Реверберация (СИ) - Фабер Ник. Страница 28

— Он был умён. Действительно умён. Интересен и галантен. И не утопал в чувстве собственного высокомерного превосходства, как подавляющее большинство моих коллег.

А бревно в собственном глазу, значит, ты не видишь, — подумал Риваль.

— Вы с ним встречались?

— Да. Провели вместе несколько лет.

— И всё? — Риваль выглядел удивленным.

— Да, — Шан невозмутимо посмотрела на него в ответ. — А чего вы ждали? Это был обычный роман, вызванный обоюдным уважением и интересом. Ничего более.

Да уж вряд ли, учитываю твою первую реакцию, отметил про себя Блауман.

— Что-то ещё?

— Над чем конкретно работал Отис, если не над новой двигательной установкой? И какое участие в этом проекте принимали непосредственно вы?

Шан откинулась на спинку кресла, закинув одну ногу на другую. Риваль не смог удержаться и скользнул по обтянутым тонкой тканью чулок изящной ножке. Линфен улыбнулась, заметив подобную реакцию. Она слишком хорошо знала, какое впечатление производит на мужчин её внешность.

И прекрасно умела этим пользоваться.

— Как я уже сказала, это Отис решил продолжать исследования и непосредственные конструкторские работы именно в этом направлении. Жалкий недоумок, не способный увидеть гениальнейшее открытие, даже если сунуть его ему прямо под нос...

— Госпожа Линфен, — перебил её Риваль. — С вашим отношением к профессору я уже разобрался. Давайте по делу.

— Пф-ф-ф... Мужчины, — вздохнула Шан. — Изначальная идея состояла в том, чтобы разработать технологию сверхкомпрессии частиц. Ещё на теоретическом уровне у нас появилось предположение о том, что известный эффект «рассеивания» частиц Черенкова может быть, так сказать, ложным.

— В каком это смысле, ложным? Я считал, что это аксиома. Частицы формируются в следствии работы двигательной установки Кобояши-Черенкова. Но они распадаются через очень крошечный промежуток времени.

— Все так считали, — Шан пожала изящными плечиками. — И я была не исключение. Признаю, эта идея родилась в голове именно у Отиса. Ладно. Может быть я преувеличиваю, и он был не таким уж и идиотом. Но не суть. В общем, он бился над этой задачей несколько лет, но так и не смог провести нужные расчёты для того, чтобы воплотить идею на практике.

— И тогда, он обратился к вам? — попробовал угадать Риваль.

— Не совсем. Скажем так, Лига также вела некоторое время работы в этом направлении, но мы натолкнулись на определенные, скажем так, препятствия во время исследований. А потом узнали о том, что научная группа этого университета ведёт свою деятельность в этом же направлении.

Риваль ухмыльнулся. Не нужно было быть гением, чтобы понять, о чём именно умолчала сидящая перед ним женщина.

— Промышленный шпионаж, — сказал он за место своей собеседницы.

— О, какое грубое определение, мистер Блауман, — улыбнулась Линфен. — Я бы назвала это «перемножением человеческих знаний».

— За чужой счёт? — добавил Риваль.

— И что? — Шан с улыбкой посмотрела на него. — Какая разница, как получены знания, если потом они используются на благо.

— На благо Лиги, разумеется.

— Разумеется, — без обиняков согласилась Линфен. — Но мы отклонились от сути. После определённых действий, моё правительство предложило университету и Отису совместную работу по проекту. Наши наработки дополнили бы ваши и наоборот. В итоге, все остались бы довольны. И Отис согласился. Мы начали прорабатывать теоретическую часть для последующего проекта. Основная идея состояла в том, чтобы за счёт сверхкопресии получить более устойчивые частицы.

— Каким образом?

— Хотите, чтобы я сейчас провела вам лекцию по квантовой механике?

— По проще, если возможно, — скромно попросил Риваль. — Я не очень силён в подобных вещах.

— Почему-то я этому нисколько не удивлена, — высокомерно заметила Шан. — Но, можно и попроще. Представьте себе ящик. С дном, но без крышки.

— Допустим.

— В его центре лежит шарик однополюсного магнита, — продолжила Линфен. — В самом центре. Что будет, если я брошу в ящик ещё один такой же шарик с такой же полярностью?

Риваль пожал плечами.

— Однополюсные магниты будут отталкиваться.

— Потрясающее заключение, — похвалила его сидящая в кресле женщина. — Верно. Они будут отталкиваться. Но с чего вы взяли, что эти два шарика вообще окажутся настолько близко друг к другу, что их магнитные поля окажут взаимодействие друг на друга?

— Я просто кину его в центр, — предположил Риваль. — Туда, где лежит первый.

— Допустим. И что тогда?

— Они оттолкнутся друг от друга, — предположил Риваль, чувствуя подвох в вопросе. — Нет?

— Верно, —вновь кивнула Шан. — но что будет дальше. Они разойдутся в разные стороны ящика и рано или поздно, их кинетическая энергия иссякнет, и они остановятся. Каковы шансы, что они сойдутся снова, чтобы оказать друг на друга взаимодействие?

— Ну, это будет зависеть от размеров самого... — Риваль внезапно замолчал. — Стоп. Никаких шансов нет. Потому что и самих шариков тоже нет. Частицы не способны существовать достаточно долгое время для того, чтобы взаимодействовать между собой. По крайней мере, продолжительное время. Вы к этому вели?

Линфен улыбнулась и несколько раз тихо хлопнула в ладоши.

— Надо же, а вы оказывается не так глупы, как я думала в начале. Это облегчит разговор.

— Рад, что смог вас порадовать, — съязвил Блауман.

— Не обольщайтесь. Кто знает, на многое ли хватит вашего интеллекта, — моментально парировала Шан. — Но, да. Вы правы. А теперь давайте несколько усложним процесс. Давайте бросим в ящик не два жалких шарика, а две тысячи. Что тогда? Они начнут взаимодействовать друг с другом. Постоянно. Каждый будет находится в зоне воздействия магнитного поля другого. Они будут отражаться друг от друга. От стен. И снова друг от друга. Мы получим бесконечное и хаотичное движение. Неуправляемое, но всё же движение. И пока они двигаются, мы способны измерить их параметры. Ведь их взаимодействие пробуждает их ускорятся в процессе этого. А там, где происходит увеличение скорости, растет и энергия. Понимаете?

— Примерно, — через несколько секунд осторожно ответил Риваль.

Шан посмотрела на него едва ли не с жалостью, но всё же продолжила без лишних комментариев.

— Идея состояла в том, что если повышение мощности излучения исходной установки не влияет на состояние частиц, то можно поступить иначе. Вместо постепенного бросания шариков в ящик одного за другим, высыпать туда сразу целое ведро. Таким образом, при достаточном уровне компрессии, возрастет и энергетическая экспонента самих частиц. Идея была лишь на уровне теории, но мы ухватились за неё. Проблема состояла в том, что скорость движения частиц слишком высока для точного измерения. На самом деле, предположительно, я и Отис считали, что их скорость велика настолько, что выходит за пределы релятивистской механики. И вот тут мы с Отисом кардинально разошлись во мнениях.

Риваль задумчиво посмотрел на ученую.

— В каком смысле?

— Отис считал, что данный эффект связан с тем, что частицы Черенкова по достижению определённого уровня энергетического потенциала способны к переходу в состояние квантовой суперпозиции. Он обосновывал свои догадки на основе линейного распространения излучения Черенкова в пространстве и пытался применить к нему уравнение Шрёдингера, — Линфен протянула руку к лежавшей рядом с ней небольшой сумочке и достала оттуда пачку сигарет и покрытую золотом зажигалку.

— Вообще-то здесь нельзя курить, — Риваль указал на знак, собратья которого были в больших количествах развешаны по университету.

— Вообще-то, мне плевать, — бросила Шан и закурила. — Вы хоть что-то поняли из того, что я вам сейчас сказала?

— Предположим, что понял.

— Предположим, что вода мокрая, — вздохнула Линфен и затянулась сигаретой, держа её между кончиков изящный пальцев. — Так вот. Возвращаясь к нашему разговору. Отис считал, что с помощью этого уравнения и его производных, сможет объяснить явление самих частиц на новом уровне. Проще говоря, он представлял излучение, как волну, но двигающуюся на скоростях выше световой.