Успехи Луны (СИ) - Иванов Сергей "Logo42". Страница 39

— Эйджилс! — крикнул Нэбутей, ни к кому не обращаясь. — Я знаю, что это сделал ты. Выходи!

Звуков не добавилось.

— Иглы для маскировки надо обновлять их каждое утро! — добавил Мастер. — Высохшие быстро меняют оттенок, они только выдают тебя. Выходи!

Ельник зашевелился, и на поляну вышел молодой парень-викинг с луком и стрелами в руках. Бросив очень сердитый взгляд в мою сторону, Эйджилс подошел к мастеру, и склонил перед ним колено, положив свое оружие на землю. Хорошо, что он это сделал, а то я чувствовала себя неуютно. Человек, способный выпустить точно в цель три стрелы менее, чем за секунду, с луком в руках всегда будет угрозой.

— Я велел тебе убираться! — строго произнес Мастер.

— Я не послушал вас, — был ответ. Судя по ломкому голосу, парень был очень молод. Худой и жилистый, что несколько необычно для мускулистых викингов, он, похоже, в их иерархии являлся всего лишь бондом. И столь филигранное владение луком и стрелами однозначно не могло быть оценено соплеменниками — викинги недолюбливали это оружие. Конечно, парню пришлось искать учителя на стороне.

— Ты создал идола, придал ему мое лицо, и полагаешь, что он мог тебя выучить стрелять из лука? — продолжил сердиться Нэбутей.

— Да, Мастер. Вы можете проверить меня — я не уступлю ни одному из ваших учеников!

— Не называй меня Мастером, — бросил Нэбутей. — Я не обучал тебя!

— О, нет, Мастер! Я следил за каждым вашим занятием, и потом отрабатывал каждое упражнение, которое вы показывали своим ученикам. Каждое ваше упражнение я проделал по многу раз, и сейчас готов сдать вам экзамен. Вы являетесь моим учителем, и никто иной. А этого идола я сделал только для того, чтобы чувствовать ваше присутствие всякий раз, когда занимаюсь. Это очень помогает.

Мастер замолчал, внимательно глядя на викинга. Я тоже не вмешивалась. Это один из подчиненных Ормстюра, так что он ненавидит меня. И давать какие-то советы в данной ситуации неосмотрительно. Тем временем, на поляну выбежали Майротуо и Каэлитара. Странно, но сын Нэбутея, который эльфийку-лучницу считал своим врагом номер один, в этот раз стушевался, и, потупив взгляд, ушел на второй план. Зато Каэлитара… Ее выражение лица демонстрировало лишь одну эмоцию — жгучую ревность пополам с ненавистью.

— Значит, ты считаешь меня своим учителем? — уточнил Нэбутей.

— Да, Мастер!

— Тогда ты должен оплатить свое обучение, таково мое правило.

— Стоп! — тот самый момент, когда я была обязана вмешаться.

— Не вмешивайся, убийца! — гневно воскликнул Эйджлис. — Я заплачу любую цену за то, чтобы считаться учеником великого Мастера Нэбутея! Назовите ее, Мастер!

— Тебя не смущает тот факт, что Мастер нарушил свой гейс, отказав тебе в обучении?

— Я не собираюсь верить столь наглой лжи, порочащей моего Мастера!

— А ты и не должен в нее верить. Это вопрос к Мастеру Нэбутею, а не к тебе.

— Да, Леди Сешат права, это вопрос ко мне, — задумчиво кивнул Мастер. — Но я не нарушал своих гейсов этим отказом. Эйджлис является врагом тех, кто приютил меня на своей земле, и я не могу обучать их.

— Тем более, если этот враг потенциально может превзойти лучшую из ваших учениц, — согласно кивнула я. — Если уже не превзошел. Это ведь Каэлитара потребовала от вас прогнать Эйджлиса.

— Он участвовал в нападении на мою деревню! — взвизгнула лучница. — Я видела его среди бойцов Ормстюра!

— А ты знаешь, что ревность и ненависть были одними из тех эмоций, что привели народ Тель-Квессир к расколу и Падению Иллитиири? — уточнила я. — Хочешь проверить на себе?

Каэлитара поперхнулась следующей своей фразой.

— Мы не имеем права идти на поводу у своих эмоций. Они лишь подсказывают путь, но выбор всегда за личностью. Подумай об это, Каэлитара. Подумай о том, не станет ли зависть и ненависть в дальнейшем для тебя безусловным руководством к действию. — наставительно сказала я. Толку от религиозно-психологических излияний по отношению к компьютерным программам не было, а вот от капнувшей за проповедь экспы — очень даже.

— Но он и в самом деле наш враг, — смущенно произнесла лучница. — И скоро будет среди тех, кто атакует замок.

— Однако, это не означает, что Мастер не должен его учить. Ведь так? Про вас рассказывают, что вы не отказали даже тому, кому было на роду написано убить вас. Верно?

— Мне предсказывали это, — кивнул Нэбутей. — Что у меня не будет оснований для отказа моему убийце.

— Насколько я знаю, это Сайрелас.

— Да, это так.

— Тем меньше у вас было оснований для отказа Эйджлису. Кроме одного — вашего обещания Каэлитаре.

— Вы и это знаете? — опешила лучница.

— Должность обязывает, дитя мое, — улыбнулась я. — Вы просто боитесь, что настойчивость и усидчивость Эйджлиса превзойдут талант Каэлитары, вот и все. И ваше обещание окажется не исполненным.

— Это так, — тяжело кивнул Мастер.

— Так может быть, не следовало вовсе его давать? Мы все обязаны следить за своими словами. Необдуманная клятва влечет нас ко лжи, а далее к смерти. И есть такие клятвы, от которых надо отказываться любой ценою, пока не стало слишком поздно. Подумайте, сколько таких клятв у вас за плечами, Мастер. Подумайте об этом.

Мастер медленно кивнул.

— Однако, Мастер обязан взять с меня плату за обучение! — опять встрял Эйджлис. Вот куда он лезет? — Вне зависимости от причин его отказа в первый раз.

— Верно, — согласилась я. — Однако теперь при данных обстоятельствах твое обучение имею право оплатить я. Конечно, с твоего согласия.

— Не выйдет! — не дурак, ясное дело. — Вы просто переводите мой долг перед Мастером на себя. Вы делаете меня должным себе!

— И чтобы оплатить этот долг тебе придется всего лишь дать мне одну клятву. Она тебя не обременит, поверь. Сейчас я дам тебе один совет, Эйджлис. Запомни — честь всегда есть жизнь, а бесчестие всегда есть смерть. Жизнь может быть твоя, может быть близких тебе людей, твоего племени или клана — но она всегда есть. Когда ты умираешь в бою, и это не ведет к процветанию твоих близких — это смерть без чести. Понимаешь меня? — Эйджлис медленно кивнул. — Ормлейф умер бесчестно именно поэтому. Наступит момент, и тебе придется выбирать на поле боя жизнь и плен или смерть и свобода. Подумай, и выбери правильно.

— Лучше смерть, чем плен и рабство!

— Далеко не всегда, поверь мне. Надо думать, и выбирать. Но вернемся к клятве. Поклянись, что, когда наступит время в битве, ты выберешь жизнь. Для этого достаточно будет просто вспомнить мои слова и подумать, прежде чем делать свой выбор.

— Звучит так, словно меня склоняют к предательству, — спокойно и задумчиво произнес Эйджлис. — Я не могу принести такую клятву, так как не могу быть уверенным в результате. И не имею права принять вашу плату.

Промах! Остается лишь надеяться, что позднее мне не придется его убивать.

— Какую оплату обучения я должен буду принести вам, Мастер, — обратился Эйджлис к Нэбутею.

— Большой палец твоей правой руки, — последовал ответ.

Викинг отшатнулся в легком ужасе, но мгновенно взял себя в руки. Дальнейшее произошло мгновенно: движение выхваченного ножа, брызнувшая кровь и упавший на землю палец. Меня это не слишком-то впечатлило, я уже знала, что произойдет. А вот Каэлитара тихо вскрикнула в легком шоке от произошедшего. Побледневший Эйджилс, тем не менее, нагнулся, поднял кровоточащей рукой часть своей плоти, и на ладони протянул ее Мастеру.

— Вот ваша плата, Учитель.

— Хорошо. Теперь ты можешь всем сказать, что учился у меня, и познал все премудрости стрельбы из лука, — мастер взял отрубленный палец, положил себе в карман, и ушел прочь с поляны. Майротуо последовал за ним.

После слова Нэбутея, парень расцвел, не смотря на бледность. Он поднял с земли свой лук и подошел к сухой ветке, обозначавшей позицию для стрельбы. Первые стрелы ушли в молоко — накладывать стрелу на тетиву без большого пальца было сложно, целиться приходилось немного иначе, пропал баланс кисти руки. Но с каждым выстрелом возвращалась твердость рук и чутье лучника. Но, увы, не скорость. Стрелять с той же скоростью Эйджилсу уже было не суждено. Он попробовал взять лук в правую руку, а стрелять левой, но получилось даже хуже. В отличии от меня викинг обоеруким не был, и для развития левой руки ему следовало постараться. Да и держать лук в правой руке без большого пальца явно было неудобно.