Петр Романов. Veni, vidi, vici (СИ) - "shellina". Страница 51

Очутился я прямо перед воротами монастыря. Тяжелые стены обители даже снаружи давили. Я не представляю, что меня может ждать внутри. Глубоко вдохнув, я схватил молоток, висящий снаружи, и несколько раз ударил в специальную площадку на двери.

Через некоторое время смотровое окошко в воротах приоткрылось и показалась морда привратника.

— Чего тебе, отрок? — он недовольно оглядел меня с ног до головы, задержав взгляд на кинжале.

— Я хочу поговорить с настоятелем, — твердо ответил я, стискивая рукоять вспотевшей, несмотря на холод, ладонью.

— Вот еще, думаешь, настоятелю больше делать не... — он не договорил, потому что с той стороны ворот раздался еще один голос. Властный, сильный и холодный, словно лишенный всех эмоций.

— Кто там, Матвей?

— Да, мальчишка какой-то хочет с вами поговорить, — залебезил привратник.

— Открой, — коротко отдал приказ, проходящий в этот момент мимо настоятель. Когда дверь открылась, я очутился лицом к лицу с высоким мужчиной. Он не был молод, но и стариком его назвать было сложно. На лице много морщин, но тело сильное и гибкое, несмотря на возраст. — Ты похож на своего деда, — сказал он, рассмотрев меня с ног до головы.

— Да, мне говорили, — тихо ответил я, глядя на него и стараясь держаться прямо.

— Зачем ты здесь? — тихо спросил настоятель.

— За мной охотится Анатолий Долгорукий. Мне нужно научиться защищать себя и своих близких.

— Хм, — он задумался. — Это сложно. Это больно. И... это необратимо. Ты никогда уже не будешь прежним.

— Мне все равно. Я сам хочу распоряжаться своей судьбой.

— Ты настроен решительно, — он все еще раздумывал. — Сколько у тебя времени?

— Полгода до первого сентября. — Я твердо все решил. Прекращать учебу и выпадать из социума я не стану, но учебу начать с нового учебного года было вполне логично, тем более, что практически все остальные кланы приняли подобное решение в отношении своих детей. Тем более, что более безопасного места, нежели монастырь, во всей Империи вряд ли можно будет сыскать.

— Хорошо, раз такого твое желание, ты можешь войти, — он посторонился, и я уже готов был пройти за ворота монастыря, как раздался вопль.

— Да что же ты творишь, козлина тупая? — мы повернулись на вопль вместе с настоятелем. Ко мне бежали Петр и выпучившая глаза Соня. — Ты что забыл, опоссум неопределившийся, что мы дружно сдохнем с твоей лохматой, если будем лишены твоего общества какое-то время? — я невольно покраснел, потому что действительно забыл. Настоятель же переводил взгляд с державшегося за бок и никак не могущего отдышаться оборотня, это с какой скоростью они сюда неслись, на севшую, изображая приличную кошечку, пантеру.

— Хм, — в который раз произнес он, а в его холодных глазах впервые зажглись искорки нешуточного исследовательского интереса. — Это будет весьма любопытно. Весьма. Входите, нечего двери обители долго распахнутыми держать, — он снова посторонился.

— И вы вот так просто пускаете нас всех? — я недоверчиво посмотрел на настоятеля.

— Это прежде всего дом Божий, и здесь каждый нуждающийся может найти приют. Тем более, что встать на путь воина хочешь только ты. Но он прав, без тебя они погибнут, и, если это странное решение довольно серьезной проблемы вполне может разбить палатку у входа в обитель и общаться с тобой через дверное окно, — настоятель указал рукой на Петра, на что тот насупился и сложил руки на груди, глядя на главного клирика с вызовом, прекрасно осознавая, что он настоятелю даже не на зубок. Тот вполне мог его размазать тонким слоем по брусчатке, не переставая при этом ботинки зашнуровывать. А настоятель тем временем продолжил. — Да, твоя тень вполне сумеет найти выход. Но это прекрасное животное мне действительно жаль. — Прекрасное животное в это самое время пыталось отжать у привратника колбасу, которую тот неосторожно вытащил из кармана. Я шикнул на Соню, и она, прижав уши к голове, встала рядом со мной. — Проходите.

На этот раз мы вошли все трое, оглядываясь по сторонам. Когда за моей спиной захлопнулась тяжелая дверь, я нервно оглянулся, впервые осознавая то, о чем предупреждал настоятель. Обратно на целых полгода дороги для всех нас нет, и никто, ни мой дед, ни даже сам император не смогут нас отсюда забрать до тех пор, пока не закончится этот срок.