Иной мир. Дорога домой - Шарипов Никита. Страница 5

Урхо Нурми был хорошим парнем, но этот финн сильно злоупотреблял алкоголем, легко выпивал в течении дня литр, а то и пару чего-нибудь крепкого. Ну и слишком часто курил, мог три и более пачек за день высмолить. Я был таким же и, думаю, поэтому мы стали друзьями. Ни дня без передряг не проходило, но почти всегда нам удавалось оставаться целыми и невредимыми. Словно заговорённые были, многие на тот свет отправились, а нам всё нипочём было. Большинство всегда повторяло, что ни мне, ни Урхо от пуль умереть не суждено, от пьянки кони двинем. Мы были согласны с этим, ведь на здоровье не жаловались, даже при таких нагрузках до пятидесяти легко бы дожили.

Увы, не дожили, потому что в определённый момент мозги Урхо уехали в более здоровую сторону, он бросил пить и курить, а затем и вовсе стал ярым зожником. И меня туда утянул, два алкаша преобразились, стали спортсменами. А потом моего друга убили.

Урхо ехал на джипе, пять наёмников выполняли объезд нефтепровода, процедура была обыденностью, поэтому никто не предполагал, что наглые аборигены могут закопать в землю фугас. Я тоже должен был сгинуть в том огне, но благодаря сорванному кишечнику на момент взрыва сидел на унитазе. Погиб часа на три позже, в мясорубке с аборигенами, которые пошли на штурм наглых пришельцев, которые качают их нефть.

Получается, что не брось мы пить, то остались бы живы, потому что была суббота и именно в этот день недели мы обычно пили с утра и до следующего дня в местах, где очень весело. Спрашивается, к чему я всё это вспомнил? Да просто так, ситуация больно похожая вышла.

Вооруженный ножом, я вышел из лачуги и почти умер, потому что всего лишь с трёх метров мне в голову пальнула из помпухи одна из бабуль. Уверен, будь в руках Антонии Калашников, всё было бы по-другому, и не топтал бы больше поверхность планеты Тауран Никита Ермаков. Но мне повезло, заряд дроби прошёл правее, стену дома немного повредил, да в ней и остался. Бабка, явно не привыкшая с столь мощному оружию, на ногах не устояла, брякнулась будто кувалдой в лоб дали, да так и осталась лежать. Лишь бы ласты не склеила, здоровья в ней совсем крупицы.

Дежавю – вот что я испытал, когда дробь прошла мимо. А затем, меньше, чем за секунду, понял, что это было далеко не Дежавю, всё когда-то происходило почти аналогично. Мне вспомнилась Африка, товарищ финн Урхо, взрывы, и бой на нефтеперегонной станции с аборигенами. Там всё случилось аналогично, мне пришлось выбежать из горящего кубрика в одних трусах и почти безоружным, если не считать пистолета. Дедок с дробовиком встретил на выходе и не промахнулся, прописал на постоянную основу в мой фитнесс-живот заряд нагретой пороховыми газами картечи. Прекрасно помню ту боль, которую испытывал до самой смерти. И не хочу её повторения.

Выводы, как без них, обязан их сделать, и они таковы, алкашка и сигареты не причём. В той жизни я курил и пил в большом количестве, а затем ударился в ЗОЖ, прожил самую малость и помер. В этой жизни всё было наоборот, не пил долгое время, затем малость прибухнул в деревне пенсионеров со стажем и чуть не принял смерть от одной из бабок. Конечный вывод – алкоголь и внезапная смерть от выстрела в упор никак не связаны между собой. Офигеваю от самого себя, с выбросом адреналина в голову какая только ерунда на ум не приходит!

Помповое ружьё заряжено, проверил, остался один патрон. Не густо, но мне хватит, достаточно и этого, чтобы всё население этого посёлка отправить на покой. Убедившись, что бабуля Антония жива, я громко крикнул:

– Все выходим на улицу и садимся пятыми точками на землю. Если кто-то задумает что-то плохое, то я за себя не отвечаю. Пока что обошлось без кровопролития и смертей, но всё может измениться в один момент. Молодёжь, вы пожили немало, должны разбираться в советах.

Фримен и разведчик явно что-то задумывали, я чувствовал это и поэтому вернулся. Увидев меня, они сразу же забыли о своих намереньях и начли умолять меня не убивать их. Вроде не собирался, лишь для дополнительного присмирения по тумаку каждому отвесил и заставил вытащить азиата на улицу.

Население саманного посёлка не стало играть в героев, сдалось без лишних фокусов. И начало сотрудничать, при этом довольно активно. Мне вернули одежду и все личные вещи, включая оружие. Оставив всё у одной из хижин, намеренно остался безоружным и, согнав всех древних в одну кучу, приступил к допросу. Про азиата тоже не забыл, но внёс в его облик небольшой штришок, связал руки и ноги, и использовал вместо сиденья.

– Кто-нибудь объяснит мне, что это было? – это был первый вопрос, который прозвучал из моих уст. Говорю на английском, потому что этот язык самый распространённый. И, к тому же, простой.

Ответить решил Фримен, на правах старшего. Спасибо за прямоту, не стал ходить вокруг да около, рассказал всё как есть. Впрочем, я и сам уже многое понял, семь пядей во лбу для этого не нужно было иметь.

– Мы накачали тебя снотворным и хотели продать в рабство.

– Схема, так понимаю, была отработана множество раз? Я не первый ваш товар и даже не десятый, верно?

– Сто двадцать седьмой на моём счету. Сколько было до меня неизвестно, а я в этом месте почти шестнадцать лет. – Фриман посмотрел мне в глаза, пару секунд терпел мой пристальный взгляд, а затем испуганно опустил голову. Голос его задрожал: – Нам всегда попадались новоприбывшие. Почти всегда… сложностей, как с тобой, не возникало… после пойла Урсулы ты не должен был быть бодрым минимум несколько дней…

– Всё до поры, до времени… – тихо протянул я, внимательно разглядывая лицо азиата. Уверен, прежде мы с ним не пересекались. Ни в этой жизни, ни во всех ныне не существовавших.

– Наш посёлок своего рода отстойник. – Фриман осторожно поднял голову и взглядом спросил – продолжать? Я кивнул, и он достаточно бодро рассказал: – Таких посёлков в этом краю не один десяток, и каждый имеет свою территориальную ответственность. В прошлом мы все жили в городе под названием Виврор, но затем, с наступлением старости, когда каждый из нас уже был неспособен работать, мы были вынуждены покинуть территорию города. Так поступают почти со всеми. Теперь понимаешь, как это работает?

– Понял, спасибо за подробности. А теперь закономерный вопрос, кто-нибудь из вас был когда-нибудь продан в рабство? – я постучал кулаком по голове азиата. – И что насчёт этого парня, кто он?

– Никто из нас никогда не был рабом. – Я увидел, что отвечать на этот вопрос Фриману неприятно, и он бы с радостью промолчал, но моё лёгкое покачивание головой отлично дало понять, что сказать придётся всё, даже самое плохое. – Рабы работают в сложных условиях. Виврор город-завод, металлургическая промышленность, добыча полезных ископаемых и всего остального, что спрятано в недрах гор и представляет ценность. Тебя ждала и всё ещё ждёт судьба раба, ведь скрыться не получиться.

Я усмехнулся и Фримен поменялся в лице. На моськах остальных тоже ни капли восторга, все какие-то угрюмые, будто на похоронах находятся. Может пристрелить кого-нибудь? Так хоть какое-то оправдание грустных физиономий появилось.

Повторно постучав кулаком по голове азиата, я высказал наверняка верное предположение:

– Это чудо выполняет объезд по всем таким поселениям и считает количество новых рабов. Прибыл он на мотоцикле, древний эндуро стоит возле одной из лачуг, я его приметил. На мотике рабов не увезёшь, а это значит, что позже приедет транспорт. Фримен, требую честного ответа на заданный вопрос, через сколько времени в городе поймут, что случилось что-то неладное и отправят кого-нибудь на проверку?

Негр-старик переступил с ноги на ногу и, не поднимая взгляда, тихо ответил:

– Примерно через пару дней, может чуть быстрее.

Хлопнув азиата по щеке ладошкой от всей души, я воскликнул:

– Хватит придуриваться, ты давно пришёл в себя! К тебе последний вопрос тоже относится, отвечай!

Азиат повернул голову и посмотрел полными ненависти глазами. Одна сторона лица у него солидно опухла, кое-кто для этого приложил немного усилий. Разбитые губы прошипели: