Легенды острова Джерси (ЛП) - Майклз Эррен. Страница 16

С детства Хьюберта завораживали истории о привидениях и сказки о волшебстве фейри, которые были распространены по всему острову. По вечерам, когда Мадлен была занята, уткнувшись носом в книгу или за шитьем, Хьюберт отправлялся на поиски сверхъестественных существ, описанных в легендах.

— Веселись, Хью, — пробормотала Мадлен, когда подняла книгу и поудобнее устроилась в своем кресле.

— Знаешь, Мадлен, — сказал Хьюберт, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. — Если хочешь, чтобы я остался, мы могли бы свернуться калачиком и…

— Не раньше свадьбы, Хьюберт, — сказала Мадлен, поворачивая страницу. — Ты же знаешь, что занавески у каждой старой тетки в деревне будут дергаться, когда они будут смотреть, пока ты не уйдешь отсюда вечером.

— Мы поженимся через две недели! Кого волнует, что они думают? — Весело спросил Хьюберт, и его ярко-голубые глаза блеснули, когда она намеренно проигнорировала его.

Хьюберт крепко поцеловал ее в лоб, и она, покраснев, отмахнулась рукой, когда он унесся прочь, как назойливая муха.

— Спокойной ночи, Мадлен, — ласково сказал он. — Я люблю тебя.

— Да, дорогой, я знаю, — она нахмурилась, глядя на страницу, словно прикованная к ней, но не сумела скрыть улыбку.

Хьюберт смеялся, когда дверь за ним закрылась.

Мадлен оторвалась от книги.

— Я тоже тебя люблю, — тихо сказала она.

Вечер был ясный, и пока Хьюберт шел, он размышлял о различных легендах и баснях, которые он искал во многих местах острова.

Он побывал в знаменитом доме-призраке Сент-Обена, где, как поговаривали, в определенные ночи раздавались крики множества мужчин и женщин, убитых там. И все же призраки хранили молчание во время визитов Хьюберта.

Он бродил по холмам бухты Боули в надежде увидеть ее или когда-нибудь услышать, знаменитого гигантского черного пса, который, по слухам, бродил по лесам, но каким-то образом тот оставался неуловимым, несмотря на то, что предположительно был размером с быка.

Напрасно он искал блуждающие огоньки, похожие на Беленги, существ, которые скрывали великое сокровище в болотах Сент-Лоуренса и приводили неосторожных путешественников к смерти, чтобы защитить его. Хьюберт ничего не получил от своей собственной охоты за сокровищами, кроме мокрых сапог.

Он посетил дольмены в надежде, что будет одним из немногих, кто увидит Белую Даму, Королеву Фейри, которая иногда показывалась людям, но он не был одним из немногих счастливчиков. Призрачная свадебная процессия по дороге к мельничному пруду так и не материализовалась в любую из ночей, которую он искал ее. Никаких оборотней, русалок или сирен на его пути, никаких танцующих гоблинов у камней менгира, никаких кривых фейри, никаких призрачных лошадей или невидимых зверей, пугало или духов-хранителей, никаких демонов-бесов, дьяволов, гарпий, домовых или подменышей.

В детстве Хьюберт даже ходил на поиски фейри, которые, по слухам, искупались в бассейне Венеры под Сорел-Пойнт, хотя и не рассказывал Мадлен об этом конкретном приключении. Бассейн Венеры также имел более старое название и более темную легенду, но история была настолько древняя, что она почти затерялась во времени, как часто бывает с самыми мрачными легендами, которые лучше забыть.

Короче говоря, ничто не заставляло Хьюберта думать, что на сорока пяти квадратных милях Джерси таится столько волшебства и тайн, к которым его готовило детство.

Именно в этот вечер, под полной Луной, шаги Хьюберта привели его на юг вдоль побережья, к знаменитой скале ведьм, или Рокбергу, как ее называли с древних времен. До деревни было всего две мили ходьбы, так что он уже много раз бывал там в надежде увидеть какую-нибудь отвратительную ведьму в союзе с дьяволом. До сих пор он находил только уединение возле выступающего из ландшафта утеса, и этот вечер ничем не отличался.

Скала находилась всего в двух шагах от берега и была высечена природой в изысканной красоте. Она была больше рыбацкого домика Хьюберта и сложена из неровного гранита персикового цвета.

При дневном свете этот цвет стоял теплым, великолепным контрастом с окружающей его зеленой поляной. Хьюберт со вздохом прислонился спиной к скале и стал смотреть на море, наблюдая, как Лунный свет пляшет на волнах.

— Черные собаки и белые дамы, — проворчал Хьюберт, — полная ерунда.

Легенда, окружающая скалу ведьм, была очень старой. Ходили слухи, что в штормовые дни рыбацкие лодки, возвращающиеся в порт, были вызваны со скалы ведьмами. Ведьмы угрожали им, говорили, что если рыбаки не бросят им тринадцатую рыбу из своего улова, они поднимут бурю и разнесут рыбацкие лодки о камни. Люди, которые откажутся, потеряют свой корабль, и некоторые из них и жизнь из-за бури. Но однажды требовательным ведьмам бросил вызов капитан рыболовецкого судна. Он вытащил из своей сети морскую звезду и отрезал ей одну из пяти рук, прежде чем бросить к их ногам этот импровизированный символ Святого Креста. Ведьмы закричали и исчезли, и буря сразу же утихла.

В последний раз, когда Хьюберт посетил Ведьмин Утес, он рассказал Мадлен о легенде.

— Бедная Морская звезда, — спокойно заметила она. — Морские звезды на самом деле даже не рыбы, знаешь ли. Кроме того, должны быть и более простые способы сделать крест. Почему рыбаки просто не взяли с собой один из них?

— У меня есть распятие, — заметил Хьюберт, дотрагиваясь до крошечного золотого крестика, который он всегда носил на шее, — так что можешь не беспокоиться.

— Уверена, что не нужно, — заверила его Мадлен с кривой улыбкой.

— Никогда не знаешь, — сказал Хьюберт, слегка защищаясь, — я могу убежать, если однажды наткнусь на что-то сверхъестественное. Однажды слышал собачий вой в Боули-Бей.

— Не сомневаюсь, что ты слышал собачий вой, Хью, — сказала Мадлен. — Я просто думаю, что вряд ли это была гигантская призрачная гончая, пришедшая, чтобы возвестить бурю.

— Знаю, — ухмыльнулся Хьюберт, — это больше похоже на дворняжку из таверны.

— Не обращай внимания, дорогой, — рассмеялась Мадлен, быстро обнимая его. — Дай время. Магические вещи всегда с большей вероятностью происходят во время полнолуния.

— Ты действительно так думаешь?

— Не совсем, милый. Возьми пальто, ладно?

— Ты могла бы пойти со мной, знаешь ли, — заметил он, когда она провожала его из ее дома и встала над ним на ступеньках.

— Когда мы поженимся, — твердо сказала она ему.

— Разве ты не доверяешь мне? — спросил он ее, приподняв одну бровь.

— Возможно, я сама себе не доверяю, — рассмеялась она и, прежде чем он сумел сформулировать ответ, она быстро закрыла дверь.

Это воспоминание вызвало улыбку на его лице, и улыбка все еще играла на его губах, когда он заснул на прохладном камне.

Он был разбужен и дезориентирован мягким светом и взрывом женского смеха. Он чувствовал себя растерянным, как будто был пьян.

Его руки слегка онемели.

— Мадлен? — спросил он, садясь и проводя рукой по глазам.

Была еще ночь. Свечение, казалось, исходило от огромной скалы, и в ласковом свете четыре прелестные женщины кружились и плясали с грацией балерин, их смех был сладок, как журчание свежих источников. Песня, которую они пели, была навязчивой, наполненной одновременно грустью и восторгом.

Хьюберту казалось, что он знает всех местных молодых людей, но женщины были ему незнакомы. Он бы наверняка заметил, если бы видел кого-нибудь из них раньше. Они были одарены эфирной красотой. Одна, одетая во все зеленое, с густыми каштановыми кудрями, загорелой кожей и глубокими карими глазами. Другая, в нежном голубом платье, у нее были распущенные волосы, серебристо белые как волны, и глаза… зеленые, как морские глубины. У девушки, одетой во все красное, были волосы цвета пламени и глаза мягкого, дымчато-серого цвета, тлеющие в тумане, от них Хьберт зарделся.

Но самая красивая из них, по крайней мере, на взгляд Хьюберта, была с золотыми кудрями и васильковыми глазами, она была одета в прозрачное белое платье, которое едва скрывало стройные изгибы ее тела, когда она танцевала.