычку. Фрельс, невзирая на юные годы, уже отличался подлостью, однако был неглуп. Он тщательно обдумал советы женщины и употребил их с пользой. Молодой человек отложил в сторону оружие вплоть до кинжала. Он взял два набора одежды, приличествующей купцу, и носил их попеременно, даже спал в платье. Фрельс достал чернила, и перья, и бумагу, а еще счеты. Днями напролет этот пройдоха переписывал старую бухгалтерскую книгу, заучивая ее содержимое, и считал все подряд, от прожитых дней до шагов за день. Когда время вышло, фрельс начал свое дело. И всем было видно, что пальцы его испачканы въевшимися чернилами, руки привычны к перу и счетным костям. Взгляд выдавал того, кто в душе чувствует себя беспомощным перед человеком с оружием. Язык легко, без заминки выговаривал «сложный процент» и «обманный учет», а одежда облекает фигуру, как масло. Хитрец выглядел, как настоящий купец и оказался принят как свой. Понятна ли мораль этой истории?

С точки зрения Елены мини-притча была затянута, к тому же имела отношение больше к теме обмана и хитрости, нежели к воинскому искусству, но Барнак из Гигехаймов, очевидно, извлек из нее какой-то полезный смысл. Молодой воин, кажется, хотел задать еще вопрос относительно истории, но под тяжелым немигающим взглядом Насильника передумал. Алонсо же пробормотал в усы короткую фразу, чей перевод звучал бы примерно как «пути смертных неисповедимы».

Пока господа изволили заниматься высокими делами, слуги разжигали костер и ставили на козлы пару щитов, заменявших стол. Стульев не было, есть и в целом общаться предлагалось стоя. Богатые и пафосные кавалеры таскали за собой нехилые обозы с настоящей мебелью, но Гигехайм и Кехана довольствовались немногим, хотя, судя по всему, не бедствовали. Во всяком случае, одежда и кони казались более чем пристойными, да спутники не походили на тех, кого нанимают за еду.

Пока на огне разогревалась густая овощная похлебка, богато приправленная желтками (белки пошли в яичницу для слуг), Насильник, в качестве финальной точки показал интересный фокус, о котором Елена прежде не слышала. В первой фазе приема копье, удерживаемое одной рукой ближе к пятке, опускалось острием к земле, символизируя слабость, усталость бойца. Торжествующий противник, разумеется, колол в ответ, и вот здесь начиналось самое интересное: вражеский выпад отбивался «раскрывающим» движением изнутри наружу, затем следовал подхват древка второй рукой и собственный укол, как правило, ниже пояса. Опиши Елене кто-нибудь подобную хитрость на словах или рисунком, она не поверила бы, что так можно сбить направляемый двумя руками вражеский выпад. Однако собственным глазам приходилось верить — щуплый Насильник легко разбивал атаку Гигехайма, используя инерцию достаточно тяжелого протазана.

Эта комбинация напомнила Елене «удар дурака» или «бесхитростный удар», который практиковали с тяжелыми мечами на две руки. Следовало принять как можно более мирный, беззаботный вид, уперев острие в землю, а затем внезапно атаковать восходящим движением, причем нога подталкивала клинок, сообщая бОльшую силу. Несмотря на кажущуюся нелепость и риск (по крайней мере, для обуви) правильно выполненный «дурак» сразу же заканчивал поединок с однозначным исходом. Мечевой и копейный приемы, разумеется, выглядели по разному, но, в сущности, были похожи — сначала иллюзия слабости, катастрофической ошибки, затем внезапная и убийственная атака из положения, кажущегося наиболее уязвимым и бесполезным.

Тренировка вроде бы закончилась, однако…

Молчаливый спутник Кеханы, больше похожий на телохранителя чем слугу, вынес две сабли, и при взгляде на полированную сталь сердце женщины едва не пропустило удар — гарнитур был очень похож на тот, что в минувшем году заказала Флесса Вартенслебен. Изящное, однако, не парадное оружие под одну руку, изгиб клинка слабый, S-образная гарда с кольцом на внешней стороне и крюком для защиты большого пальца. Но лезвие отсутствует напрочь. Кто-то ради чего-то сильно потратился, заказывая тренировочный снаряд, исполненный как настоящее оружие. Да еще, прямо скажем, не самое ходовое в арсенале тяжелых кавалеристов.

Спутник так же молча передал одну саблю юноше, а другую… протянул Елене. Женщина непонимающе глянула на Пантина, фехтмейстер кивнул, разрешая. То же движение повторил Алонсо Кехана, легкий ветерок красиво шевелил ему волосы, до яркой белизны выцветшие от солнца и долгих лет. Опять же против всех мыслимых традиций Алонсо пренебрегал шляпами, будто какой-нибудь простолюдин.

Елена быстро натянула стеганые варежки с нашлепками из толстой кожи для сбережения пальцев и кистей. Ни малого щита, ни ватной куртки, ни тем более маски из переплетенных прутьев ей не предложили. Впрочем, обошелся без всего перечисленного и Барнак. Просить о защитном снаряжении фехтовальщица не стала, гордо поджав губы с решительной мыслью: хотите экстремального поединка, пусть будет жесткач. Взяла оружие, пробно махнула, оценила клинок. Ну да, конечно, как и следовало ожидать — знакомое клеймо Гунза Лофара. Тот же мастер, что делал сабли для Флессы, отсюда и сходство. Только исполнение попроще, на рукояти простое дерево, а не витая проволока. Барнак обошелся без пробы, он явно брался за эту саблю не в первый раз и в целом выглядел с ней более уверенно, ухватисто, нежели с протазаном.

— Сходитесь, — лаконично приказал Кехана, сделав соответствующее движение руками, будто сталкивал что-то. Пантин задрал подбородок, и Елене почудилась тень иронической насмешки в серых глазах без зрачков. Понять бы еще, над кем посмеивался старый маг…

Елена первым делом отступила на пару шагов, уходя за пределы досягаемости противника. Одной рукой сняла ножны с мечом, бросила в сторону, подальше от арены. Топнула ногой, оценивая качество площадки, состояние земли, вероятность поскользнуться. Мысленно возопила от горя и жадности, представив, во что превратятся ее и так не новенькие ботинки после месива из подтаявшего снега и грязи. Кавалерам то плевать, у них сапог много, по меньшей мере, две пары на одну персону — одна сушится, вторая обута! А Насильнику вообще хватает лаптей-тапочек.

Барнак тоже сделал пару шагов назад, оценивающе приглядываясь к внезапной сопернице. Тренировочная дуэль определенно не планировалась и удивила юношу, однако, судя по взгляду и выражению лица, Гигехайм отнесся к оппонентке с абсолютной серьезностью, без тени высокомерного превосходства.

Елене вспомнилась неудачная попытка продемонстрировать Каю настоящий класс рапиры, женщина машинально улыбнулась, восстанавливая в деталях тогдашнее фиаско. Да, занимательное было время, есть, что припомнить… Она взяла оружие в левую руку, надеясь хоть немного усложнить задачу для Гигехайма. Как обычно в схватке с более крупным и сильным противником оформилась главная задача поединка: любой ценой избегать партера. Филигранно маневрировать, не позволяя схватке перейти в борьбу.

Никто не бросал платков и не отдавал команд, противники оценили друг друга и начали схождение, осторожное, молчаливое. Елена двигалась по накрепко вбитой науке Чертежника и Пантина: прямая стойка, спина идеально ровная и строго перпендикулярная земле. Рука вытянута вперед с легким прогибом в локте, чтобы держать врага подальше. Благо несильный изгиб позволял действовать саблей как «городским» мечом сродни тому, что давал ученице Пантин. Барнак же демонстрировал совершенно иную школу, видимо ту самую, о коей с явным критицизмом говорил фехтмейстер, упоминая моду «опускаться как можно ниже». Молодой рыцарь согнул переднюю ногу едва ли не под прямым углом и двигался широкими приставными шагами. Вооруженную руку он держал близко к торсу, положив клинок на левое плечо, как дуэлянт, закрывающийся от выстрела. Барнак словно и не заметил, что будет сражаться с левшой.