Во все Имперские Том 7. Орден (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 37

— И вы сядьте, господа. Чаю?

— Вообще, сестра права, — неожиданно сказал Петя, от того, что мой братец наконец открыл рот, я чуть не подпрыгнул, настолько это было внезапно, — Месть должна быть свершена. Так велит обычай. Мы должны их убить, а не чаи предлагать.

— Я плевал на обычай, — честно ответил я, — Обычай здесь определяю я. И я твой Старший клана, так что тоже уймись. Обычай велит тебе меня слушаться. Так что тоже сядь и выпей чаю, Петя.

— Я не буду гонять чаи с убийцами наших родителей, — холодно сообщил Петя, — Хоть я и не любил нашего отца, как ты знаешь. И когда ты успел стать Старшим?

— Тогда, когда ты показал себя неадкватом, Петя, — усмехнулся я, — Младший брат всегда безумен, Старший всегда благороден. Так обстоят дела у Багатур-Булановых, и у Рюриковичей от которых они происходят. А мы — Рюриковичи, их потомки, если ты вдруг забыл. Ну и кроме того — давай спросим у герцога Кабаневича, например, кого он считает Старшим — тебя или меня. Или у других наших людей. Что они ответят? И хватит меня позорить перед Императором, родственнички. Реально уймитесь. Жена? У тебя есть вопросы к Корень-Зрищиным?

— Не, у меня никаких, — пожала плечами Маша, — Хочешь, пои их чаем, хочешь — режь им глотки, мне совершенно плевать.

— И Слава Богу, — ответил я, — Вот, берите пример с моей жены, младшие Нагибины. Она мудра.

Я налил седому Корень-Зрищину брусничной настойки, а его племяннику чаю.

— Собственно, как вас зовут?

— Матвей Михайлович, — старик поклонился мне, потом залпом выпил рюмку настойки и довольно бесцеремонно взял себе сухарь с тарелки самого Императора, чтобы закусить.

Смотрел Матвей Михайлович Корень-Зрищин спокойно и без всякого страха, как будто ему было плевать, убьют его или нет. Впрочем, он и на виселице так себя вёл…

— Мне кто-нибудь объяснит что происходит, дамы и господа? — потребовал Павел Павлович, — Я, честно говоря, уже запутался, что тут творится. Слишком много информации для моего истерзанного мозга. Если я неделю провалялся в казематах Петропавловки — то кто сейчас на престоле…

Принцесса открыла было рот, но я угрожающим жестом остановил девушку:

— Спокойно. Говорить буду я, если позволите. На престоле сейчас самозванец, Ваше Величество. Ваша точная копия. А произошло следующее, насколько я понимаю… Если я не прав — поправьте меня, Матвей Михайлович. Итак…

Тридцать первого августа сего года некие сектанты в составе моего дяди Нагибина, Людоедова и двух Корень-Зрищиных — Старшего их клана Максимилиана и присутствующего здесь Матвея Михайловича убили моих родителей. Мои мама и папа были убиты в ходе некоего темного ритуала. Чуть позже в тот же день те же четверо сектантов напали на охоте на Павла Павловича, его они оглушили и бросили в Петропавловку, нацепив на Его Величество железную маску.

Незадолго до этого эти господа также ухлопали Павла Вечного. А на престол посадили самозванца — точную копию Павла Павловича. Причем, Старший Корень-Зрищин стал при нём канцлером. Вот только дальше что-то пошло не так. Самозванец поссорился с Корень-Зрищиными, Старший Корень-Зрищин был расстрелян, а его родичи — отправлены на виселицу. С которой я их сегодня успешно снял. Правда, не всех, за что я прошу прощения.

Вот моя версия, и она предполагает, что моих родителей и Павла Вечного убили одни и те же люди. Эти же люди держали в заточении Павла Павловича, эти же люди посадили на трон самозванца, эти же люди поклоняются некоему Гностическому Либератору, и половина этих же людей уже сама скопытилась.

Старший Корень-Зрищин расстрелян, Людоедов неудачно искупался и был мною оставлен на дне Невы. Зато мой дядюшка сбежал, но к счастью четвертый участник этой драмы — Матвей Михайлович сейчас сидит здесь и всё нам объяснит. А я за это дам ему полные гарантии безопасности. И налью еще рюмку настойки. Я прав, Матвей Михайлович?

Верный своему слову, я и правда налил седому Корень-Зрищину еще брусничной. Тот кивнул, потом выпил и обтёр седые усы:

— Не совсем, барон. Не совсем. Вы ошиблись в главном.

Глава 161 — Пылающие пути Либератора

— Объяснитесь, — потребовал я у Корень-Зрищина.

— Объясниться я могу, да вот только вы мне вряд ли поверите, — усмехнулся старик.

В его улыбке, глазах и морщинистой роже было нечто нехорошее. Он почему-то вызывал отвращение, как и Людоедов, хотя в отличие от Людоедова и внешне и своими манерами был самим воплощением аристократизма.

— Плевать, — ответил я, — Мне нужна правда. Озвучьте её, а уж поверю я или нет — не ваша забота.

— Ну… — Корень-Зрищин соединил пальцы своих рук, как будто в каком-то магическом жесте, — Ваших родителей никто не убивал, барон.

— Ага, — я кивнул, — Старая история. Я такое уже слыхал от дяди. Только вот дядя, скормив мне эту байку, потом попытался меня убить. А Людоедов незадолго до смерти рассказал, как он жрал желудок моего отца. Кстати, желудок некоего Стелькольникова, поместье которого разгромили ваши сектанты, он тоже схавал. Какого лешего вы вообще перебили Стекольниковых? Зачем? Кто вы вообще такие? Чего вы добиваетесь?

Младший Корень-Зрищин попытался прихлебнуть чай, но поморщился от боли — видимо, все еще страдал от последствий вырезанного языка. Седой Корень-Зрищин поглядел на него, потом в очередной раз мрачно усмехнулся:

— Бедный мальчик… Ему отрезали язык, барон, а ведь он ничего не знал. Совсем ничего. В отличие от меня, которому отрезать язык так и не успели…

— Это меня мало волнует, — перебил я, — Если бы вам отрезали язык — я бы вас заставил дать письменные показания, так что не суть важно. Вы на вопрос отвечайте. Кто вы такие?

Все смотрели на Матвея Корень-Зрищина, тому это, кажется, доставляло удовольствие. Он еще раз улыбнулся, потом хлебнул чаю, съел сухарь, потом поглядел на меня:

— Дайте слово магократа, что я буду жив, здоров и свободен. И я скажу всё.

Вот это предложение мне уже пришлось не по вкусу:

— Свободен? Ну уж нет, Матвей Михайлович, извините. О том, чтобы вас отпустить не может быть и речи…

— В таком случае не будет и разговора, — Матвей Михайлович еще раз с удовольствием хлебнул чаю.

— Слушай, барон… Или кто ты там сейчас после того, как самозванец лишил Корень-Зрищиных титулов… — я постепенно начинал выходить из себя, — Я тебе дал гарантии безопасности. Что тебе еще нужно? Чтобы я тебя отпустил, и ты бы дальше пошёл резать людей вместе с моим дядей или служить самозванцу? Меня не устраивает такой вариант. Между прочим, у меня есть масса других. Во-первых, я могу тебя пытать. И поверь, тебе это не понравится, ты будешь с теплотой вспоминать резавшего языки Жаросветова, когда я тобой займусь.

Во-вторых, моя жена Маша может залезть тебе в голову. А еще тут двое Багатур-Булановых, если ты не заметил, они могут просто продавить твою волю. Это уже не говоря про самый верный вариант — просто оторвать тебе башку, а тело скормить щукам в Онежском озере. Как и предлагали мои брат с сестрой, кстати.

— Ну, последний вариант накормит щуку, но не даст вам информации, барон, — парировал Корень-Зрищин, — А что касается попыток насильно извлекать из меня информацию… Вы уверены, что ГНОСТИЧЕСКИЙ ЛИБЕРАТОР это позволит? Что он не убьет меня в тот же миг, как меня коснется магия? Между прочим, самозванец меня не допрашивал, пока я был в тюрьме. Думаете, просто так? Или думаете Павлу Стальному пытать меня помешали его манеры или совесть? О, нет… Я всего лишь старик, барон. Но тот кто стоит за мной — больше меня. И больше вас. Я не советую вам связываться с этой сущностью, с ГНОСТИЧЕСКИМ ЛИБЕРАТОРОМ…

Я внимательно смотрел на Корень-Зрищина. Блефует он или нет? А вот леший его знает — какой-то темной магией от этого деда явно фонило, как и от моего дяди. Возможно в его словах есть смысл. С другой стороны, с каких это пор я стал позволять божественным сущностям вставать у меня на пути?

— Здесь Император, если вы забыли, господа, — напомнила принцесса, — Пусть он решит, что делать с Корень-Зрищиным. Тем более что мой брат пострадал и перенес муки от его рук.