Во все Имперские ТОМ 5 Наследие (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 12

— Ваше мнение меня не волнует, — холодно ответил Головин, — И да, моя семья исповедует друидизм. Что же касается брачного контракта, то он был действительно заключен по поводу старшего Нагибина, а не младшего. И, насколько я понимаю, старшим, в том числе и Старшим клана, и наследником поместья, теперь является именно Петр Петрович…

— Да, — кивнул Петя, — Вы Аксентий Венедиктович Головин, я так понимаю?

— К вашим услугам, барон.

Головин и Петя пожали друг другу руки. А еще этот мудак Головин назвал Петю бароном. Совсем плохи дела.

— Аксентий Венедиктович, одумайтесь, — осторожно произнес я, стараясь сохранять хладнокровие, — Пусть даже у моего братца Пети и есть теперь право первородства и Старшинство в клане — он все равно выглядит, как бомж в пыльном плаще, с которым еще и таскается какой-то сумасшедший араб. Он не внушает доверия.

А меня, тем временем, все знают. У меня есть репутация, я веду дела с серьезными людьми. Вы сами видели сегодня в числе моих гостей герцога Кабаневича. И князя Корень-Зрищина, и князя Глубину.

У меня есть деньги и влияние, только я достойный муж для вашей дочери. А этот Петя неизвестно где пропадал четыре года…

Старший Головиных и правда вроде бы призадумался, вот только долго размышлять ему Петя не дал, потому что заявил:

— Я известно, где пропадал, брат. Я был в плену, первые два года. А потом я за счет своей магической одаренности и ума получил свободу и сделал карьеру при дворе одного персидского бея. Конкретно при дворе бея Кешаварза…

— Что? Кешаврза? — батя Головиной явно разволновался, — Владельца урановых рудников?

— Владельца урановых рудников, — безжалостно подтвердил мой брат, — А еще крупнейших на Ближнем Востоке плантаций опиума.

— Он врет, — тут же влез я, — Да вы поглядите на него. Он не похож на человека, который купается в золоте вперемешку с опиумом. Скорее, на нищего. Да и если он пришел к успеху в Османской Империи — то какого лешего он тогда не выходил на связь четыре года? Не складывается история-то. Он вас за нос водит, Аксентий Венедиктович.

— А зачем мне было выходить на связь, Ваше Благородие? — холодно ответил Петя, глядя только на отца Головиной, а меня игнорируя, — Моя страна меня бросила. Мой полк отправили на самоубийственное задание, чтобы потешить жадность к землям покойного Павла Вечного. Ему, видите ли, был нужен Ахваз, это такой персидский городишко, к сентябрю.

Мы попали в турецкую засаду, всех моих людей заживо сожгли маги султана, на моих глазах. А меня израненного взяли в плен.

Пленивший меня полковник-янычар предлагал штабс-генералу Меченосцеву обменять меня на сотню пленных турков, ублюдок Меченосцев отказался. Тогда я и решил, что меня больше с Россией ничего не связывает. Здесь меня признали пропавшим без вести, так что я протомился два года в плену, а потом пошел на службу к бею…

— Ну это, конечно же, государственная измена, — немедленно заявил я, — Дело Охранного Отделения.

— Вообще-то нет, — задумчиво ответил мне Головин, судя по лицу, он мучительно размышлял, — Ахваз пытались взять как раз в сентябре 2018, насколько я помню, а уже через месяц с Османами был заключен мир. Так что на службу бею ваш брат пошел уже в мирное время, когда Османы стали нашими друзьями. А право служить дружественным Государям у магократов есть.

— Именно так, — кивнул Петя.

— Да, братик, но почему ты не дал о себе знать, почему не послал хотя бы весточку, хотя бы сообщение в магограмме? — жалобно проскулила Таня, глаза у неё были в слезах, — Мы же переживали…

— Ты переживала, — безжалостно произнес Петя, — Ну и мама наверное тоже. А вот отец меня всегда ненавидел, ты это знаешь. Саша всегда был его любимчиком, а я просто обузой…

— Это не так, Петя, — не слишком уверенно запротестовала Таня, — И ты жестоко поступил.

— Да, но и Россия поступила со мной жестоко, — отрезал Петя, — И отец тоже. Так что никакого желания давать о себе знать у меня не было.

— И зачем же ты приперся сейчас, брат? — осведомился я.

— Все просто, — пояснил Петя, — Император Павел Вечный, которого я ненавидел, мертв. Наш отец, которого я ненавидел не меньше, тоже в могиле. Я читал новости в магограмме, брат. В Персии он работает, если ты не знал. Так что я узнал последнее известия и решил приехать. А приехав, выяснил, что у меня отбирают обещанную мне невесту…

— Так эту невесту тебе наш батя и обещал, — напомнил я братцу, — Тот самый, которого ты так ненавидишь.

— Да, но я привык соблюдать обязательства, — ответил Петр Нагибин.

— Однако твоя история все еще вилами по воде писана, — продолжил я тактическое давление, — Я не вижу ни твоего золота, ни твоей мощи. Я вижу своего брата в рванине и еще какого-то безумного араба Аль-Хазреда рядом с ним.

Я кивнул на слугу моего брата, который действительно выглядел стремно. В моем родном мире так обычно выглядели исламские террористы, причем даже не в реальности, а в антитеррористических видеороликах.

Араб глянул на меня черными глазами и оскалился. Зубов у него во рту было штук шесть, и все железные.

— Он не араб, — объяснил Петя, — Шашин — перс. И мой верный слуга. Да, возможно он не слишком красив, но я его и держу не для того, чтобы им любоваться, а потому что он мне верен. Что до моей одежды, то я торопился, мне некогда было заказывать себе парадный мундир. Кроме того, мы не на балу у Императора, брат. А если ты хочешь доказательств моей мощи… Ну что же, я кое-чему научился в Персии. Я не терял времени даром.

Брат распахнул свой серый плащ и обнажил черный мундир под ним. На груди у брата был приколот простой металлический значок в форме листика хмеля — нашего кланового герба, а рядом с ним золотой знак, изображавший древесный ствол.

— У вас пятнадцатый ранг? — выдохнул пораженный отец Головиной, — Но как такое возможно? В ваши годы…

— Я культивировал по авторской французской методике, — пояснил Петя, — При дворе бея был один французский маг, учивший меня по своей системе. Кроме того, не забывайте, пожалуйста, что я аномалия. У меня рано проснулась магия, еще в детстве, чего обычно не бывает. Так что я одаренный среди одаренных. Так меня называл мой учитель. Я уникум. Я нагибатор, как и положено Нагибину. А вот у моего брата, тем временем… Какой у тебя ранг, Саша?

— Какой надо, — процедил я в ответ, — И я тоже могу нацепить на грудь красивый значок и рассказывать байки…

— Это все даже не стоит обсуждения, — отмахнулся от меня Петя, как от надоедливой мухи, — И еще ты, помнится, сомневался в моем богатстве, брат. Ну что же… Вот такое доказательство устроит?

Петя вынул из кармана мундира золотую диадему, украшенную крупными алмазами, и продемонстрировал её бате Головиной.

Старший Головин цокнул языком:

— О, да. Камни явно настоящие. Такая тысяч триста стоит.

— Пятьсот, — поправил Головина Петя, — Это мой свадебный дар вашей дочери, моей невесте. Уверен, эта диадема дополнит её врожденную красоту.

— Леший меня побери, — закатила глаза баронесса, — Мне не нужны его диадемы, папа. Мне нужен мой муж — Александр Нагибин.

Моя невеста прижалась ко мне и взяла меня за руку.

Я уже ничего не понимал. Она меня что ли реально любит? Вот это поворот.

Или она просто помнит про подземную пилюльную лабу, которая может потенциально принести бабла больше, чем все опиумные плантации и урановые рудники бея, на которого работал мой братец? Или Головина просто хочет сохранить свою масонскую ложу, которую вот этот Петя у неё точняк отожмет после их брака…

— Расторгните брак с Александром, Ваше Преподобие, — тем временем решительно потребовал отец Головиной.

— Ну уж нет, — запротестовала баронесса, — Я все сказала, папа.

— Да плевал я, что ты сказала, — отмахнулся Головин, — Я твой отец и Старший клана, без моего согласия ты выйти замуж не можешь. И твой брачный контракт тоже касается Петра Петровича, а не Александра Нагибина. Так что ты выйдешь замуж за старшего Нагибина, как и было оговорено много лет назад. Сейчас же.