Дракон - Касслер Клайв. Страница 118

— А что произойдет с главными японскими островами? — спросил Питт. — Сильное землетрясение, за которым последует цунами, ударившее о берег, может погубить тысячи людей.

Сэндекер покачал головой.

— Ничего подобного не произойдет. Мягкие осадочные породы вдали от берега поглотят большую часть ударных волн. Ближайшие порты и города, расположенные вдоль побережья, почувствуют только слабые сотрясения. Вызванная землетрясением приливная волна будет слабой по сравнению с большинством цунами.

— Как можно быть уверенным, что высота гребня будет лишь десять метров? Известны цунами, достигавшие высоты двенадцатиэтажного здания.

— На составленных по результатам компьютерного моделирования диаграммах высота гребня, который подойдет к острову, не превышает десяти метров. А поскольку Сосеки расположен так близко к эпицентру, его массив будет играть роль барьера и существенно уменьшит импульс волны. К тому времени, как первая водная масса достигнет берега, причем на низком отливе, я должен добавить, ее гребень должен уменьшить свою высоту до полутора метров, что практически не может причинить серьезного ущерба.

Питт в уме прикинул расстояние от бомбардировщика до точки, помеченной на склоне глубоководного желоба в качестве места взрыва. По его оценке, оно составляло около двадцати восьми километров. Невероятное расстояние, чтобы тащить неустойчивую сорокавосьмилетнюю атомную бомбу по неровной и неизученной поверхности морского дна.

— После этой вечеринки, — поинтересовался Питт, — что случится с нами?

— Вы поведете «Большого Бена» к ближайшему берегу, где будет поджидать отряд войск специального назначения, чтобы вас эвакуировать.

Питт тяжело вздохнул.

— Вам непонятна какая-либо часть плана? — спросил Сэндекер.

В глазах Питта отразились потаенные сомнения.

— Это, должно быть, самая безумная схема, о которой мне только приходилось слышать, фактически она еще хуже. Она просто самоубийственна.

Глава 66

Следуя со своей максимальной крейсерской скоростью 460 узлов, «С-5 Гэлакси» пожирал километр за километром, когда ночная тьма упала на северную часть Тихого океана. В грузовом отсеке Джиордино пункт за пунктом проводил проверки электронных и силовых систем «Большого Бена», сверяясь с инструкцией. Сэндекер работал в отсеке-офисе, уточняя информацию и отвечая на вопросы президента и Совета по национальной безопасности, члены которого обливались потом в кризисном штабе, руководя операцией. Адмирал также поддерживал постоянную связь с группой геофизиков, передававших новые данные о геологии морского дна, а также с Перси Нэшем, который отвечал на вопросы Питта об извлечении бомбы из самолета и процедуре ее подрыва.

Всякому, кто проследил бы за поведением Питта в течение последнего часа полета, оно показалось бы более, чем странным. Вместо того, чтобы попробовать напоследок запомнить тысячи подробностей предстоящей операции или обследовать вездеход вместе с Джиордино, он собирал все консервы, которые мог выпросить или купить у экипажа самолета. Он также одолжил всю имеющуюся на борту питьевую воду, тридцать литров, и весь кофе, произведенный самолетной кофеваркой, четыре литра, и погрузил все это в «Большой Бен».

Он вступил в тайный сговор с военным бортинженером, который знал «С-5» лучше, чем кто бы то ни было другой из находившихся на борту самолета. Вместе они установили трос, применявшийся для крепления груза, и небольшую электрическую лебедку над небольшой кабинкой, в которой помещался самолетный гальюн. Удовлетворенный своей бессовестной деятельностью, он влез в вездеход, занял место водителя и начал молча размышлять над почти безнадежным заданием.

Вырезать бомбу из Б-29 и взорвать ее было достаточно сложно, но пытаться проехать двенадцать километров по неизвестной местности, чтобы спастись от последствий взрыва, было и в самом деле крайне сомнительным предложением.

Меньше чем через минуту после того, как транспорт ВВС приземлился на аэродроме в Англии, Лорен и Майка Диаса быстро увезли прочь в лимузине, сопровождаемом вооруженной охраной, и доставили в Белый дом, тогда как Суму и Тоси впихнули в неярко окрашенный седан и повезли в неизвестное место в Мэриленд.

По их прибытии Лорен и Диаса сразу проводили вниз, в кризисный штаб. Президент встал из-за стола и вышел вперед.

— Вы не представляете, как я рад видеть вас обоих, — сказал он, сияя улыбкой. Он легко обнял Лорен и поцеловал ее в щеку, затем обнял Диаса, словно сенатор был его близким родственником.

Напряженная атмосфера в кризисном штабе несколько разрядилась, когда все поприветствовали недавно освобожденных заложников. Джордан подошел к ним и тихо попросил их пройти в соседнее помещение. Президент присоединился к ним и закрыл за собой дверь.

— Прошу простить меня, что я так тороплю вас, — сказал он, — и я понимаю, что вы оба нуждаетесь в хорошем отдыхе, но для Рея Джордана крайне важно опросить вас, пока готовится операция по ликвидации угрозы Проекта «Кайтен».

— Мы это вполне понимаем, — сказал Диас, счастливый оттого, что снова находится в самой гуще принятия политических решений. — Я уверен, что член Конгресса Смит также присоединится к моим словам, если я скажу, что мы только рады помочь всем, чем только сможем.

Президент учтиво обратился к Лорен:

— Вы не против?

Лорен ощущала отчаянную потребность принять хорошую теплую ванну. На ней не было никакой косметики. ее волосы были растрепаны, и на ней были панталоны и брюки на размер меньше, чем нужно, которые она одолжила у жены авиамеханика на острове Уэйк. Несмотря на все это и крайнее утомление, она все равно выглядела замечательно красивой.

— Пожалуйста, господин президент, что бы вы хотели узнать?

— Если мы можем отложить подробности того, как вас похитили, как с вами обращался Хидеки Сума и как вас чудесным образом освободили, то сейчас нам хотелось бы знать, что вы оба можете нам рассказать об операциях Сумы и центре «Дракон».

Лорен и Диас молча обменялись напряженными взглядами, которые лучше любых слов передавали весь спектр ужасных угроз, таившихся в Эдо-Сити и под островом Сосеки. Она кивнула Диасу, чтобы он говорил первым.

— Из того, что я видел и слышал, я боюсь, что угроза, исходящая от заминированных автомашин и всей связанной с ними программы, — это только верхушка айсберга.

— Пятнадцать минут до сброса, джентльмены, — раздался голос пилота из динамиков, установленных в грузовом отсеке.

— Пора в машину, — сказал Сэндекер.

Питт положил руку на плечо Джиордино.

— Давай-ка сначала посетим гальюн.

Джиордино посмотрел на него.

— Почему сейчас? На «Большом Бене» есть ассенизационная система.

— Мера предосторожности. Невозможно знать, как крепко мы трахнемся об воду. Гонщики «Формулы один» и «Индикар» всегда опорожняют мочевые пузыри перед стартом, чтобы избежать внутренних повреждений в случае столкновения.

— Ну, если ты настаиваешь. — Он подошел к гальюну для членов экипажа и открыл дверь.

Как только он вошел внутрь, Питт подмигнул бортинженеру. Тот ответил коротким кивком, и несколько витков троса упали вниз, окружив туалетную кабинку, затем были туго затянуты лебедкой, и дверь туалета оказалась закрыта наглухо.

Джиордино сразу понял, что произошло.

— Дирк, нет! Боже, не делай этого!

Сэндекер тоже понял, что происходит.

— Ты не сможешь сделать это в одиночку, — сказал он, схватив Питта за руку. — Процедуры требуют двоих.

— Чтобы управлять «Большим Беном», достаточно одного человека. Глупо рисковать двумя жизнями. — Питт подмигнул, увидев, что усилия Джиордино освободиться из клозета стали еще отчаяннее. Маленький итальянец легко мог бы вышибить алюминиевые панели, но обхватывающий их стальной трос прочно обвил кабинку.

— Передайте Джиордино, что я прошу извинить меня и что однажды я намерен извиниться перед ним лично.

— Я могу приказать экипажу освободить его.