Его желание (СИ) - Фокс Нана. Страница 38

Глеб резко отодвигает свой стул и вставая из-за стола. Затем помогает подняться мне. Кидает на стол несколько купюр в иностранной валюте и, подставив мне свой локоть, разворачивается в сторону выхода.

— Доброго вечера, Эдуард Олегович! Завтра днем мои юристы свяжутся с вашими для окончательного утверждения условий договора и его подписания.

— Да, конечно, Глеб, — кивает тот, сально улыбаясь мне. — Спасибо за приятный вечер Ксюшенька! — И тянется к моей руке, вытягивая губы.

— И вам, — все с той же приклеенной улыбкой отвечаю и, словно не замечая его «галантного» жеста, поднимаю руку вверх, поправляя выбившуюся из прически прядь волос.

Лишь спустя время и пройденный пешком в полной тишине квартал я решаюсь тормознуть Глеба: уж слишком широк его шаг, а я бегу за ним, как карманная собачонка на коротком поводке.

— Мы от кого-то убегаем? А почему пешком? На машине было бы быстрее и удобнее.

Он останавливается так резко, что я, не успев сориентироваться, врезаюсь носом в его плечо. Блин, один-один! Искры из глаз не летят, и на том спасибо!

— Извини, — роняет он, — мне просто надо проветрить голову, иначе я… — И замолкает, не договорив, вновь хмурит брови и удивляет меня предложением: — Пойдем прогуляемся по парку?

Смотрю на него и не могу понять, на кого, и главное, на что он так сердится.

— Я что-то сделала не так и тем самым поставила под угрозу ваше деловое соглашение?

— Что? — удивляется Глеб, долго смотрит на меня, а я, кажется, перестаю дышать, утопая в том буйстве эмоций, которые клубятся в омутах его черных глаз.

— Деловой ужин, — все же нахожу в себе толику здравомыслия и возвращаюсь к выяснению его взбудораженного состояния.

— Забудь! — отмахивается Глеб. — Не надо было вообще тебя на него брать. Не знал, что этот хрыч на старости лет стал падок на молоденьких красоток.

Это был комплимент?

— А я думала, это был коварный трюк, чтобы расположить его, затуманив голову моей красотой, и он стал сговорчивее, — отчего-то не могу удержаться от ехидного замечания и плотно сжимаю губы, чтобы не выдать нарастающее веселье.

— Да на хр… — Он запинается. — На кой мне его сговорчивость?! Это в его интересах подписанные договоры. А сейчас я склоняюсь к тому, что… Ай, ладно, рабочий день закончен, не хочу говорить о делах! Хочу…

Мир замирает вокруг, когда его горячие ладони обхватывают мое лицо. Глаза в глаза, и один на двоих шторм дурманящих эмоций смывает разом противный привкус прошедшего ужина. Дыхание останавливается, и губы Глеба накрывают мои так нежно, словно знакомятся, словно боятся спугнуть, словно ничего раньше не было и это наше первое знакомство — вот такое аккуратное, пропитанное заботой и лаской. Его язык не атакует, а галантно приглашает на танец обоюдной страсти. Я млею, теряя здравомыслие, и лишь крепче вцепляюсь в крепкие плечи Глеба.

Абсолютно не замечаю, как и когда мы оказываемся на заднем сиденье его автомобиля. Не обращаю внимания на водителя, окончательно попрощавшись с разумностью и стыдом. Словно сумасшедшая, тону в океане безумства и даже не замечаю, на какую кнопку в лифте нажимает Глеб, при этом не выпускающий меня из объятий и почти не прекращающий наш поцелуй длиной в сладкую вечность.

Лишь на мучительно долгое мгновение он оставляет меня без упоительных ласк своих жадных губ. С тихим недовольством ищет что-то в кармане брюк, находит, и я вновь тону в жарком плену его ненасытности. Только краешком еще не затуманившегося сознания отмечаю еле слышный скрежет ключа в замочной скважине, а следом за этим — распахнутую настежь дверь.

Шаг, другой… мы, как партнеры в порочном танце, тонко чувствуем движения друг друга, и я — ведомая — отдаюсь ему полностью. Минуя просторную прихожую, не разжимая страстных объятий, кружим всё в том же волнующем танце. Чудом умудряемся не разнести в пух и прах дизайнерские безделушки, расставленные по квартире, интуитивно лавируя между ними, и спустя пару таких маневров оказываемся в спальне.

Глеб с грозным рыком прижимает меня спиной к стене, так и не дойдя до кровати. Проводит горячей ладонью от колена вверх, сгибая мою ногу, и закидывает ее на свое бедро. Узкая юбка ужасно мешает, задравшись и беспощадно давя на бедра, стягивает их тугим кольцом. Я бесстыдно подцепляю подол непослушными пальцами и тяну его вверх, стаскивая платье через голову, напрочь забывая о потайной молнии. Моментально откидываю куда-то в сторону ставшую ненужной синюю тряпицу. Ежусь от прохладного ветерка, пробежавшегося по оголенной коже. Остаюсь стоять перед голодным взглядом темных глаз в одном кружевном нижнем белье и тех самых босоножках, которые чуткие пальцы Глеба совсем недавно застегивали, опутав щиколотку тонкими ремешками. Наклоняюсь, желая снять и их, но властные руки останавливают меня.

— Оставь, — выдыхает он над самым ухом, вжимая меня в свой мощный торс, отстраняется и скользит по моему телу каким-то необузданно жадным взглядом.

Мурашки пробегают вдоль позвоночника, а бабочек в моем животе сносит в пучину накрывающей нас страсти. Крепкие ладони ложатся на мою талию, чуть сжимают ее до маленьких отметин, выбивая из меня весь воздух. Голова идет кругом, и я замираю, не дышу, не думаю, только чувствую.

— Красивая… — хрипит он, не отводя взгляда от моего лица. — Ты вся чертовски красивая. И моя! — звучит из его уст как приговор, но отчего-то апелляция мне не нужна.

Тянусь к нему и, путаясь пальчиками в мелких пуговках на его рубашке, нервно дергаю их, безжалостно вырывая с мясом. Дурею от открывшейся картины — мощного обнаженного торса. Благоговейно прохожусь подушечками пальцев по литым мышцам, бугрящимся под загорелой кожей. Не могу отказать себе в удовольствии и припадаю губами к его груди, утыкаясь носом и глубоко втягивая мой неповторимый афродизиак.

Глеб стонет, с тихим рычанием, кладет ладони мне на затылок и, чуть сжав волосы, оттягивает голову. Мы вновь тонем во взглядах, захлебываясь обоюдным желанием. Загипнотизированная им, смелею и провожу руками по его спине, вырисовывая подушечками пальцев загадочные узоры вдоль позвоночника вниз под пояс брюк и резинку плавок. Царапаю ноготками напряженные ягодицы и…

— Смелая? — Улыбка скользит по его губам, и чертики пляшут в глазах.

— Да-а-а-а… — выдыхаю, прикусив нижнюю губу, и скольжу указательным пальцем по ложбинке, останавливаясь в опасной близости от сжавшегося колечка. Его дыхание срывается, становиться поверхностным. Глаза заволакивает туманом похоти, а ладони сжимаются на моих плечах.

— Рискуешь, крошка! — рычит он грозным зверем, но мне ничуть не страшно, лишь дрожь возбуждения пробегает по телу, и смелости во мне становится еще больше.

— Я так хочу. — Слегка прикусываю кожу не ключице, вставая на носочки.

Утыкаюсь носом в изгиб шеи и провожу языком, слизывая аромат Глеба, пропитываясь им. Пальчики смелеют и спешат дальше, ласкают влажную кожу, рисуют ноготками узоры на потяжелевших яичках и обхватывают мощный возбужденный ствол у самого основания. Его белье чертовски мешает. И тут же на выручку приходит сам Глеб.

Скинув рубашку, он молниеносно стягивает брюки вместе с плавками и, потянув меня за собой, опускается на кровать. Толкаю его в грудь, заставляя лечь на спину, он не сопротивляется. Смотрит на меня из-под опущенных ресниц, весь такой невозмутимый, и лишь вздымающаяся в неровном дыхании грудь выдает его неравнодушие.

Мучительно долго любуюсь офигительной картинкой и млею от осознания того, что могу сейчас с ним сделать. Забираюсь на кровать, встаю на колени и, обхватив каменный стояк одной ладошкой, скольжу вверх до налитой головки. Обвожу ее большим пальцем, размазывая выступившую каплю. Самозабвенно наслаждаюсь процессом, совершая поступательные движения, лаская тонкую кожу мужского естества, дурея от ощущений горячей мощи под ладонью.

Глеб часто дышит, комкает простыню, чуть подается навстречу мне и шипит сквозь стиснутые зубы. Все мышцы его стального тела напряжены и блестят в свете заходящего солнца бисеринками пота. Он доведен до предела, я это чувствую.