Дайте шанс! Том 5 (СИ) - Сагайдачный Вадим. Страница 16

— Чего там делать? Я наоборот оттуда свалил. Обратно возвращаться у меня нет никакого желания.

— Но теперь же ты другой. У тебя есть способности. Только представь, кем бы ты мог стать при нынешних возможностях.

— Хм… Я бы стал там богом! — засмеялся я.

— Вот видишь. Отправившись вместе, мы могли бы найти какое-нибудь укромное место и создать для себя рай.

Я покосился на нашего водителя. Ему незачем было слушать наши разговоры. Однако Анатолий снова въехал в очередной затор и с озабоченным видом копался в своем смартфоне в надежде найти обходной маршрут.

— Много раз думал, когда еще был в прошлом мире. Мы могли жить в раю. Мы люди сами все портим. Каждый из нас. К примеру, взять ту же тюрьму. Она могла бы стать курортом.

Ева взорвалась хохотом.

— А что ты смеешься? Пусть не курортом, одна звёздочным домом отдыха. Ты сама посуди, там кормят. Дают жилье, обувают тебя, одевают. Ни за что платить не нужно. Все проблемы, сложности, тяготы жизни, заключенные создают себе сами. Равно как и все остальные люди в обычной мирской жизни. Мы сами создаем для себя ад.

— Совершенно не соглашусь с тобой, — неожиданно резко среагировал Матвей. — Наши миры находятся в промежутке между добром и злом. Это даже не в центре. На одну ступень ниже нейтральной линии. Под нами миры зла и жестокости следующей ступени. Но и это еще не конец. Абсолютное зло находится еще ниже. Мы можем перемещаться по аналогичным мирам типа этого или твоего бывшего. Они находятся на одной ступени. Или можем спускаться ниже. А выше нельзя. Там все другое. Нужно самому измениться, чтобы попасть в миры высшего порядка. Быть духовно чище. Больше знать, больше уметь. Там люди рождаются уже имея память и опыт прошлых жизней.

Матвей отпил минералки и, видя нашу заинтересованность, продолжил:

— Выше наших миров идут нейтральные или же серединные миры. Там царит гармония. Зло и добро уравновешены. Дальше идут три вида светлых миров, которые заканчиваются абсолютным добром. Всего же ступеней семь, как цветов радуги или нот. По моей теории — это все напоминает карусель. Приходит время, миры поднимаются на следующий уровень или, наоборот, опускаться. Правда, пока я точно не знаю, что заставляет карусель приходить в движение. Сама она перемещается или ее заставляют двигаться люди. Я все-таки больше склоняюсь к тому, если люди стремятся к хорошему — это заставляет мир двигаться вверх. Ну или наоборот.

— То есть сейчас наш мир опускается? — нахмурилась Эмили.

— Сейчас трудно судить. Наступают тяжелые времена. Через кровь и страдания мы или очистимся, или окончательно зачерствеем. Процесс длительный. Он растянется надолго. Итогов мы вряд ли застанем. Но это все лишь мои предположения. Когда я находился в реабилитационном центре, считал взгляды по этому вопросу у своего психолога. Он полагал, что никакой карусели нет. Миры сразу занимают свои ступени. Каждый раз проживая очередную жизнь, люди поднимаются по ним или опускаются. Ну или заново перерождаются в том же мире, что случается чаще всего, когда человек не успел получить нужный опыт. Так что, как оно на самом деле происходит, я не знаю.

— Но откуда ты узнал о семи ступенях, о всем остальном? — изумился я.

Матвей засмеялся.

— Ты даже себе не представляешь, сколько интересного можно узнать, рассматривая подчас обычных людей даже незнатного происхождения.

Я думал, Анатолий нас не слушал. Но нет. Свернув в сторону юго-восточной окраины, где на дороге было попросторнее, он набрал приличную для города скорость и теперь грел уши нашими разговорами.

— Чудно вы рассуждаете, — хмыкнул он. — Зачем ломать голову? Пойдите в любую церковь, вам расскажут. Есть мы, есть рай, есть ад. Все же ясно как божий день.

— Не соглашусь. Церковники утверждают о трех мирах. О лучшем, худшем и серединном мире, в котором находимся мы. Это в корне неверно. Наш мир находится на отрицательной ступени. Вы сами посмотрите на очевидные вещи. Возьмем элементарное — наше питание. Чтобы жить, нам обязательно нужно кого-то убивать. Взгляните в глаза корове, овце или той же курице. Они живые. В них есть разум, пусть и примитивный. Даже взять те же растения. Они тоже живые. Просто другая форма жизни. И что мы получаем? Чтобы выжить, нам обязательно нужно убивать и съедать других живых существ. Чем не отрицательный мир? Возьмем другую сферу бытия — наши взаимоотношения между людьми. Все мы постоянно вынуждены конкурировать. Наш успех всегда связан с превосходством над другими. Взять даже вас. Не укажи наличие длительного водительского стажа, возможности круглосуточной работы и привлекательной цены, я бы выбрал другого водителя и другой фургон. И так во всем, чего не коснись. Все наши сферы жизни завязаны на борьбе, угнетении, использовании других людей. Чистые бескорыстные отношения — это, скорее, исключение.

— А как же любовь, дружба, наконец, сострадание? Какие-то другие наши положительные чувства? — спросила Эмили.

Матвей усмехнулся.

— Со сколькими людьми ты дружишь? А скольких любишь? Поэтому и говорю, бескорыстные чувства — редкость. В основном мы все конкуренты. Никому не хочется влачить жалкое существование. Всем хочется чего-то достичь. Быть сильнее, умнее, богаче остальных. Превосходство над другими — это вопрос нашего выживания. Поэтому я и утверждаю, наш мир находится на ступени, где зло имеет преимущество. Взять тот же Свет, как воплощение абсолютного добра. Он у нас появился и исчез, осветлив лишь малую часть людей, а Тьма и твари, как воплощение абсолютного зла, появились и остались.

Познавательный рассказ Матвея нисколько не зацепил Анатолия. Он лишь отмахнулся.

— Сдалось вам голову морочить всей этой философией. Жизнь как шла, так и идет. Вон, солнышко каждый день светит, — кивнул он в его сторону. –Живи себе, радуйся. Чего еще надо? А философия ваша никого не прокормит. Только голову себе забиваете ерундой.

Матвей не стал продолжать спорить с водителем. Человек либо задается вопросами своего существования, либо довольствуется тем, что его окружает и просто живет. Это две совершенно полярные точки сознания. Вести диалог в таком случае бессмысленно.

На выезде из Москвы, не доезжая до кольцевой дороги, мы все-таки умудрились встрять в пробку. Справа, слева и сзади от нас быстро встали другие машины. Анатолию пришлось развести руками, потому как ничего поделать было уже нельзя. Даже если бы он очень захотел, свернуть или поехать обратно было не вариант.

Спустя полчаса черепашьей езды открылась причина возникшей пробки. Выезд перегородили полицейские и военные. Они проверяли как сами автомобили, так и водителей с пассажирами.

— Что будем делать? — обратился я к ребятам, морально готовясь к худшему.

— Блин. А я даже паспорт с собой не взяла, — отозвалась Ева, обеспокоенно вцепившись взглядом на досмотр машин впереди.

Глаза Матвея приняли рассеянный вид. Это говорило о том, что он снова отправился в будущее выискивать для нас подходящий вариант.

— Как нет документов? — испугался Анатолий. — Сейчас же прицепятся. Весь мозг сделают, пока отпустят.

Его беспокойства меня немного рассмешили. Знал бы он, кого на самом деле целый день возит. Если полиция прицепится, чтобы уйти, нам придется такое устроить. Впрочем, пока я предпочитал думать, что Матвей все-таки найдет способ получше.

— Все будет в порядке. Езжайте спокойно, — наконец закончив, уверенно произнес Матвей.

Когда очередь дошла до нас, дальнейший путь вперед перегородили трое военных с автоматами на плечах. Двое полицейских стояли по обе стороны дороги. Подъезжая к ним, Анатолий предусмотрительно опустил стекло.

— Ваш паспорт и документы на машину, — скомандовал полицейский водителю.

Другой полицейский сам открыл дверь салона.

— Пассажиры, приготовили к осмотру паспорта и регистрацию, — произнес он и, встав на подножку, посмотрел в заднюю пустующую часть салона. — Вещей, значит, нет?

— Вещи не брали. Мы едем по делу, — спокойным тоном и, как мне показалось, немного с высокомерными нотками ответил Матвей и достал из куртки служебное удостоверение. — Особый отдел. Водитель и пассажиры следуют со мной.