Атташе (СИ) - Капба Евгений Адгурович. Страница 24

Мне пришлось пройти нечто, напоминающее казарму — помещение примерно двадцать на пятьдесят метров — чтобы найти бочку с дождевой водой — как раз у парадного входа. Резервуар для ее сбора, оказывается, находился на крыше, и системой стоков был соединен с приемником-бочкой. Конечно, пить такую воду я бы не стал — она тоже не была самой чистой и качественной. Но тут имелась печь-буржуйка и целое жестяное ведро, и обломки мебели: тумбочек, кроватей, стульев — человек на тридцать, так что кипячение проблемой не стало.

Лось как раз успел отключиться — и я перетащил его на одну из более-менее целых кроватей, разложив там пару тюфяков. Пришлось снять галифе и китель и застирать его — ходить заблеванным мне не улыбалось, а адекватное общение с гениальным инженером и космическим первопроходцем не предвиделось в ближайшие несколько часов. Учитывая раскаленные бока буржуйки — хаки должно было высохнуть довольно быстро.

Пробуждение Лося было тяжелым. Увидеть незнакомого мужика в исподнем, который выплясывает вокруг печки, пытаясь согреться, и при этом глухо матерится по-имперски, а потом обнаружить себя связанным — это кого угодно обескуражит.

— Родина вас не забыла, — сказал я, и плеснул на него дождевой воды из ковша.

Обычной, не кипяченой. Кипяченой я болезного Мстислава нашего Сергеевича поил всё это время, пока он был в наркотическом бреду. Я его поил — а он блевал, а потом дристал. Так что кровать точно придется выбрасывать.

— Какая родина? — удивился Лось.

— Наша общая. Единая и неделимая, перводержавная.

— А-а-а-а, так вы из Империи? Но какого черта...

— Вы на себя посмотрите, Мстислав Сергеевич. Вы не человек, вы полчеловека уже. Значит так — отправляетесь завтра в Наталь, на Синий Каскад Теллури. Там лучший реабилитационный центр из всех что я знаю, тамошняя водичка просто чудеса творит. Ну и гемайны вам мозги мигом прочистят, они народ к этому дюже способный...

— Но я не хочу...

— А я, например, хочу дать вам в рожу, раз десять или пятнадцать. Вы мне галифе заблевали, и китель, а я к вам с деловым предложением приехал между прочим...

Лось смутился. Всё-таки инженер был неплохим человеком, хоть и наркоманом.

— Вы не понимаете, — сказал он. — Для меня больше жизни нет. Всё! Она там осталась, моя жизнь.

Лось ткнул пальцем в небо. Я задумался.

Дался ему этот Марс! Не было никакого Марса! Не-бы-ло. Потому что не могло быть никогда. Даже учитывая сумасшедшую гипотезу Пьянкова-Питкевича о пророках, или гостях из будущего. Ну невозможно на жестяном яйце с заклепками преодолеть межпланетное расстояние. Не сейчас! Потом, лет через пятьдесят, сто, пользуясь наработками того же Лося, и многих других таких же — возможно что-то и получится. Но сейчас... Нет.

У меня было время изучить его заметки, фотографии, материалы. Гусев и Лось точно где-то были. Но это "где-то" находилось на нашей родной планете — это я мог утверждать с вероятностью примерно в девяносто пять процентов. Как перепутать Землю с Марсом? Ответ у меня тоже был... Но для того, чтобы удостовериться в своих гипотезах, мне нужен был Гусев.

— Мстислав Сергеевич! — строго сказал я и поправил подштанники. — Я-то как раз всё понимаю. А вот понимаете ли вы, кого я представляю?

— И кого же? Неужели человека, который может вернуть меня на Туму?.. В Соацеру?.. К ней? — он говорил тяжело, делая паузы между словами.

— Как насчет главного редактора журнала "Подорожник"?

Лось нахмурил брови. Я видел у него на столе несколько номеров официального рупора ИГО, и предполагал, что он имеет представление о масштабности фигуры Крестовского.

— А какое отношение вы имеете к "Подорожнику"? — наконец спросил он.

Я сходил за одним из номеров, в котором был опубликован мой очерк о кафрах и каннибалах, раскрыл на этой самой странице и ткнул в текст пальцем.

— Это что — ваше? Во-о-о-от оно что! А не боитесь раскрывать инкогнито?

— Пф-ф-ф-ф... Вы тут лежите в собственных испражнениях, связанный и считаете, что это я должен бояться? Я предлагаю вам реабилитацию, долговременное сотрудничество, государственную поддержку и возможность построить этот ваш "Болид 2.0" в обмен на...

— На что? На мою душу? На мои изобретения?

— На чемодан ультралиддита, Мстислав Сергеевич. Душу и изобретения вы и сами уже давно продали — за трубку с опием. А вот ваше ракетное топливо и сведения о его производстве — этого будет вполне достаточно.

— Мне нужны гарантии...

— Слово офицера вас устроит?

Лось дернул головой:

— В каком вы звании?

— Поручик.

— Вот что, поручик... Всё, что касается остатков аппарата — это к Гусеву, я был не в том состоянии после посадки, чтобы... Алексей приходил сюда сколько-то дней назад, принес продуктов... В пятницу вечером собирался на пороховой завод — у них намечается какая-то сходка. Можете там его найти, сказать, что от меня, — инженер пошевелился, пытаясь ослабить веревки. — Если вы не врете и у вас действительно налажена связь с Крестовским — то шансы есть. Это — человек науки, исследователь, к тому же обладающий влиянием и финансами... Я должен еще раз ее увидеть, понимаете?

— Тогда я развяжу вас и вы умоетесь, и смените одежду. Я выброшу всю выпивку и сожгу все ваши курительные принадлежности, а вы соберете бумаги и инструменты. У меня есть надежное судно с экипажем, парни доставят вас в Лакоту, в имперское консульство, с моим рекомендательным письмом. Оттуда вас переправят в Наталь, на Синий Каскад — или в одну из имперских клиник. Будете лечиться, пока не станете работоспособны. Артур Николаевич вызовет вас, когда в себя придете.

Пока я всё это говорил, то развязывал веревки. Лось с трудом сел, поставив костлявые ноги на дощатый пол, упер локти в колени и опустил лицо в ладони.

— Ладно, ладно... Поступлю так, как вы говорите. Мне уже терять нечего. Помогите собрать документы, у меня руки трясутся... Я попробую умыться.

Коллинз и Доусон были рады первому заказу — тем более он поступил от меня. И не были рады пассажиру-наркоману. Они выделили ему бывший арсенал для боеприпасов, рядом с гальюном, и обещали запирать на ночь, чтобы он не выкинулся за борт в особенно тяжелые периоды ломки. До Лакоты — крупного города на севере Сипанги было миль триста, известие от меня в консульстве уже получили, и ждали инженера и его документы с распростертыми объятиями.

Присутствовало волнение, что за них возьмутся конторские, и прижмут по теме "Голиафа" — но делать было нечего, никому другому я Лося доверить не мог. И сам поехать тоже не мог — сходка на пороховом заводе должна была состояться уже сегодня вечером. Да и Пьянкова-Питкевича оставлять одного без присмотра в Ассинибойне казалось опрометчивым. Он уже изготовил несколько экспериментальных образцов своих парализующих газовых трубок — одну из них я теперь носил с собой, но до налаженной технологии было еще далеко: купить удалось далеко не всё оборудование. Потому я оставался здесь, в городе — чтобы найти Гусева и закончить дела с Петром Петровичем.

По словам Лося, собрание рабочих должно было пройти в одном из заброшенных ангаров промзоны, на границе Верхнего города и мангров. Кроме Гусева обещались быть еще несколько известных личностей, послушать которых собиралось несколько сотен человек. Вряд ли они все знали друг друга в лицо, так что я собирался внаглую заявиться туда и осмотреться на месте.

Всякий раз когда я надевал картуз и брюки в полосочку, то чувствовал себя настоящим кретином. Еще и мазнул по небритому лицу сажей, и сунул в зубы спичку — в зеркало глянул и сам испугался. Жулик, как есть жулик! Такому палец в рот не клади. Такому сразу в рожу бить надо, если в подворотне встретишь. В карманах — револьвер, складной нож и трубка с паралитическим газом, на ногах — пошарпанные полуботинки. Походку поразвязнее — и всё, хитрован как он есть.