Пепел и пыль (СИ) - Усович Анастасия "nastiel". Страница 12

— Садись, — говорит он.

Я слушаюсь.

— Что теперь? Мне нужно вытащить карту, которая больше нравится?

— Нет, — Ал, похоже, не очень любит болтать не по делу. — Дай мне руку.

С этими словами он протягивает свою. Забавно; он тоже, как и Лия, любит золотые кольца причудливой формы.

— Если ты не хочешь… — начинает Ал, когда не получает никакой реакции на своё предложение.

— Ладно, — обрываю его я и хватаю за пальцы.

Холодные, чистый лёд.

— И?

— Тихо.

Ал смотрит мне в глаза, не моргая. Неловкость сменяется непониманием, непонимание — страхом. В голову закрадываются мысли о том, что Ал обладает гипнозом, и из дома Лии я выйду уже без мобильника и без единственной ценности, которую всегда ношу при себе — серебряного кулона с изображением знака зодиака.

— Не бойся, — говорит Ал. — Только взгляд не отводи.

Я едва киваю. Голова внезапно обволакивается тяжестью; она не чугунная, как принято говорить в таких случаях, а каменная.

Я — статуя.

Исчезают звуки, исчезает всё вокруг. Единственное, что я ощущаю сильнее всего — ледяное прикосновение Ала. А единственное, что вижу — его голубые глаза.

И мне уже совсем не страшно.

— Беда.

Я отмираю, снова начинаю дышать. Ал уже не смотрит на меня, теперь всё его внимание устремлено на карты, лежащие на ковре между нами. Из девяти лицевой стороной перевёрнуты пять, и теперь я вижу картинки вместо черноты.

— Это ты? — удивлённо спрашиваю я.

— Перевернул их? — Ал качает головой. — Нет, не я. Ты.

Открывается дверь, в комнату заходит Лия с подносом. Не знаю, чем её смущает увиденная картина, но она тут же подлетает к нам, совсем забыв про чай, который плещется из кружек.

— В чём дело? — обеспокоенно спрашивает она, опускаясь на колени сбоку от нас с Алом.

Только сейчас он выпускает мою руку. Я снова чувствую себя свободной.

Ребята переглядываются, смотрят на меня, но ничего не говорят вслух. Не знаю, пугаться этого или нет, ведь я не верю в такую ерунду как гадание на картах. Знаю, что Ал сам перевернул их, а теперь лишь нагоняет тревогу своим суровым видом.

— Слав, — зовёт Лия. Голос у неё какой-то слабый, вид — потерянный. Она не отрывает глаза от карт, когда говорит: — Даня звонил, жалуется, что у тебя телефон недоступен. У него что-то срочное… Тебя проводить до остановки?

Намёк я понимаю сразу.

— Не, спасибо, — отвечаю я, вставая. — Мне ж не шесть лет. Увидимся завтра в школе.

— Будь осторожна, — вместо прощания говорит Ал.

Уже на улице я шумно выдыхаю и, кажется, полностью прихожу в себя. А ещё начинаю понимать: меня только что надули, вот только пока не знаю, где именно.

Сутки истекли почти в четыре часа утра. Всё это время я развлекала Даню как могла, лишь бы он не уснул, потому что хотела доказать ему, что ничего не придумала. Но все мои старания уже к половине третьего ночи пошли коту под хвост: под предлогом сходить попить водички, брат уснул, растянув свои длиннющие конечности на кухонном угловом диванчике.

Будить его было бы бесчеловечно (хотя я еле сдержалась), поэтому теперь я сижу в нашей комнате одна. Сижу и гипнотизирую эту чёртову стену. С каждой секундой моргать становится всё труднее. Чувствую, что сон явно побеждает, но борюсь из последних сил.

Однако проигрываю, хотя и совсем не помню, когда именно.

А просыпаюсь уже от того, что кто-то зовёт меня по имени.

— Отвали, Дань, — бурчу я и сползаю по стене, в которую упиралась спиной. Теперь под щекой мягкая подушка.

— Твоя очередь. Я не собираюсь гладить её по волосам, как мамочка, и просить открыть прекрасные глазоньки, чтобы встретить новый день.

Я вскакиваю как ошпаренная, когда спящий мозг наконец опознаёт хозяина этого низкого хриплого баритона.

— Бен? — спрашиваю я, с трудом, но открывая глаза.

Щурюсь. Откуда в комнате свет? Ах, да. Дверь в стене.

— Милая пижама, — весело замечает он.

— Это футболка!

Да, на ней изображён танцующий кекс. Но какая разница? Страна-то у нас, вроде как, свободная — что хочу, то и ношу.

— Привет, Слав!

Я перевожу взгляд на Марка. Эти двое из ларца всегда ходят вместе?

— Привет, привет, — я встаю с кровати, вежливо отталкиваю Марка, чтобы подойти к зеркалу. — Который час?

— Восемь утра, — отвечает Бен.

— Вы опоздали.

— Возникли кое-какие трудности.

Почему-то мне кажется, что, даже если я спрошу, в подробности меня всё равно не посвятят. Поэтому молча собираю волосы в хвост, подхватываю со спинки стула джинсовый пиджак, надеваю кроссовки.

— Идём?

— Значит, ты решила согласиться? — губы Марка растягиваются в улыбке.

Я пожимаю плечами.

— Что-то странное начало происходить в моей жизни. Мне нужны ответы и, насколько я понимаю, все они есть там. — Указываю на портал.

Бен кивает, но явно без особого энтузиазма. Затем он суёт руку в карман «кенгурушки» цвета хаки и что-то вытаскивает оттуда. Только приглядевшись, я вижу свёрнутую в несколько раз купюру.

— Благодарю, — с усмешкой говорит Марк, забирая деньги.

— Что это? — спрашиваю я.

— Мы поспорили на то, что ты откажешься: испугаешься или ещё чего хуже.

— Ну да, например, посчитаешь себя сумасшедшей и спрыгнешь с крыши, — вставляет Бен.

Его слова болью от свежей раны пробуждают воспоминания о видении в туалете. Я легко передёргиваю плечами.

— И Бен проиграл, — продолжает Марк. — А я в тебя верил!

Он демонстрирует мне купюру номиналом пятьсот рублей.

— Радостно слышать, — благодарно киваю я. Пока мы не шагнули через портал, решаю задать тревожащий вопрос: — А что вы делали в моей школе?

— Мм? — Марк приподнимает брови.

Неужели он и правда думает, что я поверю в это его наигранное недопонимание?

— Сегодня, когда прозвучала пожарная тревога, и все вышли на улицу, я видела, как вы двое и Нина наоборот попёрлись внутрь.

Марк выпячивает челюсть и переводит взгляд на Бена. Тот отрывисто выдыхает и пожимает плечами.

— Один из наших включил сигнализацию, чтобы все вышли из здания, — наконец произносит Марк. — Потому что им был замечен фейри, нарушивший первое и самое главное правило нахождения других форм жизни в человеческом мире: нельзя ни при каких условиях, включая те, когда их собственная жизнь находится в опасности, вредить людям. Этот фейри уже долгое время работал уборщиком в вашей школе. И сегодня шестиклассник вывел его из себя, когда назло ему вылил тюбик корректора на пол.

— Короче, — вмешивается Бен. — Фейри наслал на парнишку такие глюки, что тот принялся слизывать корректор с пола, а потом бегал по коридору с криками: «Помогите! Я не хочу умирать!»

Это не совпадение. Похоже, именно этого мальчика я видела в своей галлюцинации.

— Где, говорите, это произошло? На каком этаже?

— На третьем, — отвечает Марк.

Как раз там, где находилась я. Может ли быть такое, что я попала в радиус поражения магии фейри и тоже получила свою долю кошмаров наяву?

— А что? — уточняет Бен.

Я отрицательно качаю головой, мол, просто интересуюсь. Расскажу им потом, если представится случай.

— Ставлю тысячу, что дойду до конца, каким бы он ни был, и стану стражем, — произношу непринуждённым тоном, меняя тему. — Ну как, Бен? Годится ставочка?

Бен особо не думает — сразу протягивает мне ладонь:

— Принято.

Мы пожимаем руки. Хватка у него — будь здоров. Если бы не Марк, увидевший, вероятно, гримасу моего лица, он точно сломал бы мне пару пальцев.

— Готова? — Марк кивает в сторону портала.

— Что меня ждёт теперь?

— Три ознакомительных дня, в течение которых узнаешь, чем занимаются миротворцы, защитники и хранители. Это поможет тебе сделать правильный выбор в сторону одного из направлений.

— Или понять, что ты слишком слаба для этого, — вставляет Бен.

— В твоих мечтах, — огрызаюсь я.

— У вас ещё будет уйма времени тихо ненавидеть друг друга, — напоминает Марк. — А сейчас нам пора, пока твоя мама и твой брат, Слава, не проснулись.