Защитники - Санлайт Агата. Страница 11

Но побороть ощущение не выходило.

До этой минуты Беркут считал, что плохо ему было, когда ласточка возмущалась, обвиняла. Намекала, что он извращенец, насильник и еще бог знает кто.

Но нет! Тогда ему было хорошо. А плохо стало теперь… Вот теперь он понял – что значит «плохо»…

Поэтому Беркут спустился вниз и стремительно вышел из дома.

Раннее утро пахло росой. Где-то вдалеке небо выплакалось дождем и слабый ветерок приносил влажную свежесть.

Солнце и нагнетающийся в воздухе жар обещали погожий летний день.

В воздухе пахло прогретой хвоей, липовым цветом и медовым нектаром цветов.

С небольшого искусственного водоема, который Беркут соорудил в лесу, тянуло камышами и кувшинками.

Тепло, светло и мухи не кусают.

Почему же у Беркута так муторно на душе?

Аж хочется зарычать, вырубить лес или что-то разбить.

А потом, всю ночь выть на Луну…

* * *

Аля

Наверное, после всего случившегося, меня уже ничего не удивляло. «Удивлялка» перегрелась и отключилась на время.

Поэтому даже Ирина, которая после вчерашнего «улетного вечера» дежурила возле моего забора, с двумя банками соленых огурцов, уже не вызвала особых эмоций.

Как ни странно, в доме Беркута я прекрасно выспалась. Хотя и проснулась чуть свет. На часах машины, которая доставила меня точно к моему забору, значилось 7:12 по Москве.

Ирина переминалась с ноги на ногу, стучалась в калитку и оглядывалась. Словно считала, что я пошла прогуляться в такой час. Да еще и после ночных приключений.

Ну да. Чего только не померещится с похмелья-то. Другая вообще сейчас лежала бы пластом и по-пластунски ползала за рассолом на кухню. Но это было совсем не про Ирину.

Кроссовер Беркута подруга восприняла примерно также, как крокодила, который подошел и попросил закурить, при этом изящно поправляя воротник смокинга с бабочкой.

Уставилась, не моргая, застыла соляным столбом, обнаружив меня рядом с водителем черной громадины.

Когда я вылезла из внедорожника, Ирина присвистнула, беззастенчиво оглядев машину и оценив ее наметанным взглядом.

Подруга работала главным бухгалтером в одном крупном фирменном автосервисе. Так что стоимость подобной иномарки представляла значительно лучше меня.

Мне стало неловко, что Ирина так откровенно реагирует на кроссовер Беркута. Я покосилась на водителя. Но тот выглядел так, словно ему глубоко фиолетово.

Поэтому я быстро бросила:

– Спасибо.

И торопливо закрыла дверцу машины.

Пусть что хочет то и думает. В конце концов, я его больше не увижу.

Кажется, в последнее время это стало моей мантрой для общения со всеми, кто связан с Беркутом. И, как и предыдущие мантры, эта оказалась бессмысленной.

Следующий свист Ирины относился к моему новому прикиду.

Вместо объяснений я открыла калитку и жестом пригласила подругу внутрь…

…– Я больше никогда не буду пить! – громко заявила Ирина, со звоном ставя банки с огурцами на мой кухонный стол.

Я кивнула. Свежо предание, но верится с трудом. Я эту клятву уже наизусть выучила.

Как и сопровождающий ее аккомпанемент. Шумную встречу банок с соленостями и моего стола. Плавали, знаем.

– Чайник поставь, – то ли попросила, то ли скомандовала – сама не поняла. Однако подруга резво взялась за дело, как будто еще вчера не лежала бревном.

А я поднялась на второй этаж дома. Сняла брендовые вещи, переоделась в домашние лосины с футболкой и спустилась вниз, размышляя – как вернуть Беркуту новую одежду.

Ну ладно, белье уже никуда не пристроишь. В магазинах всегда пишут «белье возврату и обмену не подлежит». А вот блузку и лосины вполне можно вернуть в бутики. Под предлогом, что не подошли. Я даже бирки не срезала. Да и нечем было. В комнате, где я проснулась после удачной поездки с Беркутом, было все, кроме ножниц. Видимо, мужик опасался, что я, на радостях, могу что-нибудь ему отчекрыжить.

Про ботинки уже не говорю. Они, наверное, стоят тысяч сто или больше.

Жаль, что на них бирок не осталось. Тут Беркут или его водитель расстарались.

После ухода подруги и моего прихода в себя, посмотрю в интернете. Такая обувь точно представлена на разных модных сайтах.

Заодно выясню – кто такой Беркут. Уж явно он не простой богатенький бизнесмен. Что-то такое было в этом мужчине. Даже не знаю. Хищное, сильное, властное.

Пока мы пикировались нынешним утром, складывалось впечатление, что ему дико непривычно общаться на равных. Без приказов и объяснений, что делать. И еще Беркуту страшно непривычно объяснять – почему и что он предпринял. Его прямо ломало на этих вопросах. Он будто никогда раньше не пытался аргументировать собственное решение или распоряжение. Поэтому и возникла проблема со мной.

Хотя, возможно, все дело в другом. В том, что еще никому не пришло в голову спросить у Беркута – зачем он что-то делает. Захотел – сделал. И вся недолга.

Это тоже очень даже подходило в моем представлении к образу Беркута.

Даже не знаю почему, но этот мужчина не выходил у меня из головы. Хотя еще недавно я считала его насильником и убийцей. Даже прикидывала, в каком месте своего куска леса Беркут закапывает трупы женщин, которых держит у себя в качестве сексуальных рабынь.

Ирина уже собрала на стол и с удовольствием хрустела огурцом.

Меня встретили бутерброды с колбасой, яичница с кетчупом и вопросительный взгляд подруги, который буквально преследовал, прожигал насквозь.

– Ну и? – уточнила она, словно уже задала вопрос и ждала моего ответа слишком долго, чтобы успеть потерять терпение.

– Что «и»? – осторожно поинтересовалась я.

Я понятия не имела, что вообще помнит подруга из вчерашнего вечера и о чем она спрашивает, так загадочно улыбаясь. Жмурясь от удовольствия, что поглощает домашние малосольные огурчики.

Я тоже взяла себе один. Хорошие. Не переперченные, не пересоленые. Хрустящие, сочные.

Мама Ирины сама делала. Я не впервые лакомилась этими разносолами после очередного «расслабления» с подругой. Но в таком состоянии, как вчера, я Ирину еще ни разу не видела.

– Эм… – она подперла голову рукой. – Я помню, что нас подвозил шикарный мужик. И, судя по тому, что вернулась ты под утро, в самой шикарной тачке, что я видела, он тебя подвез несколько позже, чем меня. И определенно не домой. Так колись! Ты, походу, неплохо провела время. Пока я отсыпалась после излишков спиртосодержащих напитков…

Ясно. Хит вечера под длинным названием «изнасилуй глупую подружку Ирины, которая рискнула провести с ней вечер в загородном ночном клубе» приятельница как раз и не запомнила. Хорошо ей. Я бы тоже так хотела.

Я решила рубить правду матку. Чтобы Ирина впредь не придумывала столь опрометчивые планы «расслабиться», которые превращаются в расслабление за наш счет кого-то другого.

Посерьезнела, отложила огурец и глотнула чаю, чтобы промочить горло.

– Смотрю, самое интересное ты пропустила между сном и пробуждением от пьяного угара, – обозначила я дальнейшее течение беседы.

Ирина подняла брови и, подвигав ими, уточнила:

– А, что, было еще и «интересное»?

Она явно намекала не на то, о чем я говорила. И почему-то я сразу поняла, что имелся в виду Беркут. А еще я поняла, что картинки, что прокрутились в голове благодаря подруге, меня больше вовсе не вымораживают. Напротив, мне до смущения и жара в теле приятно думать о том, что… Это самое интересное могло случиться между мной и Беркутом. А еще вспоминать, как он отреагировал, когда разглядывал меня в простыне.

Поистине женское сердце понять нельзя. Как, впрочем, и женскую логику.

У меня были все возможности сейчас нежиться в бассейне Беркута. А еще использовать все те «удобства», которые он мне предложил с барского плеча.

Но я уехала, и теперь пью чай с солеными огурцами, чтобы думать о том, от чего отказалась.

Впрочем, случись все заново, я повела бы себя в точности также.