Волчица (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 19

Меррель не видела, что было дальше. Она услышала быстрые шаги, потом вскрик, и биение о пол большого, сильного тела. Она не видела, но догадалась — что именно случилось. Хотя «догадка» тут совсем не то слово. Меррель ЗНАЛА, что сейчас случилось.

А тем временем Эдгель кончил, дергаясь, выгибаясь, и не позволяя Меррель освободиться. Она едва не захлебнулась — долго откашливалась, стараясь не попасть брызгами слюны и спермы на хозяина. Он этого не любил, и случись такое, Меррел бы не поздоровилось.

А ей в голову вдруг пришла странная мысль: Эдгель трахал не ее. Глотку Меррель он использовал только как…как инструмент. А на самом деле он хотел Насту. Он брал Насту! Он мечтал о ней, и вот — исполнил мечту! Потому и заставил Меррель надеть ее вещи. Потому и приказал Насте стоять перед собой, и смотреть.

— Вытрись! — поморщился Эдгель — Вон там полотенце. И с груди сотри — выпачкала одежду. Ты столько не стоишь, сколько эта одежда, дура! И кстати — посмотри, она там не сдохла?

Меррель пощупала пульс Насты, он был ровным. Девушка потеряла сознание, и это немудрено. После того импульса боли, который дает ошейник, тут не только сознание потеряешь, тут и сердце может разорваться. Вон как ее шарахнуло…даже обмочилась. Меррель тоже обмочилась, когда ее в первый раз ударило из ошейника. Впрочем, и в другие разы — тоже. Даже если мочевой пузырь практически пуст, все равно…никак не удержишь. Эта пакость расслабляет все органы, ты теряешь над ними контроль. Хорошо хоть не обделалась…

— Господин… — осторожно начала Меррель — Не стоит ли тебе осторожнее обходиться с ошейником. Не все такие выносливые как я, твоя ничтожная слуга. Так может и сердце остановиться. Ты же не хочешь, чтобы приехавшие на аукцион господа получили отказ из-за того, что товар скончался от разрыва сердца из-за того, что продавец выпустил болевой импульс ее персонального ошейника?

Эдгель закусил губу и поморщился. Он живо представил, — что будет, когда сорвется обещанный аукцион. Так представил, что его сразу же перекосило. Аскер будет мстить до конца жизни, родовитые господа, главы кланов…больше на его аукционах не появятся, а еще — они могут сделать так, что и предприятия Эдгеля не будет существовать в природе. А может и сам Эдгель исчезнет. И для них это не составит никакого, совершенно никакого труда.

Он посмотрел на лежащую на полу девушку, и тут она вздрогнула, задышала, потом открыла глаза. Покосилась на мучителя, встретилась взглядом с Эдгелем.

— Все равно ты тварь — выдохнула она — Ненавижу! Когда-нибудь я тебя достану, обещаю.

— Это вряд ли. Все вы так обещаете. И где потом эти шутники? — ухмыльнулся Эдгель, и приказал Меррель — Оттащи ее на диван, посади к спинке. Да, вот так. Ноги поставь ступнями на диван, колени разведи…да так…

— Господин, она же девственница — бесстрастно сказала Меррель — Вы потеряете в деньгах и репутации, что тоже деньги. Не делайте этого. Не нужно ее…

— Молчи, дура! — разъярился Эдгель — Стул сюда! Ну?! Вот тот, без подлокотников! Становись на него! Ну?! Спусти штаны и панталоны! Прогнись! В спине прогнись, дура! Ну?!

Меррель пронзила боль. Не такая сильная, какая должна была быть — все-таки она уже к ЭТОМУ попривыкла, да и зная характер своего хозяина заранее все смазала, но…было очень больно. Он опять возбудился, глядя на белую красотку, и похоже что снова представлял, что берет не свою карманную рабыню, а эту — огромную, невинную, прекрасную, единственную такую в целом свете. И эта мысль возбуждала его до полного безумия. Он буравил Меррель, громко хлопая чреслами по ее заду, и рычал, пуская слюни, хрипя, выгибаясь и натягивая на себя девушку с такой силой, что Меррель не выдержала и застонала — опять не смогла войти в транс, и все потому, что Наста смотрела на нее широко раскрытыми, полными жалости и ненависти глазами. А еще — она что-то говорила на своем языке, и явно эти слова не были теми, какие говорит влюбленная своему любимому парню.

А Эдгель все ярился, все рычал, приговаривая:

— Смотри, сучка, как я ее деру! Смотри! И тебя будут так же драть! Все нутро тебе вывернут, как и я ей! Смотри, видишь, даже завизжала, сука! И ты так будешь визжать! И радоваться, когда хозяин позволит тебе его ублажить! Ведь ты радуешься, Меррель?! Радуешься?! Тебе нравится, тварь?! Любишь, когда больно, любишь, когда глубоко?! Чтобы все кишки наружу! Любишь?! Говори?!

— Люблю… — с хрипом выдавила из себя Меррель, едва не теряя сознание от боли. Похоже, он все-таки ее порвал.

Когда Эдгель задергался в конвульсиях, наполняя Меррель, и наконец-то ее покинул, Меррель с тоской и глухой ненавистью заметила, что член его испачкан в крови. Точно, он ее порвал. И теперь ей предстоит идти к лекарю. И тот будет смеяться, требуя рассказать подробности того, как хозяин в очередной раз порвал ей зад.

Мерзкие твари…как она их ненавидела! Если бы они знали! И если бы она умела наводить порчу, и вообще колдовать… А так — у нее нет ничего кроме красоты, молодости и ума. И только с помощью своего разума она сможет выжить, и организовать себе хоть какие-то, мало-мальски сносные условия существования.

— Возьмешь денег на лечение. Поезжай прямо сейчас…нет, чуть погодя — отдышавшись, сказал Эдгель, вытирая член полотенцем и хмуро глядя на ярко-красные мазки, оставленные им на светлой ткани — Зайди к Эдне, пусть посмотрит, как можно было бы пошить одежду, похожую на эту.

Он указал на штаны с панталонами, которые так и болтались в районе колен Меррель, зажимавшей сейчас заднее отверстие ладонью.

— Можешь купить себе чего-нибудь сладкого — милостиво разрешил он — Конфет, или пирожных. Ты хорошо потрудилась.

И тут же сменил тон:

— Да сними ты эти тряпки! Измажешь содержимым своей драной жопы — я тебя выпорю! Переоденься, хватит строить рожи! Не так уж и сильно я тебя порвал!

И уже обращаясь к Насте, ухмыляясь:

— Видела? Да, такова твоя судьба, девочка. И ты вообще поняла, что случилось? Нет?

— Тварь ты — заключила Наста, у которой работал только язык, так как усилием воли Эдгеля она была ограничена в движениях, фактически парализована. Ошейник исполнял волю своего хозяина мгновенно, и без осечек. За то он и ценился.

— Ты посмела напасть на своего хозяина — продолжил Эдгель, не обратив внимания не ее выпад — Я мог бы остановить твое сердце. Или отключить почки. Или сделать так, что ты наделаешь под себя. Я что угодно могу с тобой сотворить, и ты ничего, совсем ничего мне не сделаешь. Поняла теперь? А когда продам тебя новому хозяину — он будет управлять твоим телом. И через полгода ты будешь приносить ему тапочки, как умная собачка, и просить, чтобы он позволил тебе вылизать ему зад. И будешь счастлива, когда такое позволение получишь. Мурлыкать будешь, засовывая ему язык в задницу! Хе хе хе… Поняла, глупая тварь?!

— Я никогда не думала о том, через что прошли женщины в таком мерзком мире, как этот — непонятно ответила Наста — И вообще, как люди выжили, имея в своей среде таких уродов как ты, и твой покупатель. Вы же даже не люди. Вы…вы монстры! Вы нелюди! И мне вас даже жаль. Потому что в следующей жизни вы родитесь больными, вшивыми крысами, питающимися дерьмом. Ибо большего вы не заслуживаете!

Меррель замерла. Эдгель никогда не отличался терпимостью к тем людям, которые пытались его оскорбить. Скорее наоборот — он набрасывался на обидчика и бил его всем, чем попало. При всей своей кажущейся неуклюжести, толстяк был очень силен и быстр. По слоем жира скрывались стальные мышцы, и он не раз ломал Меррель кости, увлекшись во время секса и схватив ее за ребра своими толстыми пальцами. Сейчас он обрушится на девушку, забыв о прибыли, забыв о том, кто перед ним, и тогда…

Но ничего не случилось. Эдгель только рассмеялся, и погрозил Насте толстым пальцем с обгрызенным зубами ногтем:

— Давай, поболтай еще…скоро тебе будет не до болтовни. Тренируй зад, попроси Меррель, чтобы она тебе в этом помогла. Пригодится, точно. Я бы потренировал и твой рот, но боюсь, ты по своей воле не захочешь это делать, а ломать тебе зубы…это ни к чему. Да еще и укусить ведь можешь! А я этого не перенесу, могу и шею свернуть. А мне тебя продать нужно!