Убийство в лунном свете (ЛП) - Браун Фредерик. Страница 31

— Если кратко, то — да, Эд. И чёрт меня подери, если я отважусь назвать это совпадением. Так продолжается ночь за ночью уже восьмой раз. Я знал, в какое время он придёт сегодня — на пять минут раньше, чем вчера, поскольку именно в это время Юпитер пройдёт данную точку неба.

Изрядно ошарашенный, я воззрился на звёзды. Приподнявшись на локте, отхлебнув вина, я перевёл взгляд на Эмори, лежащего как ни в чём ни бывало, подвернув руки под голову; его лицо было ясно видимо в лунном сиянии. Украдкой я принялся рассматривать Стива.

Его лицо не было лицом человека, который замыслил какой-то розыгрыш. Оно было круглым, честным, — и теперь, когда он снял свои непременные очки в железной оправе, оно казалось даже более круглым и более честным. Но на нём не было и выражения расслабленности и покоя; это было лицо человека, открывшего нечто столь грандиозное, что сама мысль о том не на шутку его пугала.

— Я попрошу вас, Эд, держать это в тайне, — проговорил Эмори. — Ото всех, кроме, разумеется, Жюстины. Я так полагаю, что ей одной до того должно быть дело, другие не при чём. Знали только Рэнди и я, теперь узнали вы, так что пусть и Жюстина узнает. Но дальше Жюстины это не должно пойти.

— А в Тремонте ходят слухи о Марсе, — отозвался я.

Эмори коротко рассмеялся.

— Моя вина. В городской библиотеке я спросил книги, из которых хотел уяснить положения планет. Но слухи умирают естественной смертью, если не находят подпитки. Тремонт вечно полон слухов. Меня подозревали и в худшем.

— А Рэнди верит, что эти сигналы приходят с Юпитера? — спросил я.

— Нет, но никакого другого объяснения им он не может предложить. Как и я тоже. Не наполнишь ли, Эд, стаканы ещё разочек? Что-то я сегодня сколько ни пью, только трезвею. И ведь уже опьянел было к твоему приходу.

Мне вина больше не хотелось; вишнёвка слишком сладка, чтобы её можно было выпить много. Я наполнил его стакан из бутыли и отставил её прочь.

— Спасибо, Эд. Так ты не будешь говорить Жюстине, что я спятил?

Я задумался над этим вопросом, и чем больше над ним думал, тем большее испытывал смущение — но лишь некоторое время. Вскоре мои мысли начали приходить в порядок и я почувствовал, что знаю ответ.

Если бы он оказался верен! Будь я, по выражению Каролины, достаточно «мыслящим», чтобы найти правильный ответ сейчас, а не завтра, одним убийством в течение следующих двадцати четырёх часов было бы меньше.

Но он не был и ошибочным. Просто я не смотрел в корень.

Глава 11

Итак — полагая, что я мыслящий человек, я вовсе не ошибался. Но я не был настолько мыслящим, чтобы спасти жизнь Стивену Эмори.

— Нет, вы вовсе не спятили. Из фактов вы сделали совершенно логичный вывод, и я не нахожу в нём изъянов. Если в нём что-то и не так, то лишь одно: никто раньше не принимал радиосигналов с Юпитера. Но и то сказать, никто ведь и не собирал прибора с такой, как у вас, схемой.

— Я в этом совершенно уверен.

— А потому, — продолжал я, — остаётся вопрос, нет ли здесь с вашей стороны мистификации. Такое возможно, но я не вижу в том для вас никакой выгоды. Этот Юпитер скорее отпугнёт Жюстину Хаберман, чем соблазнит её сделать вложение.

— Итак… — произнёс Эмори.

— Итак, что же вам известно о Юпитере? Мне о нём известно немногое, я только и помню, что планетка не вполне пригодна для жизни.

— Для землян, Эд, она совершенно непригодна. Гравитация там такая, что тебя распластает как блин. Атмосфера густа как томатный сок, вдоха не сделать. Те, кто живут на её поверхности — если только у Юпитера есть твёрдая поверхность; нашему-то взору она недоступна — то атмосфера там, или то, что её заменяет, такая плотная, что о существовании дневного света никто не догадается. А температура превращает Северный полюс в тропики. Никакая жизнь — насколько мы имеем о ней представление — ни за что там не разовьётся.

— Ну, какой-нибудь вид жизни, — предположил я, — может развиться и при тамошних условиях.

— Возможно. Но я думаю о другом. Хочешь знать, о чём?

— Разумеется.

— У Юпитера есть луны, девять штук. Две из них — самые большие среди лун Солнечной системы; они гораздо больше нашей собственной луны, даже больше, чем планета Меркурий. Гравитационные условия на них не слишком отличны от наших; некоторые астрономы уверены, что там имеются воздух и вода. Не будет преувеличением предположить, что на любой из них может существовать жизнь, причём во многом похожая на земные формы. Эти две луны, о которых я говорю, суть третья и четвёртая по счёту от Юпитера; их названия — Ганимед и Каллисто. Они вращаются вокруг Юпитера подобно тому, как и наша Луна вращается вокруг Земли.

Я некоторое время молча лежал, пялясь в небо и размышляя. Затем я кое-что вспомнил — тот четырёхкратный сигнал-щелчок, что доносился тогда из динамика. Я спросил о нём Эмори.

— Всякий раз, Эд, он повторяется, — подтвердил тот. — Если он что-то и значит, то что именно, я не представляю. Сам можешь строить догадки с таким же успехом.

— Должно быть, либо вы, либо Рэнди упомянули об этом в городке, — сказал я. — Сет Паркинсон, «Торговая палата», первым мне о том рассказал, ещё до моей встречи с вами. Он сказал, что четыре щелчка нужны для того, чтобы стало понятно, что сигнал приходит с четвёртой планеты, а эта планета — Марс.

Эмори рассмеялся.

— Я рассказал Сету об этих щелчках после второго или третьего случая. Но уж Марса я не упоминал. Это его идея; она взбрела ему в голову, как только он узнал, что я взял в библиотеке те книги по астрономии.

— А сами вы Марс не заподозрили?

— Конкретно Марс — нет. Я уже сказал вам, что после того как я уверился, что те сигналы не могут отражаться от слоя Хевисайда, я заподозрил, что они, вероятнее всего, должны приходить с какой-то из планет, и принялся выяснять, не находилась ли какая-либо планета в данной точке небосвода в то время, как я принял сигнал. Признаю, что сперва я занялся Марсом; каждый подумал бы про Марс при мысли о сообщении с другой планеты. Наверно, потому, что это ближайшая к нам планета и больше всего схожа с Землей.

— Тогда что вы думаете — если только сигнал действительно приходит с Юпитера или одной из его лун — по поводу тех четырёхкратных щелчков?

— Моё предположение может показаться вам диким. Если целью щелчков является намекнуть нам, откуда приходит сигнал, то именно Каллисто, одна из тех двух землеподобных лун Юпитера, является четвёртой. Ну, либо те, кто посылает эти сигналы, считают Юпитер четвёртой планетой. Меркурий, внутренняя планета, должно быть, чрезвычайно мала, для того чтобы им на Юпитере удалось открыть её с такого расстояния. Ну, точно как и нам понадобилось долгое время, чтобы открыть Плутон, внешнюю планету. Эд, это здорово, но я пьян.

— По разговору не видно. — Я немного приврал, поскольку язык моего собеседника всё же слегка заплетался, хотя речь Эмори была связной и рассудительной.

— Да знаю я, что не видно, — отозвался Эмори. — Соображаю как положено, но голова начинает кружиться. Лучше мне оправляться в постель, только вряд ли я смогу спуститься с крыши. Не позвать ли тебе сюда Рэнди? Вот встанете оба внизу и будете меня ловить, если что…

— Идёт, — ответил я, спустился по скобам на землю и отправился к переднему крыльцу усадебного дома. Рэнди по-прежнему сидел на ступеньках. Я объяснил ему положение, он рассмеялся: — Вот идиот! Ну, пойдём.

Мы осторожно приняли спускавшегося Эмори в четыре руки; на земле тот решил, что до дому дойдёт сам и ляжет в постель без посторонней помощи. На прощанье Эмори попросил меня не уезжать в Чикаго, предварительно не повидавшись с ним вновь или не позвонив ему; я обещал.

Когда Эмори скрылся в доме, мы с Рэнди направились к фасаду — туда, где стоял мой «кадиллак». Рэнди взглянул на светящийся циферблат своих наручных часов и проговорил:

— Всего лишь без четверти одиннадцать. И это весь вечер меня мучает жажда. Не смотаться ли в город — утолить её? Только чтобы и вы составили мне компанию: как он, я пить один не в состоянии. — Рэнди указал большим пальцем на дом за своей спиной.