Привязанность (ЛП) - Ромиг Алеата. Страница 61

— Спасибо, что приняла нас, когда мы были маленькими. Ты была не обязана.

— Нет. Я хотела этого.

— Если Мейс придет к нам до того, как я лягу спать, то скажу ему, где ты. — Она пожала плечами. — Хотя держу пари, они знают. — Она вытащила телефон из кармана. — Они знают всё.

— Спасибо.

Глава 47

Мейсон

Поднимаясь на лифте со 2-го этажа, я был поглощен своим решением. Это был единственный путь, который я мог видеть в будущем, для Лорел и для меня. Отряд Спарроу мог и защитил бы нас, если бы не было Ордена. Если это было так, то мое присутствие подвергало опасности всех, о ком я когда-либо заботился. Они уже забрали Джека; я не позволю им причинить вред отряду и, что более важно, людям в этой гребаной стеклянной башне.

Все вернулось к Стефани. Она уговорила Карла Оукса нанять меня. Исходя из предположения, что ее послал Орден, я мог признать, что у нее хватило знаний отключить камеры в доме Лорел и всю мою систему в Монтане. Она была более чем способна убить Картрайта и оставить его тело, чтобы подставить Лорел. У нее хватило знаний выследить меня до ранчо. Исходя из ее размера, она также была той, кто оставил миниатюрные отпечатки ботинок, и как член Ордена имела бы контакты для доступа к самолету или вертолету для обыска моей земли. И она могла быть знакома с Джеком — единственная причина, по которой он пригласил бы ее в свой дом.

Если Орден назначил Стефани помощницей Лорел, то именно правительственная организация связалась с Оуксом, чтобы закрыть исследование.

Я сказал, что все вернулось к Стефани. Правда заключалась в том, что все возвращалось к Ордену.

Дверь лифта открылась, и я осмотрел пространство с диванами и креслами. Мой пульс участился, когда я посмотрел на дверь слева, ту, которая была моей. Прежде чем я покинул центр управления, мой телефон сообщил мне, что Лорел была там, а не у Лорны и Рида.

Когда я вошел в квартиру, это немного напугало меня — я не был готов столкнуться с новыми воспоминаниями — возможность побыть наедине с Лорел вытеснила это беспокойство. Повернув ручку, я толкнул дверь внутрь и вошел.

Чертовски пусто.

Я никогда не думал о том, что ее вычистят.

Стуча ботинками по деревянному полу, я подошел к высоким окнам и уставился на темное озеро. Когда мы только переехали сюда, мне очень понравился этот чертов вид. После нищего детства в Южном Чикаго, находясь здесь, я чувствовал себя королем этого проклятого мира.

Я выдохнул.

Знание того, что именно Спарроу носил титул короля Чикаго, не отвлекало меня от достижения. Нет, я был одной из причин, по которой он носил этот титул, и этого было более чем достаточно для меня.

Уставившись на озеро, я кое-что услышал. Моя голова повернулась в сторону коридора, потом я пошел на звук. Замерев в главной спальне, я прислушалась к тихому плачу, доносившемуся из шкафа. Какого хрена?

Когда я подошел к двери в гардероб, Лорел обернулась, ее глаза были красными с темными разводами макияжа на щеках.

— Что такое? — спросил я, прежде чем увидеть, что она держит в руке, что читает.

Я шагнул вперед, вырывая бумагу из ее рук.

— Какого черта? Как ты вообще их нашла?

Она встала.

— Ты написал их мне. Они адресованы мне.

Я присел на корточки, собирая письма и конверты.

— Я не отправлял их по почте. Это делает их моими, а не твоими.

— Почему? — спросила она.

Когда я повернулся, она стояла, уперев кулак в бедро, и ее налитые кровью голубые глаза смотрели в мою сторону. Я продолжал собирать разбросанные бумаги.

— Почему что? — спросил я. — Они были написаны кем-то другим. И это было чертовски давно.

— Ты солгал? В тех письмах, где ты говоришь о нас и будущем, все это было ложью?

— Это больше ни ложь, ни правда. Это было чертовски давно. Черт, это случилось много жизней назад. Теперь ты знаешь, что я люблю тебя. Какого черта эти письма имеют значение?

— Почему нет, Мейсон? Ты написал их мне. Ты писал о крыше и звездах. Ты писал о вещах, которые хотел сказать.

— Хорошо, — сказал я, уставившись на нее. — Тогда я должен был отправить их по почте. Но не отправил. Теперь все это не имеет значения. Все кончено.

Я скомкал листы.

— Не смей уничтожать эти письма, — крикнула Лорел, подходя ко мне.

— Я буду делать все, что захочу. Чего я хочу, так это выбросить их.

Вырывая бумагу из моих рук, она была похожа на гадюку, ее слова были остры, как ее ногти.

— Черта с два ты их выбросишь. Ты не можешь продолжать выбрасывать части своей жизни. — Взяв несколько, она посмотрела на меня, разглаживая бумагу. — В этих письмах ты вспомнил, кем ты был, когда мы встретились.

— Я был никем.

— Это неправда, — сказала она. — Ты никогда не был никем, только не для меня… — она указала в направлении квартиры Лорны. — …не для Лорны или Мисси и не для этих людей. Не для Джека. Кем бы ты ни был, ты никогда не был никем.

Бросив письма, я сделал шаг к ней.

— Я пошел дальше, потому что мог. Я пошел дальше, потому что я чертовски хорош в вещах, о которых тот маленький мальчик не имел понятия. Даже когда у меня все это отняли, я двигался вперед. Я двигался вперед, как никто другой. Вот кем я был. Вот что я делаю. Эти… — Я указал на смятые листы на полу. — …не двигают вперед. Они возвращают.

Она вздернула подбородок.

— Значит, ты их выбросишь? Точно так же, как ты выбросил свое детство. Как выбросил Джека. Как выбрасываешь Кадера и Эдгара, и как ты хочешь выбросить меня.

Я сделал шаг назад.

— Какого черта? Я никогда не хотел выбросить тебя.

— Нет, Мейсон, ты уже делаешь это. Я чувствую. С каждым днем ты уходишь все дальше и дальше. Ты не оплакивал ни Джека, ни свой дом, ни даже ранчо. Что там происходит? А как насчет домашнего скота? Тебе вообще все равно, или ты выбросил это, потому что теперь ты вернулся, и Мейсон вернулся, и это то, что ты делаешь, выбрасываешь то, что тебе больше не нужно?

Двигаясь вперед, я не останавливался, пока Лорел не оказалась в ловушке, ее тело между мной и частью встроенного шкафа. Я поднял руки к краю комода, удерживая ее между ними. С каждым вдохом ее грудь прижималась к моей груди, и ее теплое дыхание касалось моих щек, но, несмотря на все это, ее голубые глаза не отрывались от меня.

— Поговори со мной, Мейсон. Ты не разговаривал со мной с тех пор, как все это случилось, с тех пор как мы приехали сюда.

— Я, блять, разговаривал с тобой каждый чертов день. Я сплю с тобой, ем с тобой, мы разговариваем.

— Это не разговоры. Мне нужно больше.

Как вспышка искры, ее мольба зажгла огонь, всепоглощающее пламя, которое я игнорировал с тех пор, как проснулся под действием наркотиков на ранчо.

— Я чертовски хочу большего, Лорел.

Я потянул за шелковую блузку, освобождая ее от пояса брюк. Моя рука скользнула по ее мягкой коже, пальцы сжались, и я притянул ее ближе.

— Это не разговор.

— Я не хочу разговаривать. Я хочу трахнуть тебя.

— Скажи мне почему?

Я остановился, мои пальцы были готовы расстегнуть застежку на ее лифчике.

— Сказать тебе, почему я хочу трахнуть тебя?

— Мне нужно знать. Это все? Это что, прощальный трах?

Я сделал еще один шаг назад.

— Прощание? Ты уходишь?

— Я не хочу.

Я развернулся, мои мышцы напряглись, тело напряглось.

— Нет.

— Что здесь происходит?

— Я проиграл, Лорел. Я черт побери, проиграл.

Ее голубые глаза смотрели на меня испытующе.

— Проиграл в чем?

— Черт побери во всем. Я подвел Мисси. Я подвел Спарроу. Я подвел тебя.

Она подошла ко мне, положив свои маленькие ручки мне на грудь.

— Ты ошибаешься. Я жива благодаря тебе.

— Нет, ты жива благодаря ему, — я указал наверх. — Если я прав, Стефани убила Джека и накачала меня наркотиками. Она собиралась убить тебя. Он спас тебя. Спарроу спасли тебя, а не я. Я вернулся сюда, и часть меня чертовски счастлива. Это кажется правильным, но другая часть меня знает, что единственная причина, по которой я и ты здесь — это потому, что я не смог сделать это сам.