ЮнМи. Сны о чём-то лучшем (СИ) - Лукин Андрей Юрьевич. Страница 25

Через минуту под её грузными шагами заскрипела лестница. Мульча прижала уши и ушмыгнула за шкаф.

— Юркин, сволочь, просыпайся! — кричала СунОк, шагая сразу через две ступеньки. — Пришло время отвечать за свои слова! Сейчас я тебя научу уму-разуму…

"Что за бред?" — подумал Серёга и проснулся во второй раз — уже по-настоящему, в такой тихой, в такой безопасной и почти родной тюрьме. И тут же почти сразу раздался сигнал подъема.

* * *

Исправительное учреждение "Анян". Утро

Во время завтрака, размазывая по тарелке слипшиеся комочки риса, Юркин лениво рассуждал, вспоминая все перепетии последнего сна.

"Это точно всё из-за вчерашней вонючей кимчхи. Бесследно такие отравления не проходят. Странно, что меня вообще, простите, не пронесло. Видимо, мой желудок оказался крепче. Но зачётную всё же речугу параллельная ЮнМи толкнула. И, главное, так всё логично, уверенно, словно специально готовилась. Мне кажется, у меня бы так не получилось, тем более со статистикой по заболеваниям я вообще не знаком. Что интересно, шоу, на котором Дахён давилась непонятной хренью, показывали и здесь, я его помню, причём, чего греха таить, тоже хихикал над её очумелой мордахой. А вот на кимчхи мой иномирный двойник (двойница?), конечно, набросилась зря. Ругать любимый всей нацией продукт, который, между прочим, внесён в списки нематериального культурного наследия ЮНЕСКО — весьма неблагодарное дело. (Кстати, почему "нематериального"? На мой взгляд капуста эта — вполне себе материальна. У меня от её чрезмерной материальности вчера реальный заворот кишок едва не случился).

Надо взять себе на заметку, что не стоит на ночь есть такую тяжелую пищу. Весьма чревато. Хотя… Кто знает, какие кошмары могут мне присниться на голодный желудок."

(열번째꿈) Сон десятый. Похищение

Исправительное учреждение "Анян". Полдень

Скандал случился, как показалось ЮнМи, на пустом месте. Сначала в дальнем конце пошивочного цеха просто громко разоваривали, что-то выясняя. Вроде бы одна из девиц спорила с надзирательницей. Градус противостояния быстро повышался, и вот уже в ход пошли крики и оскорбления. А когда на шум прибежали две охранницы, от истеричных воплей задрожали даже стёкла в зарешечённых окнах.

Некоторые зэчки с любопытством таращились в ту сторону, но большинство, давно привыкшее к подобным инцидентам, тупо строчило на своих машинках, не обращая внимания на происходящее.

Охранницы скрутили скандалистку и, держа её за руки и за ноги, потащили к выходу. Девица ругалась, брыкалась и безуспешно пыталась вырваться.

— Не пойду! Не буду! Не хочу! Сволочи! Данщини-щироё! (Ненавижу вас!) А-а-а-а! — визжала она, однако охранницы зарплату свою получали не зря, и вскоре вопли затерялись где-то за поворотами тюремных коридоров.

— Что это она? — спросила ЮнМи. — Так орала, словно её на расстрел поволокли.

— Да эта ШиЧон совсем припадочная, — отмахнулась БонСу. — Когда два месяца назад нам прививки ставили от туберкулёза, она так же истерила. Якобы она крови боится. Может, и в самом деле боится. У меня сеструха младшая даже от чуть заметной царапины в обморок падала. Бывают такие люди.

— А сейчас-то она почему вопила?

— Да на анализы её направили. Как раз кровь сдавать. Из пальца, прикинь. Вот она и… того-этого.

— Ну надо же! — подивилась ЮнМи. — Её тут лечат почти бесплатно, а она ещё и возмущается.

— Дура потому что безголовая. Думает, что здоровье ей на всю жизнь выдано, и что лечиться не надо. Просто ещё серьёзно ничем не болела, вот и чудит.

Перед сном ЮнМи почему-то вспомнила эту ШиЧон.

"Вроде уже вполне взрослая, а каких-то пустячных уколов боится. Меня вон в больнице всю искололи — и ничего, выжила."

Она закрыла глаза и моментально провалилась в очередной красочный сон.

* * *

Сон Серёги Юркина

В кабинете у президента СанХёна уже несколько минут царит напряжённая тишина. Молчит КиХо, молчит, опустив глаза, ЁнЭ, молчит и сам господин СанХён. Даже висящие на стене часы — подарок от коллег на пятидесятилетие — и те стараются тикать как можно беззвучнее.

— Ну что ж, — произносит наконец президент. — Такие вот дела, — и вновь замолкает.

— Да уж, — говорит КиХо. — Дела-а!

ЁнЭ в очередной раз печально вздыхает. Потом, подумав, вздыхает ещё раз — чуть-чуть печальнее.

Часы осторожно, на пределе слышимости начинают отбивают полдень, но на третьем ударе сбиваются и смущённо замирают. Кажется, в них села батарейка.

— Я впервые не знаю, что сказать, — жалуется СанХён. — Просто не нахожу слов… Нет! — взрывается он вдруг так внезапно, что КиХо и ЁнЭ невольно вздрагивают. — Нет, я многое могу понять и принять, очень многое! Ну ладно бы она, предположим, вдруг сбежала с Сунына, или ладно бы там министра какого-нибудь своим языком в отставку отправила… Да пусть бы хоть войну с Пукханом спровоцировала, не дай, конечно, бог! Клянусь, я всё это ей, пусть скрепя сердце, но простил бы! Однако всему же есть предел!

КиХо и ЁнЭ, поражённые чудовищными допущениями руководителя агентства, в шоке округляют глаза.

— Да, простил бы! — продолжает СанХён, сам истово веря тому, что говорит. — В конце-концов талантливая личность имеет право на многое такое, что обычным людям кажется неприемлимым. Но… — он поднимается с кресла, монументальным жестом протягивает вперёд руку, подражая невольно сразу всем коммунистическим вождям, и произносит громовым голосом. — Но она покусилась на святое! На то, что живёт в сердце и греет душу каждого корейца. НА КИМЧХИ!!! Это… Это… Это даже не преступление — это ошибка!

Он опускается в кресло и, глядя в упор на ЁнЭ, спрашивает уже нормальным голосом:

— Вы согласны со мной?

— Да, господин президент, — часто кивает и кланяется та. — Вы совершенно правы. Такому нет и не может быть прощения.

— КиХо? — переводит он взгляд на заместителя.

Тот разводит руки в бессильном жесте:

— А что мы можем ей сделать, сонсен-ним? Я не знаю.

— Что сделать, что сделать, — ворчит СанХён. — Оштрафовать её по полной. На всё сразу. Чтобы впредь думала, прежде чем открывать рот.

— Мы это делали уже несколько раз, — говорит КиХо. — Но вы же видите — это не работает. Хотя её штрафы ушли уже в такой глубокий минус, что Агдан можно включать в книгу рекордов Гинесса, как самого заштрафованного айдола за всю историю Кей-попа.

— Ну и что ты в таком случае можешь предложить?

— Ну-у-у, — тянет КиХо. — Давайте запретим ей интернет.

— Уже было. Так ведь, ЁнЭ?

ЁнЭ согласно кивает и опять кланяется.

— Давайте вообще запретим ей пользоваться любыми гаджетами, кроме самого дешёвого кнопочного телефона.

— Тоже было.

— Тогда заставим её…

— И это было.

— Ну, а если…

— Пробовали. Не работает.

— Тогда, наверное, надо…

— Не надо.

— Ясно. Тогда, может быть, нужно…

— Не нужно.

— А давайте обяжем её на обед есть только кимчхи! — вскидывается почти было отчаявшийся КиХо.

— А вот это попробуйте, — соглашается СанХён, точно следуя сценарию, но тут же испуганно машет руками. — Ты в своём уме, КиХо?! Мы же не такие звери. К тому же она тогда всё агентство по кирпичику разберёт! Нет, нам следует найти какое-то другое, но при этом очень нестандартное решение. Очень креативное, я бы сказал. Так, КиХо, ну-ка, напряги извилины. Кто у нас на данный момент в агентстве самый креативный?

— И напрягать ничего не надо. Агдан, кто же ещё?

— Гм-гм, какая неприятность, — говорит СанХён и долгим взлядом смотрит на КиХо. КиХо столь же долгим взглядом смотрит почему-то на ЁнЭ.