Сэхсвет (СИ) - Бекет Алишер. Страница 92

Максим был в замешательстве. Почти вся его злость испарилась – тихий и спокойный тембр голоса Орланы действовал не хуже потока воды. И ещё то, что в глубине души Максим знал: женщина противна самой себе так же, как она сейчас была противна ему.

Удары сердца отсчитывали время. Ответ был очевиден, и Максим озвучил его:

– Совет.

– Не сомневалась, – холодно ответила Госпожа Председатель. – И в-третьих. Если «добытчики» прекратят существование, Экспедиция завершится через тридцать лет.

Последние «холодные капли» окончательно вернули Максиму способность трезво рассуждать.

– У нас настолько мало айона?

– К сожалению, – вздохнула Орлана, и лёд в её голосе треснул.

– Но Лу Альтера сказал… ладно, я понимаю, почему он так сказал, – спохватился Максим.

Орлана достала из ящика стола ингалятор и с каким-то надсадным хрипом вдохнула айон. Выражение нескрываемой брезгливости, появившееся в этот момент на лице женщины, почти обелило её в глазах Максима.

Госпожа Председатель с придыханием заговорила:

– Мы столкнулись с древней, но никогда не теряющей актуальности «проблемой вагонетки». Знаешь про неё?

– Что-то слышал. Название знакомое, но…

– Я расскажу. – Орлана швырнула ингалятор обратно в ящик. – Этот мысленный эксперимент был сформулирован ещё в двадцатом веке. В оригинальной формулировке мы имеем неконтролируемую вагонетку – это такой небольшой вагон, – несущуюся по рельсам. Возможности остановить её нет, только повернуть. Прямо – пятеро человек, привязанных на железнодорожных путях. Если ничего не делать, вагонетка задавит их. Но на другом пути, запасном, привязан всего один человек. Если свернуть, погибнет только он. Как поступить?

– Очевидно, что нужно повернуть, – не задумываясь, сказал Максим.

– Для тебя это очевидно, для меня тоже. Но некоторые – меньшинство – предпочли ничего не делать, потому что в случае поворота, по их мнению, они становились причастными к смерти, а в случае их бездействия смерть наступала в результате стечения обстоятельств. Более того, один из вариантов задачи поставлен так, что вместо поворота тебе нужно столкнуть человека под колёса. В этом варианте задачи ещё больше людей выбирало ничего не делать.

– Это бессмысленно и неправильно. Одна жизнь не может быть ценнее пяти.

– Да, в мысленном эксперименте это так. Но в жизни могут сложиться иные обстоятельства. За годы эта задача обросла множеством модификаций, когда решение становилось не столь очевидным. Что, если тот единственный человек – твой ребёнок или родитель? Или же если этот человек сам и привязал тех пятерых? В зависимости от условий менялся и ответ, от однозначного «ничего не делать» в случае с близкими людьми до однозначного «повернуть» в случае со злодеем. Суть в том, что, сталкиваясь с подобной проблемой в жизни, мы вынуждены каждый раз заново решать эту задачу, исходя из ситуации. И время на решение ограничено. Времени нет, понимаешь?

Времени нет. Слова, будто эхом, звучали в голове Максима.

– Понимаю, – негромко сказал он.

– Из всех решений на посту председателя Совета это далось мне тяжелее всего. – Орлана устало потёрла виски. – Чтобы хоть как-то успокоить глас совести, «добытчики» не делают исключений ни для кого, кроме маленьких детей. Случая, подобного тому, больше не повторится.

Максим вдруг вспомнил эпизод из прошлого:

– Тогда, на Земле, за пару дней перед отлётом я видел вас в гибернатории. Вы…

– Я навещала сына. У него тяжёлое психическое расстройство, которое пока не лечится.

У Орланы, оказывается, был ребёнок. Если подумать, то ничего удивительного, конечно, но… почему-то при взгляде на эту женщину таких мыслей не возникало. И теперь стало понятно, почему она это скрывала.

– Из-за специфики заболевания общаться мы можем лишь раз в несколько лет. Сейчас же я не уверена, что снова его увижу. – Орлана вздохнула. – В анабиоз укладывается всё больше людей, и «добытчикам» становится легче действовать. А они не делают исключений.

– Но можно же было спрятать вашего сына…

– Нет. Нельзя. Это груз, который я должна нести. Я просто буду надеяться, что мне выпал классический вариант задачи с вагонеткой. Остальные советники поступили так же. Если у тебя есть кто-то, кто подвергается такой опасности, ты можешь сообщить на Землю, и их защитят. Ты ведь не принимал этого решения. Можешь сделать это хоть сейчас – Лу Альтера доработал квантовую связь, пока ты был в отпуске.

– Спасибо, – прошептал Максим. – После разговора обязательно воспользуюсь.

– Только помни, что никто не должен знать истинных причин.

– Да, я… – Максим сглотнул ком в горле. – Понимаю.

Воцарилось молчание. Максим переваривал услышанное. Почему молчала Госпожа Председатель, он не знал.

– Орлана! – выпалил Максим неожиданно для самого себя. Она улыбнулась, едва заметно. – То, что мы делаем на Редиме, – ошибка. Должен быть другой способ.

– Думаешь, мне не хотелось бы найти альтернативу? – Максим заметил, что после того, как он осознанно выбрал Совет, в их отношениях с Орланой появились неуловимые изменения. – Думаешь, мне не больно от того, что первый в истории контакт с внеземной разумной цивилизацией происходит вот так? Я ведь мечтала об этом дне, когда была совсем ребёнком. Мечтала о галактическом содружестве, культурном обмене, межзвёздной торговле… и всё оказалось лишь фантазиями. Звёзды кишат жизнью, но жизнью примитивной, и, скорее всего, мы просто первые. Мы – и бедняги редимеры. Мы ищем, Максим, ищем другие пути, но время – безжалостный палач, и оно работает против нас.

Речь Орланы тронула Максима. Теперь он видел женщину совсем с другой стороны, с той, которую она никогда не показывала на публике. Хорошо это или плохо, но теперь Госпожа Председатель стала много человечней в его глазах.

– Гос… – Максим запнулся. – Орлана. Мне непонятна одна вещь. Если Совет не видит иного выхода, то почему Рэй Суокил так активно выступает против Экспедиции?

– Потому что Совет решил, что пусть лучше у нас будет видимая, контролируемая оппозиция, вокруг которой могут объединиться противники Экспедиции, чем стихийно возникающие ячейки. И то, что лидер оппозиции состоит в Совете, позволяет людям думать о существенном весе их мнения в политике Экспедиции. И они правы в этом, не смотри на меня так. Рэй действительно, мягко говоря, не в восторге от происходящего, и его слово влияет на… жёсткость наших действий.

– А как же «добытчики»?

– В любом движении может возникнуть радикальное течение. По легенде, мы делаем всё возможное, чтобы остановить их. – Орлана поправила прядь волос. – Ещё вопросы?

Максим на минуту задумался и покачал головой.

– Тогда перейдём к тому, зачем ты был приглашён в Совет, – сказала Орлана.

– И зачем же? – Максим готовился услышать что-то невероятное. И услышал:

– Ты избранный, Нео.

Максима разобрал смех. Он смотрел этот старый фильм, который с появлением синтеков вновь стал актуальным. Госпожа Председатель тоже усмехнулась:

– Прости, не смогла удержаться. Недавно пересматривала «Матрицу». Хотела разрядить обстановку.

– У вас получилось. Только вы не очень похожи на Морфеуса.

– Не похожа. Но то, что я тебе сейчас расскажу, так же круто поменяет твою жизнь. Когда я говорила, что тебе надо отбросить скептицизм, я имела в виду эту часть нашей беседы.

– Постараюсь.

* * *

Госпожа Председатель задумалась. Её пальцы выстукивали по поверхности стола какую-то одной ей ведомую мелодию. Наконец женщина заговорила. На этот раз Орлана делала много пауз в рассказе – Максим видел, как она старается подбирать подходящие слова:

– Одно из открытий Редима, поразившее меня, – это феномен психического воздействия на материальный мир. Некоторые особо одарённые редимеры – шаманы – умеют делать изумительные вещи. В некогда популярном жанре, фэнтези, такие явления называли сначала магией, а позже – псионикой. Я читала в твоих докладах, как тебя это поразило. Поспешу тебя обрадовать – не только редимеры способны на такое.