Милицейское танго (сборник) - Горчев Дмитрий. Страница 15

Город

А известно ли вам, что такое город?

Если использовать методику полковника Фридриха Краусса фон Циллергута, который, как известно из произведения писателя Гашека, был редкостный болван, то город — это некоторое количество построек, собранных в одном месте для проживания и хозяйственных нужд горожан.

Можно, конечно, возразить, что в городе довольно часто можно встретить и такие здания, которые не предназначены ни для проживания, ни для хозяйственных нужд — музеи, например. Но на самом деле музей — это тоже всего лишь склад —полезных, не очень полезных и даже совсем бесполезных предметов. Даже вот Эрмитаж — мебель и посуда там неплохие, а всё остальное нормальный человек вряд ли станет держать у себя в доме. Есть ещё, впрочем, памятники, но у них тоже имеется полезная функция: они нужны для того, чтобы птицы меньше гадили на здания — ведь редкая птица может спокойно пролететь мимо памятника царю-освободителю или гениальному писателю.

Однако всё вовсе не так просто, как представлялось полковнику.

Время от времени в город приходят посторонние люди, чтобы отобрать у местных жителей все их жилые и хозяйственные постройки (о вечный квартирный вопрос!), и часто им это удаётся. Что делают завоеватели, обездвижив местное мужское население и насладившись горожанками? Они почему-то, вместо того чтобы вселиться в освободившиеся помещения и мирно там зажить, идут громить местные достопримечательности: колизей, ратушу, памятник народному благодетелю — всё, что напоминает о счастливом быте бывших жителей. Даже прогрессивные демократы — казалось бы, интеллигентные все люди — первое, что сделали после победы над палачами, — это пошли ломать памятник давно мёртвому и совершенно чугунному председателю ВЧК. Раздражает потому что.

А потом мало-помалу устанавливается обычная тихая жизнь, и бывшие варвары потихоньку обживаются и начинают сами водружать собственные монументы, капища и памятные знаки. И что интересно — на тех же самых местах, где раньше всё разломали.

И глядь — прошло каких-нибудь лет сто-двести, а всё в городе по-старому. Ну, почти по-старому. То хазары, то татары, то белые, то красные, то коммунисты, а то демократы. А москвичи всё так же акают, вологодцы окают, в городе Ростове всё те же раки на базаре, а в городе Калининграде от самых неожиданных родителей родятся белокурые гансы и гретхены. И кто кого победил?

Но это, правда, не у всех городов получается. У иного города, Беднодемьяновска например, достаточно сменить название — вот и нет города. Жалко, конечно, но тут уж ничего не поделаешь — характер тоже иметь надо.

Друзья

Проблема уничтожения друзей стоит давно и чрезвычайно остро.

К сожалению, далеко не каждому человеку под силу организовать их публичное гильотинирование или тайный расстрел в подземных казематах (что всегда являлось обязательным эпизодом всякого успешного царствования), так что приходится пользоваться доступными средствами.

А необходимость уничтожения друзей несомненна.

Во-первых, почему-то считается, что друзьям позволено то, что ни в коем случае не позволено остальным людям. Это вообще свойственно отношениям между близкими людьми: при близких можно, нимало не смущаясь, икать, пердеть, чесать где чешется и сморкаться при помощи пальцев; на то они и близкие — поймут, простят и всё стерпят.

Во-вторых, за долгие годы знакомства с нами наши друзья составили о нас самое невыгодное мнение. Это перед неприятелем мы всегда готовы, выбриты, собранны и надменны, только врага мы разим смертельной шуткой, морозим ледяной вежливостью и потрясаем благородством манер. А в кругу друзей мы размягчаемся, расклеиваемся, ноем, развешиваем сопли, напиваемся в хлам и несём полный вздор. Друзья, как бы благожелательно они ни относились к нам поначалу, невольно постепенно меняют своё мнение к худшему. Они начинают разговаривать с нами снисходительно, порой раздражённо, а иной раз и наставительно. Да что там! Лучший друг часто легко пошлёт нас нахуй, а мы, вместо того чтобы расстрелять его на месте, притворимся, что так и надо.

Но нам-то совсем не того надо! Нам ведь надо, чтобы нами восхищались, слушали нас открыв рот и с уважением трясли руку. А что вместо того? Махнут рукой и похлопают по плечу — мол, ничего, не беда, хуже бывает.

Ну и самый тяжёлый случай — это когда какой-то человек с активной жизненной позицией и большим сердцем решит, что его друг вообще ни к чему не пригоден, и начнёт осуществлять руководство его жизнью, — хуже этого вообще ничего не бывает, лучше сразу пойти и записаться в концлагерь.

Так что причин более чем достаточно.

Самый большой опыт уничтожения друзей накоплен разнообразными жёнами. Как правило. молодая жена сразу после брачной процедуры приступает к планомерному уничтожению всех друзей новоприобретённого мужа в целях их замещения своими собственными. Методы тут могут быть самые разные: один друг к ней грязно приставал на кухне, другой распространил порочащие сплетни, третий — пьянь и скотина, ну и так далее.

И методы эти, как правило, очень успешны: ну разве что соберутся бывшие лепшие кореша раз в год тайком где-нибудь в гараже, выпьют по полбанки, повздыхают «а помнишь, Серёга...» да и разойдутся по домам, трусливо нажравшись антиполицая.

Без жены сложнее. Самый, конечно, приятный и выгодный способ — это занять у друга очень много денег. Срабатывает практически всегда, но, к сожалению, далеко не у каждого друга есть очень много денег, чтобы их занять.

Остальные способы сложны и не всегда осуществимы. Например, чтобы по совету покойного певца Высоцкого тянуть парня в горы, необходимо специальное снаряжение, и ещё не факт, что тем самым, который раскис и сник, не окажетесь вы сами.

Так что тут нужно думать — мыслящий человек, как известно, всегда найдёт какой-нибудь выход.

Да! Совершенно забыл сделать важную оговорку: под словом «друг» в данном контексте вовсе не подразумеваются так называемые «друзья», расплодившиеся на наших просторах в последние годы под влиянием либеральных идей.

Электрическая почта

В последнее время люди пишут друг другу очень много писем.

Письма эти ненастоящие, то есть электрические. И таких писем гораздо больше, чем нужно живому человеку.

Это как с искусством фотографии: пока для изготовления фотоснимка нужно было уметь отмерить на аптекарских весах фенидон с гидрохиноном, поташ и буру — фотографий было очень мало, и все они были прекрасные. Ну не станет же человек заниматься таким трудоёмким делом для того, чтобы изобразить какую-нибудь чепуху.

Потом появились готовые смеси: проявитель и закрепитель. Фотографий стало больше, но процесс всё равно оставался слишком трудоёмким: накрываться одеялом, заправлять в бачок плёнку, вращать пимпочку проявочного бачка, потом печатать снимки с помощью увеличителя, думать над временем экспозиции, и в дверь ванной комнаты непрерывно стучат.

И вот тут появились фотосалоны. Нет, это была ещё не катастрофа — катастрофа случилась после изобретения цифровой фотографии. Весь интернет, да что там! — весь мир оказался погребённым под миллиардами мегатонн фотографий.

Вот так и с письмами: вырвать из тетрадки двойной лист, найти пишущую ручку, написать что-нибудь заветное, купить конверт, сложить письмо, заклеить языком, отнести в почтовый ящик — это всё ведь не так просто, и если уж донёс, то там, наверное (нет, наверняка!), что-то очень крайне важное, ну, как минимум для отправителя.

А как работает электрическая почта?

«Привет, — пишет человек откуда-нибудь из Австралии. — Как дела?»