Нейтрально-враждебный (СИ) - Арьков Сергей. Страница 99

Пока путь его пролегал по землям Ангдэзии, Васек чувствовал себя превосходно. Его переполняла воинственность, он жаждал крови. За проведенные в этом мире годы он привык воспринимать войну, ведущуюся между королевством добра и империей зла, как нечто, не имеющее к нему никакого отношения. Но с недавних пор все изменилось. В этом конфликте у него появился личный интерес. После кошмара, пережитого им в Форинге в ходе злодейского набега, после того, как он собственноручно похоронил своих убитых друзей, у Васька не осталось иного желания, кроме как найти и жестоко покарать главного виновника всех этих бед. Лежа в лазарете с ранами и ожогами, он думал лишь о том, каким немыслимо жестоким образом поквитается с ненавистным Свиностасом. Идея мести завладела им целиком. Все радости жизни, которым он отдавался прежде, померкли и потеряли свою ценность. Васька больше не манили ни хмельное пиво, ни грудастые крестьянки. Он хотел одного — срубить голову подлому злодею.

Пока дорога тянулась мимо возделанных полей, тенистых рощ и зеленых лугов, Васек был храбр и решителен. Но постепенно привычный пейзаж начал меняться. Зелени становилось все меньше, деревья, если и попадались, выглядели хилыми и болезненными. А затем впереди показалась голое серое пространство, от которого повеяло сухим зловонным воздухом и странной жутью. Стоило увидеть нейтральную полосу, о которой Васек прежде был только наслышан, как вся решимость со свистом вышла из свинопаса.

Он остановил лошадь, чувствуя страх и испытывая сильное желание повернуть назад. Возможно, прав был верховный паладин, когда не пожелал брать его в воины. Он свинопас. Его удел — крестьянская работа. Нет у него необходимых для настоящего героя качеств, и, прежде всего, положенной дозы мужества. Разве стал бы колебаться герой, увидев перед собой выжженную пустыню нейтральной полосы? Разумеется, нет. Он не убоялся бы всех многочисленных и ужасных слухов, что ходили об этом месте, но решительно двинулся бы вперед, к своей цели.

Возможно, Васек и повернул бы назад, но стоило ему вспомнить чудом пережитый геноцид, как он понял — нет, этому не бывать. Неважно, что там думал о нем Ильнур. Неважно, что показал определяющий куб. Он поедет на нейтральную полосу, а если потребуется, то и дальше, в сам Кранг-дан, отыщет там злодея Свиностаса, и прикончит его. Либо так, либо будет терзаться угрызениями совести до конца жизни. Пусть он сам погибнет на этом пути, но и подлый Стасик не уйдет от возмездия.

С этими мыслями Васек пустил лошадь вперед и вскоре выехал на нейтральную полосу.

Он упорно двигался по следу, оставленному отрядом героев. День уже клонился к вечеру, и Ваську меньше всего хотелось оказаться ночью на голой местности. Он слышал немало леденящих кровь историй о чудовищах, населяющих нейтральную полосу, и знал, что те предпочитают выходить на охоту в темное время суток. Поэтому следовало спешить, и либо настичь отряд, либо найти себе какое-нибудь убежище прежде, чем сгустятся сумерки.

Он пришпорил старую клячу, заставив ту перейти на галоп. Лошаденка вначале отказывалась понимать наездника, но когда его пятки в пятый раз крепко вонзились в ее тощие бока, осознала, что тот не шутит. И впервые в жизни перешла на бег. Васек гнал ее без намека на жалость, и к тому моменту, когда он разглядел на горизонте какие-то развалины, несчастная скотина был чуть живой от усталости, и едва не падала без сил.

Издали Васек успел заметить, как всадники въезжают на территорию старой крепости, и догадался, что либо те руины и были целью рейда, либо герои избрали их для ночлега.

Теперь нужно было позаботиться и о себе. Осмотрев местность, он заметил в стороне от своего маршрута какие-то развалины, оказавшиеся остатками крестьянского подворья. От некогда располагавшегося здесь человеческого жилья осталось немного, но это было лучше, чем коротать ночь на открытой местности. Собрав старые доски, Васек соорудил из них нечто вроде хлипкого забора, который давал скорее психологическую, чем реальную защиту. Затем он напоил чуть живую лошадь и дал ей овса, после чего и сам поужинал взятой в дорогу снедью.

Близилась ночь. Разводить костер, по понятным причинам, было нельзя, так что Васек просто сидел на земле, и тискал в руках недавно купленный меч. Особой уверенности в себе наличие оружия ему не придавало. Чем темнее становилось вокруг, тем меньше Ваську хотелось оставаться здесь. Каков шанс, что он благополучно доживет до утра, и не будет съеден местными монстрами? А ведь он не для того пустился в путь, чтобы насытить здешних бестий своей плотью.

Поднявшийся ветер принес откуда-то облака, и те быстро затянули собой прежде чистое небо, полностью скрыв едва зажегшиеся звезды. Стало еще темнее. Грядущая ночь обещала быть беспросветно черной.

Страх овладел Васьком. Небезосновательно опасаясь за свою жизнь, он решился на отчаянный шаг — попробовать пробраться в развалины, где обосновались герои Форинга. Даже если его и схватят, Ильнур не бросит его здесь, на нейтральной полосе, и будет вынужден позволить присоединиться к отряду.

Он попытался поднять свою лошадь, но не добился успеха. Та, поев и попив, легла на землю, и теперь всем своим видом давала понять, что больше уже не встанет. Васек толкал ее, пинал, даже пустил в ход палку. Животное снесло все грубости, безропотно вынесло побои, но даже не предприняло попытки подчиниться.

— Ну и оставайся здесь, тупая кляча! — выпалил Васек, осознав всю тщетность своих усилий. — Когда ночью сюда пожалуют чудовища, можешь передать им от меня пожелание приятного аппетита.

Взяв с собой меч и сумку с припасами, Васек оставил непокорное животное, и стал пробираться к развалинам пешком.

К тому моменту на нейтральную полосу опустилась полноценная ночь. Самая темная ночь из тех, что доводилось видеть Ваську. Казалось, что кто-то выплеснул на мир ведро черной краски. Не было видно ничего — ни звезд на небе, ни огней на земле. Очертания развалин кое-как угадывались впереди, но Васек решительно не видел того, что творится под ногами. Пару раз он едва не провалился в какие-то ямы.

Упав второй раз, Васек присел передохнуть. Он благоразумно соблюдал тишину, не желая привлекать к себе внимание местных плотоядных обитателей, а потому едва не вскрикнул от неожиданности, когда услышал неподалеку какое-то шуршание и шелест. Казалось, кто-то полз по земле, притом совсем рядом с ним. Кто-то довольно крупный. Васек затаил дыхание, больше всего на свете боясь выдать свое присутствие каким-нибудь неосторожно произведенным звуком.

А затем он услышал человеческий голос. Точнее — голоса. Людей было двое, и переговаривались они чуть слышным преступным шепотом.

— Говорю тебе — я кого-то видел на стене, — прошипел один из них.

— Кого ты мог видеть? — возразил второй. — Тебе показалось!

— Ничего подобного. Я видел! Давай подползем ближе.

— Ерундой какой-то занимаемся. Эта крепость уже давно необитаема.

— Ну, раз не хочешь проверять, то сам будешь докладывать лорду Мортусу. И всю ответственность возьмешь на себя. Идет?

Собеседник замялся с ответом, а затем сказал:

— Ладно, ладно, хорошо. Подползем ближе. Раз послали на разведку, то разведаем все, как полагается.

Вновь зазвучало шуршание, которое, постепенно удаляясь, вскоре полностью стихло.

Васек сидел чуть живой, и лишь спустя минуту после того, как загадочные люди удалились, вспомнил о необходимости дышать. Сердце его бешено билось в груди, по спине, в сторону сжавшихся от страха ягодиц, струился обильно выступивший пот. Ваську понадобилось время, чтобы прийти в себя и возвратить себе способность соображать.

Кто были эти люди? Явно не герои. Из их речей следовало, что они разведчики. Но чьи?

И тут Васька осенило. Он вспомнил имя, мелькнувшее в беседе двух неизвестных. Они упомянули некоего лорда Мортуса. О, Васек отлично знал, кто он такой. Это был тот самый злодей, что командовал черным воинством, учинившим в Форинге разгром и геноцид. Тот самый черный всадник с огромным мечом, что стоял на руинах рухнувшей стены и командовал силами зла. Ходили слухи, что Мортус и Свиностас — лучшие друзья и подельники во всех черных делах. Нападение на Форинг было их совместно спланированной и осуществленной акцией.