Несмотря ни на что (СИ) - Разумова Ирина "Avi". Страница 14

Прошло еще примерно минут пять, когда я решила, что ни к чему оставаться тут, ради каких-то объяснений. Можно ограничиться запиской, а самой уехать домой, не рискуя прямым столкновение, которое выиграть вряд ли получится.

Недолгие поиски в сумке, позволили порадоваться собственной предусмотрительности: ручка и блокнот позволят уйти не совсем «по-английски». А то не дай Бог решит, что это игра: «поймай меня». Нет уж, нужно все расставить по своим местам, чтобы быть уверенной в том, что повторения такой ситуации не будет.

Получилось немного пафосно, но это ничего. Какая разница, что он подумает и как воспримет, хуже то вряд ли будет. Какие бы иллюзии я не строила, но вполне могла оценить, как мужчины расценивали женщин, дающих согласие на подобные предложения, да еще и с такой скоростью. Что же, теперь с этим ничего не сделаешь, да и особо не хотелось. Недавнее сумасшествие испарилось вместе с его присутствием.

А теперь — домой. К немытым кружкам, разобранной постели и горячей ванной. Все это гораздо лучше, чем моя безрассудная попытка сыграть, убедить его, что хочу «продаться», а потом поставить на место, уйдя в самый последний момент. Ну действительно, с чего решила, что подобное может получиться?

Сука! Это девчонка вызвала во мне желание более яростное и жесткое, чем кто-либо до нее. Подобное было со мной много лет назад, когда в принципе хочется трахать все живое женского пола. Теперь же, был настрой исключительно на нее, Елизавету. И как мальчишка представлял во всех ракурсах, что именно буду делать с ее телом, с какой силой сжимать, мять ее, изучая и одновременно показывая, кому теперь принадлежит. Хотел узнать ее запах в самых интимных местах, насколько влажной становится кожа и какая при этом на ощупь. Не просто проникнуть в нее, овладев телом, но пробраться внутрь, чтобы узнать ее всю.

Но она сбежала, то ли решив поиграть, набивая себе цену, то ли действительно ее согласие было необдуманным, ежесекундным решением, принятым под влиянием факторов. Вот и решай: проститутка, дура или наивная девочка. Хотелось последнего, но склонялся к первому и второму одновременно. Весь мой жизненный опыт говорил об этом. Здравомыслящий человек, который уважает себя, не находиться в безвыходном положение и не делает такие отношения свой профессией, так быстро не соглашается на подобные предложения. Даже меня поразила скорость, с которой она ответила согласием: на такое способны профессионалки, у которых и выбора никакого не было, а стать содержанкой серьезный подъемом в «карьере». Эта же… минуту обдумывала, не больше. Хотя в какой-то момент даже подумал, что возмутится и убежит, оглушая округу своими криками возмущения. Но нет. Бросила какую-то чушь про свою дороговизну и согласилась, еще и предложила «не откладывать». А теперь — убежала.

За то время, что меня не было, она скорее всего успела достичь своей квартиры, и теперь, если не ломиться к ней напрямую, а с нее станется еще и полицию вызвать, то придется подождать. Это с одной стороны злило, а с другой открывало широчайшие перспективы: хочет играть — будет ей игра. А за последствия я более не ручаюсь.

Глава 12

Первый раз за лет десять я ощущал похмелье. Не просто легкую тяжесть в теле и жажду воды, а настоящее похмелье. Когда голова очень хрупкая и одновременно катастрофически тяжелая, руки вот — вот начнут трястись, а тело подчиняется другому хозяину, но не мне. И за все это можно было сказать спасибо Лизавете, которая наверняка чувствует себя не в пример лучше мне.

Если бы не ее желание встретиться с Андреем, (кстати, какого хрена он вообще ей позвонил?) я бы не стал устраивать это представление с «цыганочкой», только чтобы показать, какой он «хороший» человек. Добрый доктор Айболит. И только ее вина, что впервые за долгие годы, я ощущал собственную вину. Был противен себе, что использовал максимально жесткий, но эффективный подход, ставя на место и открывая правду о ее бывшем любовнике. Какая мне в сущности разница, встретятся они или нет? Вряд ли кто-то из них посмел бы предать меня, а у Палача хватит мозгов не тянуть лапы к моей собственности. Но вместо того, чтобы не обратить внимание на возможную встречу, я устроил представление и сам же пожалел об этом, стоило только увидеть выражение ее лица. То, какой ужас испытывает Лизавета, с каким отвращением смотрит на Андрея, как зажимает рот рукой, явно еле сдерживая позывы рвоты, и просит выпустить ее.

Сам давно привыкший к тому, как проходят допросы, в ее присутствие я ощутил всю жестокость, отвратительность происходящего. Не было нужды обманывать самого себя, я знал, что мой родственник получает истинное удовольствие, когда мучает других людей, да еще и стопроцентно не понесет за это никакого наказания. И не просто знал, а хотел, чтобы это стало известно и Лизе. Целенаправленно показал ей, каким «нежным» бывает Андрей, добиваясь того, чтобы она более никогда даже подумать о нем не смела. А если мысль и возникнет, то придет ужас, страх. Этого я конечно же добился. Лизавета обладала нормальной психикой, а также состраданием и добротой, и вполне естественно, увиденное пробрало ее целиком. В ней похоже не осталось ни одного участка кожи, который не истекал бы паническим ужасом, отвращением, даже чувством омерзения. Но вот ее взгляд, когда она посмотрела на меня… Конечно, она больше никогда не захочет увидеть Андрея, но также велик шанс, что и меня она больше не сможет подпустить близко. И эта мысль была жуткой, пугающей, как ничто на свете.

После того как отвез ее на квартиру и оставил в одиночестве, вот уже больше суток я с разных ракурсов рассматривал сложившуюся ситуацию. А заодно успел напиться, потерять где-то телефон и совершенно озвереть. Эта девчонка, со всеми ее достоинствами и недостатками, с жаждой денег, потрясающей по своей гениальности игрой в любовь и глазами, в которых плескалось столько эмоций, за несколько месяцев превратила меня в бешенное животное. Ранее, я никогда не отличался склонностью к пьянству, от (смешно даже подумать о таком) душевных переживаний. Но я бл* пил. И не знал, что сделать, чтобы заставить ее забыть о моем участие в том допросе. Не представлял, как смогу отпустить ее, если она начнет вздрагивать от каждого моего прикосновения. Хотя даже этого не нужно. Еще с первой встречи я видел, как ей неприятно мое присутствие, насколько отчаянно она боится меня. Это читалось в каждом ее жесте, взгляде, в одном только напряжение, сковывающим ее тело, стоило нам оказаться ближе, чем на сто метров. И при этом, с того момента, как она зашла к Андрею, я испытывал неимоверно сильное желание схватить ее и запереть в комнате с кроватью. Не выпускать из поля своего зрения, а еще лучше, вообще не оставлять одну, ни на секунду.

Но есть такая упрямая вещь как «что хочу» и «что могу». Хотеть — да, сразу получить — нет. Жизнь давно научила, что нет такой женщины, которая стоила бы раскола в… ну да, практически в дружбе, хотя Палач и являлся мои дальним родственником и связывали нас давние и долгие отношения, назвать другом подчиненного было невозможно. Особенно учитывая пристрастие последнего к садистским забавам. Ценно с точки зрения информации и отвратительно, со всех остальных сторон. Его же интересовала не только боль, но и моральное «ломание». Особенную тягу он испытывал к таким развлечениям с женщинами. И если бы он практиковал это по их воле, по их согласию — тогда ладно, бывает. Есть огромное количество тех, кому действительно нравится, когда их превращают практически в куски мяса. Но его то всегда привлекало другое: заманить, влюбить в себя, пообещать свадьбу, а после, размазывать по стенам своей квартиры. И не всегда фигурально говоря. Так было бы и с Лизой.