Поднять Титаник! - Касслер Клайв. Страница 44

— Без сомнения, нам удалось сделать потрясающую модель. Уж сколько всякого, казалось бы, я сконструировал, а тут вот смотрю — и гордость переполняет.

— Странная все-таки штука, этот «Титаник», — проговорил Сэндекер с некоторой даже грустью в голосе. — Он обладает прямо-таки гипнотическим воздействием. Как только я узнал, что придется вытаскивать с океанского дна лайнер, ни о чем другом думать не могу. В мозгу одно — «Титаник», «Титаник», «Титаник»…

— А вы не задумывались, почему так? Я хочу сказать, что именно так сильно вас притягивает?

— Ну, как минимум, потому, что перед крушением «Титаника» все прочие морские катастрофы бледнеют и чахнут, — ответил Сэндекер. — Ведь на борту лайнера самый легендарный и в то же время самый недоступный клад. У меня повышается адреналин при одном только взгляде на еле различимую фотографию этого корабля. Как подумаю о подробностях трагедии, о тех людях. которые составили ту легендарную команду, о пассажирах, которые ходили по палубам лайнера в те немногие дни, которые, собственно, и составили историю корабля, — воображение разыгрывается настолько, что начинаю видеть отдельные эпизоды событий, как в кино. И вообще, Силверстейн, мне иногда приходит в голову, что «Титаник» — это своего рода затонувший архив эпохи которую никто из ныне живущих не видел и не увидит. Целый скол эпохи — под водой. Богу, разве что, известно, сумеем ли мы когда-нибудь вытащить лайнер на поверхность, или ему так и суждено лежать на дне. Но мы должны, мы просто обязаны попытаться вызволить «Титаник»!

Глава 36

Подводная лодка «Си-Слаг» имела простые, аэродинамически безупречные контуры. Смотреть на нее было одно удовольствие. Но стоило только Питту втиснуть свое мощное тело в пилотское кресло и оглядеться по сторонам, как интерьер лодки представился ему прямо-таки клаустрофобически-кошмарным: ни одного мало-мальски свободного места — одни только приборы, трубки гидравлических систем, электрические провода. Обтекаемой формы закругления на носу и корме придавали двадцатифутовой субмарине некоторое сходство с гигантским слизняком. Выкрашена лодка была в ядовито-желтый цвет. На носу были установлены четыре — по две с каждой стороны — телекамеры, над кабиной располагались два мощных прожектора, напоминающие радарные купола.

Внимательно посмотрев техническое описание, Питт обернулся к Джиордино, который сидел рядом, на месте второго пилота.

— Ну, как посмотришь, если я предложу нырнуть? Испробуем?

— Еще бы! — Джиордино сверкнул своей обложечно-журнальной улыбкой.

— А ты что скажешь, Руди?

Оторвавшись от разглядывания нижних иллюминаторов, Ганн выпрямился и с достоинством ответил:

— Если у вас все готово, я всегда поддержу, хоть сию минуту.

Включив все внешние камеры, Питт вооружился переговорным устройством и начал отдавать команды, следя за тем, как именно они исполняются. Корабль сопровождения «Модок» зацепил деррик-краном подлодку, приподнял ее над опорами, медленно вывел и затем бережно опустил на воду миниатюрную субмарину «Си-Слаг». Как только расторопный аквалангист отцепил подъемные тросы, Питт сверился с приборами и нажал кнопку загружения балласта. Субмарина начала послушно, медленно опускаться в воду.

— Включить контрольный таймер! — скомандовал Джиордино. — Час на спуск, десять часов на поиск, два часа на всплытие. В случае чего, еще пять часов останутся у нас в запасе.

— Не останутся, — сказал Питт. — Это время мы используем на поиск «Титаника», так будет лучше.

Джиордино представлял себе ситуацию более, чем хорошо. Если, не дай Бог, с лодкой что-нибудь случится на глубине двенадцати тысяч футов, а у них не останется резервного времени, то надежды на спасение не будет. Тогда нужно будет молить Господа уже не о чудесном спасении, но лишь о скорой смерти. Потому как скорая смерть — это ведь тоже своего рода благо, если сравнить, например, с пыткой медленного удушья. Джиордино вдруг поймал себя на мысли, что ему хотелось бы каким-нибудь образом оказаться вновь на ненавистной прежде «Сапфо-1», где все-таки он чувствовал себя увереннее и, если быть откровенным, спокойнее. Что ни говори, а когда в субмарине можно без риска набить шишку распрямиться, когда можно быть уверенным, что в случае чего тебя выручит восьминедельная система автономного обеспечения — как-то комфортнее себя чувствуешь. Сидя на своем месте, Джиордино наблюдал в иллюминатор, как вода за кормой делается все более темной, зловещей. Изредка поглядывая на Питта, Джиордино задавался вопросом, что за человек управляет их лодкой…

Джиордино вспомнил сейчас те замечательные денечки, когда был еще школьником, когда вместе с Питтом они гоняли на велосипедах по тихим улочкам Ньюпорт-Бич в Калифорнии. Никто не знал так хорошо Дирка Питта, как он, Джиордино, впрочем, никто и не мог так хорошо знать его, включая женщин, с которыми в разное время Питт оказывался близок. В некотором смысле можно было сказать, что у Питта под телесной оболочкой заключены две личины, две различные сущности, напрямую не связанные одна с другой. Один Дирк Питт был конгениальный, редко поступающийся здравым смыслом, веселый, бесхитростный парень, который был готов по первому зову прийти на помощь и одарить своей дружбой первого встречного. Но был и совершенно иной Дирк Питт — этакая расчетливая бездушная машина, которая практически никогда не допускала ошибок; этот другой Питт часто уходил в себя настолько, что все остальные вообще переставали для него что-нибудь значить. Если даже и существовала между двумя этими сущностями некая дверца, Джиордино не умел раскрыть ее.

Джиордино переключил свое внимание на показание глубиномера. Стрелка показывала тысячу двести футов.

Как только на циферблате стрелка перевалила за отметку две тысячи футов, последние проблески темной синевы исчезли, и теперь за иллюминаторами наступила плотная, неприступная, непроницаемая ночь. Заглядывая в нижний иллюминатор, Джиордино видел одну только черноту. Нажав кнопку включения прожекторов, он осветил ближайшую к дну лодки часть воды. Прожектора как бы образовывали в этом царстве темноты мутную светлую дорожку, спускаться вдоль которой было все-таки приятнее.

— Ты сам что думаешь, сумеем мы отыскать «Титаник» или нет? — спросил он.

— В том случае, если компьютер просчитал верно, «Титаник» лежит в радиусе нескольких миль от точки погружения. Сэндекер принес расчеты, из них следует, что если в точке затопления нарисовать вершину конуса, то угол в сто десять градусов и даст нам район исследования. А центр искомой окружности в тысяче трехстах ярдах на юго-восток от места, где был найден корнет.

— Лихо подсчитали, ничего не скажешь! — Джиордино покрутил головой. — Иначе говоря, если по шкале сложности на одном полюсе отметить поиски срезанного ногтя в песках Кони-Айленда, на другом — поиски яйца какого-нибудь, я не знаю, какого-нибудь долгоносика на хлопковом поле, то наша задача по той же шкале окажется примерно посредине, между тем и тем.

— Слушай, как же я терпеть не могу таких вот разговоров, — сказал Ганн. — Тебя послушаешь, потом весь День ходишь с паршивым настроением.

— Есть такой способ, — откликнулся со своего места Питт. — Если пришло паршивое настроение, не замечай. Вообще не обращай на него внимания, и настроение уйдет само, — довольный своей шуткой, Питт первым рассмеялся.

Джиордино, не желая прослыть занудой, тоже улыбнулся, но больше для того, чтобы поддержать компанию.

Вид по ту сторону иллюминатора не располагал к веселью.

— Меня на следующей остановке высади, ладно? — поддержал он шутливый тон.

— Сначала тебе найдем девочку, — с нарочитой серьезностью ответил Питт и показал рукой на светящееся табло часов. — Смотри, сейчас без двадцати минут семь. Если чуть поспешим, что в наших силах, будем на «Титанике» до двенадцати, иначе говоря, успеем на ленч.

— Имела место быть изысканная шутка, — прокомментировал вслух Джиордино.