Во все Имперские Том 8. Рюрик (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 31

— Полётова тут нет, — доложил я, — Но я передам князю привет от тебя, Алёнка.

— Передай, непременно передай, Нагибин, — яростно ответила Алёнка, — А еще передай, что мне известно о том, что происходит в Язвищинском урочище. И что того, что Полётов задумал провернуть восьмого сентября — не будет. Вместо этого Полётов умрёт. В этот же день.

— У меня иные планы, — холодно заметил Полётов.

Алёнка вновь расхохоталась, как безумная:

— Я так и знала, что ты там, князь! Я слышу, как трепещет твоя жалкая душонка! Страшно? Не говори потом, что тебя не предупреждали, Полётов.

— Да нет, мне не страшно, — ответил Полётов, все также сухо, — Я не привык бояться женщин. Тем более — мусаров из Охранного Отделения. Скажите мне, Алёна, Павел Стальной знает о ваших угрозах мне?

— А какое это имеет значение? — в ярости прокричала Алёна, — Павел Стальной уже труп! Ты отлично знаешь, что его уже можно не учитывать в планах.

— Вот когда Его Величество помрёт, а я в его скорой смерти не сомневаюсь — тогда и приходите с вашими угрозами, — строго произнёс Полётов, — А до тех пор — вы всего лишь Шеф Охранного Отделения, и не вам на меня гавкать. Я предложил вам мои условия, Алёна — вы отказались. Так что пеняйте теперь на себя…

Предложил условия? Вот это уже интересно. Мне было очевидно, что тут заваривалась какая-то серьезная каша. Алёнка, либералы и Павел Стальной вели какие-то сложные и трудные переговоры. Я пока что с трудом понимал, что вообще происходит, но надеялся не упустить своего в любом случае.

— И вот еще что, — добавил Полётов, — Вы не совсем понимаете, с чем вы связались, Алёна.

— Всё я понимаю! — разозлилась Алёнка, — Я тебя растопчу, Полётов!

— Речь не обо мне, — спокойно ответил Великий князь, — О вашей МОЩИ. Вы откусили больше, чем сможете проглотить, глупая девочка. Вам конец, проще говоря. И этот конец будет лютым.

— Время покажет, Полётов, — елейным голоском произнесла Алёнка.

— Алён, ты зачем вообще мне звонишь? — я решил, что пора бы мне уже взять инициативу в разговоре в свои руки, — Если ты хотела поругаться с Его Высочеством — то ему и звони.

— Я тебе звоню, Нагибин, — жестко проговорила Алёна, — А вопрос к тебе у меня конкретный — где мои деньги?

— Деньги? Что ты несёшь, милая?

— Несёшь ты, Нагибин, а не я, — не согласилась Алёнка, — И несёшь ты мне бабло. Должен нести. Половину от всех твоих доходов, забыл? Такая у нас была договорённость!

— Это договорённость касалась доходов с пилюль, верно, — согласился я, — И три тысячи рублей — половину поднятых мною денег с пилюль, я тебе выслал. А других доходов с пилюль у меня нет. Кроме того, боюсь, что я больше не нуждаюсь в защите от Охранного Отделения, так что эти наши договорённости уже не актуальны.

— Я решаю, что актуально, а что нет, Нагибин! — прокричала в ярости Алёнка, — Так что ты заплатишь. И не половину с пилюль, а половину от ВСЕХ твоих денег. У тебя сейчас на счетах 25 142 333 рубля. И гарантии безопасности от меня тебе нужны, как никогда раньше! Я могу уничтожить тебя в любой момент, Нагибин.

Я хмыкнул. Сумму Алёнка назвала совершенно точно.

— Да-да, Нагибин, я теперь Шеф Охранного Отделения, не забывай! В этом есть свои плюсы. Так что я сейчас самый информированный человек во всей Империи. Поэтому плати или сдохни. Или думаешь, я не сумею тебя достать?

— Думаю, что не сумеешь, — честно признался я, — Если бы ты знала, где я — то уже выслала бы сюда своих головорезов, а то и прилетела бы лично, ты это умеешь. Но тот факт, что тебя тут нет — однозначно говорит нам, что у тебя ручонки коротки до меня дотянуться. И отследить этот звонок ты тоже не сможешь, мой смартфон полностью защищен, запеленговать меня невозможно. Так что можешь там хоть обосраться от жадности, милая моя…

Полётов неожиданно перебил мои речи:

— Заплатите ей, князь.

— Чего?

— Заплатите, — потребовал Полётов.

— Но… — попытался было вознегодовать я, но Алёнка уже заорала в трубку:

— Полётов дело говорит! Послушай умного человека, Нагибин. Заплати. Ты сейчас играешь с огнём.

— Она права, — подтвердил Полётов.

Вот блин. Спорить одновременно с Полётовым и Алёнкой я естественно не мог, это бы уже поставило меня в на самом деле опасное положение. Кроме того, Полётов явно знал что-то об Алёнке, чего не знаю я.

Расставаться с двенадцатью миллионами рублей мне, конечно, очень не хотелось, но…

— Ладно, уговорили, — вздохнул я, при этом слегонца даже скрипнув зубами от расстройства, — Лови свои миллионы, сука.

Я закинул Алёнке на счет половину всего моего бабла.

— Теперь довольна, любовь моя? Считай это алиментами на нашего сынка.

— Нет, я не довольна, Нагибин. Дело в том, что это не все наши договоренности!

— Если ты про амазонские концессии — то я сдержал своё слово, — напомнил я, — Консерваторы получат треть. И насколько я понимаю, они все у тебя под каблуком, так что эту треть ты у них отберешь.

— Это непременно, — алчно проговорила Алёнка, — Но я не про концессии. Ты обещал мне твоего дядю, еще неделю назад!

Я открыл было рот, чтобы навешать Алёнке лапши на уши, что я не имею ни малейшего понятия где мой дядюшка-культист находится, но Полётов быстро поднял руку.

Жест явно был предостерегающим. Полётов замотал головой, потом прошептал одними губами:

— Не врите ей, князь. Будет беда. Поверьте мне.

Да что вообще происходит? Но размышлять сейчас было некогда. Я уже начал играть в эту странную игру Полётова, которая предполагала во всем угождать Алёнке, так что отступать было поздно.

— Ну хорошо, Алёна. Мой дядя предположительно скрывается где-то в метро под Питером, на заброшенных ветках. Я послал искать его отряд профессионалов. Они его выковыряют из норки.

— Надеюсь, что твои люди доберутся до твоего же дядюшки раньше, чем Павел Стальной, — пробухтела Алёнка, — Иначе быть беде, Нагибин. Просто помни, что ты в предельно сложном положении. Моё терпение давно уже на исходе.

— А зачем тебе вообще мой дядюшка, Алён? И зачем он Павлу Стальному? Такое ощущение, что на нём помешался весь мир, что мой дядя — самый важный человек во Вселенной.

— Так и есть, Нагибин, — отрезала Алёнка, — Ты просто не понимаешь. Но тем лучше. И не забывай еще, пожалуйста, что ты обещал мне аудиенцию с Павлом Стальным.

Я глянул на Полётова, тот кивнул, снова требуя, чтобы я отвечал правду. Впрочем, в этом случае сказать правду было легко.

— Алён, Павел Стальной заперся у тебя во дворце и никого не принимает. И тебе, как Шефу Охранного Отделения, это отлично известно. Что я могу тут сделать?

— Мне плевать, что ты можешь сделать, Нагибин. Ты обязан предоставить мне результат!

— Ага, — хмыкнул я, — Только вот Павел Стальной мне не подчиняется. И боится даже собственной тени. Сама как думаешь, готов он встретится с опаснейшей девкой вроде тебя или нет? Нет, этот вопрос, боюсь, я решить для тебя не смогу. Так что можешь орать и угрожать, сколько влезет. Павел Стальной из своего дворца не выползет, а взять штурмом Павловск я не в силах, уж прости…

— В таком случае ты умрёшь, — прошипела Алёнка, — И очень скоро. Кстати, передай своему дружку Полётову, что с ним произойдет тоже самое.

Алёнка бросила трубку.

Герцог Кабаневич тяжко обмяк на своем стуле, потом промокнул платком взмокшую и блестевшую от пота лысину.

Полётов сухо усмехнулся:

— Что думаете, герцог?

— Она совершенно безумна, — мрачно констатировал Кабаневич, — И опасна. МОЩЬ поглотила её. Боюсь, что та, с кем мы сейчас говорили — больше не Алёна Оборотнич.

— Склонен с вами согласиться, — произнёс Полётов, а потом погрузился в тяжкие раздумья.

— И что же будет восьмого сентября? — поинтересовался я, — Как мы подпишем договор по амазонским концессиям с консерваторами, если Алёнка собралась нас всех перебить?

— А? Что? — Полётов уставился на меня, как будто видел меня впервые, — Это меня сейчас волнует меньше всего, князь. Стянем на эти переговоры все ЧВК либералов и бронетехнику. Алёнка сильна, но против целой армии не устоит. И на переговоры она лично не сунется, я в этом уверен. Консерваторы её ненавидят, они служат ей только из страха. Так что постараемся убедить их поднять бунт против Алёны. И если дело выгорит — вопрос с концессиями будет решён. А Алёну просто прокатим мимо денег.