Жертва на замену (СИ) - Дронова Анастасия. Страница 44

Ишум замолк, и принял исходную позицию, взлетев и приземлившись мне на плечо.

— Ну? — нетерпеливо дернул подбородком Амном.

— Говорит, как откроется проход в Теневой Мир, он влетит в него первым, а после проведет нас.

— И ты ему веришь? — правый угол широкого рта скривился в неприкрытом сомнении. — Может, он просто решил удрать в свой мир, а мы попросту сейчас драгоценное время теряем, хотя могли быть уже на пол пути в Фон-Аирз.

— Да, — просто ответила я. Ишум подобрался, распушив перья и выпятив грудь. Так и излучая самодовольство.

«Выкуси, вшивый пес»

— Ишум! — одернула Бога, хоть и понимала, что фродас не мог его слышать.

— Хорошо, — выдохнул Амнон, закатывая рукав. К запястью, на кожаном ремешке был привязан посеребренный короткий кинжал, острый и тонкий с головой египетской собаки. Больше похожий на нож для писем, а не на грозное холодное оружие.

Амнон вытащил его из крошечных ножен и одним быстрым движением порезал себе ладонь: ни одним мускул на его лице, покрытом короткой черной шерстью, не дрогнул. Как будто он подобное проделывал ежедневно перед завтраком.

Перевернув ладонь, он сжал пальцы, позволяя крови раскрашивать чешую нарисованного змея в красный цвет, смазывая белые линии.

Когда большая часть колец потемнела от крови, воздух у ближайшей стены завибрировал: камни в кладке задрожали и начали выпадать из своих мест, словно гнилые зубы.

Сердце сжалось в двояком предвкушении: было страшно и волнительно одновременно.

Подошла к Амнону, и, запустив руку в небольшую набедренную сумку, достала кусок ткани, и настойку на корне либаинса — универсальное лекарство, которое лечит головную боль, снимает усталость и останавливает кровотечение. Щедро полив зеленовато-коричневой жидкостью любезно раскрытую ладонь, намотала вокруг нее хлопковый отрез ткани.

К этому моменту грохот стих, а ветер, гуляющий по закрытому помещению, прекратился.

Мы с Амноном замерли, завороженно смотря в густую темноту, подсвеченную неровными всполохами оранжево-желтого цвета — из-за огня, полыхающего где-то вдали. Ишум взмахнул крыльями и влетел в провал в стене.

Вспышка света — и высокий мужчина распрямился, встряхнув пепельными волосами.

Вытянутая острая челюсть Анубиса поползла вниз.

— Так это правда? — впервые за все время в его голосе прозвучала благоговейная дрожь.

— Стала бы я врать, — фыркнула в ответ.

Амнон выпучил глаза и медленно повернул голову в мою сторону, будто боялся, что и я тоже сейчас облик поменяю.

— И ОН выбрал… тебя?

Интонация вселенского недоумения в голосе мне совсем не понравилась. Я, что, не достойна того, чтобы подружиться с Богом?

Хмыкнула и отвернулась.

— Меня, наверное, тоже ядовитым клинком ранило. Это же полный бред… В голове не укладывается… — рассеянно пробормотал Амнон, что-то из разряда «Остановите планету — я сойду».

— Хватит мяться у порога, — нетерпеливо прервал нас Ишум, закончив разглаживать несуществующие складки на своей немнущейся одежде. — Как только кровь высохнет — вы упустите свой шанс.

Мы с Амноном, не сговариваясь, взялись за руки и направились к пугающему проему — располагающая, с небольшой хитрецой, улыбка Фуглиз Люихаз, местного Бога, не подталкивала к тому, чтобы бодро шагнуть в неизвестность.

Из дыры в другой мир пахнуло жаром.

— А как мы вернемся обратно? — озвучил общий вопрос фродас.

— Добудем Чашу Пяти Стихий — и вернуться будет проще, чем скатиться с горки, — заверил Ишум протягивая руки нам обоим — жемчужно-белые с заостренными синеватыми ногтями.

Мы переглянулись и, кивнув друг другу, одновременно стиснули протянутые ладони.

Ишум дернул нас на себя: я этого не ожидала, потеряла равновесие и пропахала носом горячую, почти обжигающую землю.

— Welcome to mi casa! (Добро пожаловать в Миа Каза (Мой дом))

54

Духота наступала со всех сторон, проникала в легкие, душила, словно мускулистые руки боксера. Сделала очередной крупный глоток воды из бурдюка, завистливо поглядывая на оголенные торсы мужчин — я могла себе только позволить снять плащ и рубашку, оставшись в теперь уже промокшей насквозь льняной майке.

— Хватит переводить воду, — Амнон забрал у меня бурдюк и закупорил его. Ему самому было не легче — язык бесконтрольно вываливался из пасти, отчего слетал весь налет аристократичности и высокомерия, и Амнон все больше походил на гигантскую собаку, страдающую от жары.

Едва слышно заскулила, но послушалась, убрав кожаную бутыль в заплечный рюкзак — от греха подальше — завязала слипшиеся волосы в конский хвост (ленту я потеряла где-то по дороге).

И почему я не настояла на стрижке пикси, послушала маму с ее причитаниями, что такие шикарные волосы грех отстригать! Сейчас бы шея так жутко не чесалось, и потемневшие пряди не отягощала впитавшаяся в них влага.

— Там внизу вулкан что ли? — поинтересовалась у бодро вышагивающего впереди нас Бога Огня, обреченно разглядывая объятый огнем пейзаж. Сила Ишума защищала от ожогов, но вот от жары было не спастись.

— Горнило, — ответил Ишум, подтягиваясь и вдыхая разгоряченный воздух полной грудью. Он один чувствовал себя здесь, как на Карибах, пока мы с Амноном еле передвигали ноги: дышать было трудно, а в голове стучала бурлящая кровь. Моя светлая кожа покраснела и начала зудеть, а Амнон, хоть внешне и не подавал виду, но тоже расчесывал когтями свой мех, когда думал, что я не вижу. И лишь Ишум был словно декабрьский снег — белый и до безобразия довольный нашими страданиями.

Мозги, казалось, сварились, а мысли просто впали в кому из-за воздействия высоких температур. Лениво шевелящееся сознание не хотело знать пояснения непонятного слова. Все бы отдала, лишь бы свернуться калачиком в какой-нибудь прохладной лужице. Но Огнедемон даже не заметил полудохлый интерес с нашей стороны.

— В Горниле рождаются новые души и очищаются те, что готовятся к перерождению. Закаляясь в огне, они становятся способны вынести все тяготы земной жизни. И чем дольше пробудет на углях душа — тем крепче она становится…

В чистом голосе пробежали мурчащие нотки, он будто говорил о своем любимом питомце.

Захотелось пинком отправить его прямо в это Великое Горнило.

Ишум, видимо, уловил мои последние кровожадные мысли, и развернулся обеспокоенно нахмурившись. Всего на миг. А потом его лицо по-скотски просветлело.

— Ничего, цыплятки. Первый Круг Ада вы почти одолели! Еще немного, и сможете с облегчением выдохнуть, главное, чтобы…

Договорить ему не дал пронзительный каркающий крик. Ярко-оранжевое пятно, горящее неровным пламенем, вдруг появилось на некоем подобии неба — ни солнца, ни звезд не было видно, но земля под ногами, без ошибочно подсказывала, где верх, а где низ.

— Что это? — поинтересовалась я, сделав шаг назад и вцепившись в руку Амнона. Уж если после этих злоключений, что подстерегали в этом далеко не сказочном, он не оттает по отношению ко мне, придется завещать ему свою почку. И судя по тому, как стремительно приближалась горящее нечто, обретая формы гигантского крылатого существа — скоро мне понадобятся бумага, ручка и нотариус.

Ишум отступил к нам, на его лице не осталось ни тени былой беззаботности.

Твою ж… Вот тебе и картина Репина «Не ждали». Нам конец!

Припала к земле — горящее крыло просвистело над моей головой.

— Ан-Гирра, ну же, прекрати, — обратился к пылающему чудовищу с головой львицы и телом орла Ишум, вскинув руки. Оно опасно кружило в нескольких метрах над землей, готовясь в любой монет вонзить в наши дрожащие тела свои раскаленные до красна когти. — Они друзья…

Птица с интересом повернула голову к мужчине. Я уж было облегченно выдохнула, как она вдруг понеслась к нему на всех порах, и явно не с благими намерениями.

Зажала уши и зажмурилась: не хотелось слышать предсмертные крики и мерзкий влажный звук разрывающейся плоти.

Ну, все. Мы остались без проводника и защитника. Он умрет — мы превратимся в два уголька меньше, чем за минуту.