Специальный корреспондент (СИ) - Капба Евгений Адгурович. Страница 4

— Вот как? А как же руды металлов, уголь?

— А это обнаружили почти случайно... — я протянул ему одну из книг, которую купил в Яшме, — Вот, можете почитать, тут много по вашей теме. Не знаю, насколько сильно можно доверять автору, всё-таки он тоже — лайм. Но — черным по белому сообщает, что цветущие города Колонии были основаны сто пятьдесят-сто лет назад. Зурбаган, Лисс, Гель-Гью... Лаймы выгоды не упустят, переселенцы из Альянса устремились сюда сразу же, как стали известны истинные богатства этих земель. Их не интересовало земледелие и скотоводство, им было нужно золото.

— А гемайны? — Рафаэль и вправду был заинтересован.

— Гемайны дали бой. И лаймы умылись кровью, и подписали Покетский договор, согласно которому не продвигаются далее, чем на пятьдесят верст от побережья. И до сей поры договор соблюдался. Но кого после Великой Войны интересуют старые договоры, верно?

Рафаэль задумчиво кивнул.

— Я возьму почитать? Не очень ясно, как во все это вписываются туземцы...

— Нет проблем, читайте! Тотзиенз, Год сиен йо!

— Да, да... И вам всего хорошего.

Он уже закрыл дверь, но тут же вернулся обратно.

— Я чего заходил-то! Вы фехтуете?

— Э-э-э, что?

Оказывается, всё то время пока мы лупцевали друг друга бамбуковыми палками и скакали по палубе, изображая записных дуэлянтов, за нами наблюдал капитан.

— Я вижу, вы пообвыклись, — проговорил он, спускаясь по лестнице, — Недурно, недурно... В каком вы звании?

Рафаэль внезапно вытянулся во фрунт:

— Корнет второй сотни третьего Горского кавалерийского полка!

— Капитан второго ранга Тулейко, до недавних пор командовал монитором "Отважный"... Теперь вот — здесь пригодился, — Тулейко повернулся ко мне, — А вы? Вы где служили? В каком звании?

— В пехоте... — буркнул я и перехватил бамбуковый дрын обратным хватом, — Господин Мастабай, мы на сегодня закончили?

Рафаэль удивленно глянул на меня, а потом по своей привычке пожал плечами:

— Наверное. Есть у кого-то еще желание попрактиковаться? — обвел он глазами собравшихся на палубе зрителей.

Кавалерист — он и на корабле кавалерист. А я-то гадал, какого черта он не стал прекращать тренировку после того, как собрались зрители... Для меня их внимание было как мертвому припарка — вроде и плевать, а вроде и нелепо как-то. А корнет — красовался. Третий Горский полк был сформирован уже после того, как лоялистов загнали наЯнгу, и пороху они, почитай, не нюхали — горячую южную молодежь использовали для отлова мелких банд и патрулирования дорог. А гонору-то гонору... И морская болезнь его не берет, зар-раза.

Качка усиливалась, и меня опять прихватило. Господи, напиться, что ли? Или на корабле — не положено?

Я как раз избавлялся от тщетной попытки пообедать, привычно скорчившись над фальшбортом, когда увидел на бескрайней водной глади нечто чуждое. Осознание пришло секундой позже:

— Человек за бортом! — заорал во всю глотку я.

Несчастный дрейфовал по волнам на половинке двери, ей-Богу! Ко мне в мгновение ока подбежал один из матросов и глянул туда, куда я указывал.

— Человек за бортом!!! — с утроенной силой заорали мы вдвоем.

Всё вокруг пришло в движение: команда забегала, пассажиры сгрудились у борта, на воду спустили шлюпку, полдюжины матросов и молодой мичман живо оказались внутри и мощными взмахами весел стремительно приближались к потерпевшему бедствие.

Он пришел в себя, и, увидев корабль и лодку, замахал рукой. Его сняли с обломка двери, и шлюпка быстро догнала легший в дрейф "Гленарван". Матросы при помощи шлюпбалок быстро втащили лодку на верхнюю палубу, корабельный доктор принялся осматривать пострадавшего.

— Обезвоживание, крайняя степень утомления... Оставьте парня в покое на пару часов, напоите — и он будет в норме и сможет ответить на ваши вопросы,— сказал медик капитану.

Тулейко обвел тяжелым взглядом команду, и матросы мигом бросились по местам. Первый после Бога, а как же?

Меня живо интересовала судьба этого бедолаги — всё же именно моим приступам морской болезни он был обязан своему спасению, и потому я места себе не находил и выхаживал перед лазаретом. Мне чуть не прилетело дверью по лбу, когда оттуда вышел капитан.

— Офицеры, общий сбор! — негромко, но зычно провозгласил он, а потом добавил: — Вы с господином Мастабаем тоже можете поприсутствовать.

Назревало что-то интересное. В кают-компании было тесно от флотских, мы с Рафаэлем смотрелись там как настоящие белые вороны.

— Господа, Савский Рог снова стал прибежищем для пиратов. Этот молодой человек — единственный спасшийся с парохода "Буссоль". Чертовы каннибалы атаковали их ночью, на своих клятых катамаранах... Парня зовут Джек Доусон, он из Колонии, служил корабельным плотником — и тащил отремонтированную дверь в капитанскую каюту... На ней и спасся, сиганув в океан. Бог знает, сколько еще человек живо — по его подсчетам прошло не больше пары дней с момента атаки.

— Он сможет подсказать место, где оставил "Буссоль"? — спросил старший помощник.

Этот дядька был подстать капитану, такой же величественный и грузный, только вместо бакенбард у него была полноценная борода.

— Устье реки Дауа, — ответил Тулейко, — Какие будут предложения, господа?

По морскому обычаю первым говорил самый младший, мы с Рафаэлем права голоса не имели. Слово взял тот самый мичман, который принял непосредственное участие в спасении Доусона.

— "Гленарван" — имперский корабль, господа. Мы не потерпим пиратства и каннибализма.

Молчаливое одобрение было ему ответом. В таком же ключе высказывались и остальные флотские, и мне нравилась их решимость и вера в собственные силы. Мы — имперцы, и точка. Где мы — там порядок, безопасность, уверенность в завтрашнем дне. Как можно поднимать каждое утро на мачте штандарт с орлом, если сейчас проплыть мимо творящейся дикости?

Капитан Тулейко был явно доволен.

— Меняем курс, господа! Направление — на берег, к устью реки Дауа!

Идея была очень простой — подойти к берегу в темноте и сделать вид, что на "Гленарване" серьезные проблемы, чтобы приманить пиратов. Откуда-то из трюма притащили несколько листов жести, какие-то старые тряпки, смоченные в мазуте, деревянную рухлядь — и развели костёр прямо на палубе. Огонь был небольшим, он больше чадил — и смрадный черный дым окутал клипер от носа до кормы.

— Вы можете спуститься в каюты, господа. А можете остаться здесь — выбор ваш, — сказал старпом, раздавая матросам винтовки и кортики.

Наготове была пожарная команда с помпой, огонь можно было залить в считанные мгновенья. На реях замерли марсовые — самые лучшие стрелки в команде. Под тентом на юте таился станковый пулемет, прижавшись к бортам, замерла большая часть команды, сжимая в руках винтовки.

А мы с Рафаэлем, Лукой, еще тремя матросами и двумя дородными братьями по фамилии Чечиловы — из торговых представителей какого-то акционерного общества, пожелавших поучаствовать в охоте на пиратов — носились по палубе, разбрасывали вокруг себя мелкие предметы и орали как оглашенные, изображая панику и суету. Должно было выглядеть убедительно — по крайней мере, я был убежден, что выгляжу отменным идиотом.

Из-за острова на стрежень, на простор морской волны выплывали из бамбука каннибальские челны...

Точнее — катамараны. И было их великое множество, не меньше двух десятков — точно. Интересной конструкции посудины, приводимые в движение косыми парусами и энергичными ударами весел в мускулистых руках аборигенов.

Народ это был странный и, судя по всему, злобный. Раскрашенные как тысяча чертей, со странным коричневым оттенком кожи, они завывали и вопили на все лады, подбадривая самих себя. На каждом катамаране умещалось не меньше дюжины воинов, вооруженных копьями с длинными листовидными наконечниками, луками и древними дульнозарядными ружьями.