Хозяйка каменного сердца (СИ) - Смелая Ника. Страница 2

Мимо нашего скромного поселения совсем скоро должен был пройти отряд настоящих воинов. А я стою и сокрушаюсь о будущей женитьбе пекаря.

— Малика, Ирена, Сирена! Готовьте скорее на целый отряд, скоро здесь будут воины нашего правителя! — кричала я трактирщицам, проносясь мимо него и направляясь к пекарне.

В груди неприятно кольнуло, но я отогнала от себя дурные мысли и поспешила к знакомому забору.

— Дядюшка Лeстор, месите тесто. Совсем скоро придётся потчивать солдат. Говорят, они тут лагерем станут ненадолго, — донося до него всё это, я осматривала двор пекарни. Повозки Стефана здесь не было. Видимо, ещё не всё “приданое” по деревне собрал.

— Пресветлые диалы, да как же это? Никогда мимо нас не ездили, а тут занесло их! Спасибо, Селенушка, уже иду в погреб за мукой, — только и сказал добродушный дядюшка Лeстор, и его и след простыл.

Думать о том, что совсем недавно сказал его сын, а уж тем более спрашивать так ли это мне было некогда. Я сновала по деревне от двора ко двору, стараясь предупредить всех о скором прибытии армейского полка. Ох, как же мне хотелось посмотреть, какие они, эти диалы. Ведь полка не бывает без командира. А командир значит что? Значит знатный! А знатный у нас кто? Верно, диал.

— Ниала, здравствуй, — я вошла в дом местной знахарки и моей любимой собеседницы. Мы очень сдружились после смерти отца. — Я про солдат рассказать зашла. Едут к нашей деревне. Вроде как их командиру нездоровится. Ты приготовь всё, что есть. Мало ли, вдруг он серьёзно болен. Выходить надо будет.

— Командир? Диал что ли? Такие просто так не болеют, — послышался из каморки голос молодой ведуньи. — Я-то травки свои подготовлю, но не думаю, что пригодятся они. Тут скорее камешки ваши понадобятся, — она уже вышла из-за занавеса и кивала в направлении гор. — Никогда ещё хворого диала не видела. Даже не знаю, умирают ли они или живут вечно, как наши Пресветлые.

— Да что ты такое говоришь, Ниала? Конечно же болеют и стареют. Наверное. Они же в первую очередь люди, и только потом уже что-то там ещё, — сказала, а сама задумалась. И как это мне раньше в голову не приходило, что они и не люди вовсе. — Рождаются же людьми? Людьми. А то, что вторая душа им потом даётся Пресветлыми — это уже другой вопрос. Ладно, пора мне. Может и правда, камешков принести надо. Не зря же их на рынках купцы столичные так активно берут. Я до дома и обратно. Так хочется на диала посмотреть. А то одни сказки о них и ходят. Может, ты и права, а они и не люди вовсе, — самой смешно стало, я улыбнулась и помчалась в направлении своей лачуги.

Интересно, какими качествами обладает командир этого отряда? Благородный и смелый воин? Напыщенный красавчик-вельможа? А может рассудительный и добросердечный князь, которому от одной мысли о войне становится дурно? (Слыхала что бывают и такие, не всем же мечами махать. Души у всех разные.)

Пока размышляла обо всём этом, добралась до дома.

— Сестрицы, куда вы последние камешки сложили? Посмотреть хочу и отобрать из них парочку, — сказала девчушкам, и они послушно указали мне на корзинку возле печки.

— Селенушка, зачем они тебе? Сегодня ярмарки не будет, — недоумевала мачеха.

— Мне для военных, матушка.

— Какие ещё военных? — она насторожилась и заозиралась вокруг, а затем встала и подошла к окну. — Не говори, и так поняла. Как же их много. Ох, не к добру это, милая моя, — я тоже подошла к окошку и увидела, что как раз в этот момент мимо нашего дома проходил небольшой отряд конных воинов, человек 20 не больше.

— Знаешь-ка что? Брось суетиться и помоги мне обед приготовить. Скоро твой брат вернётся, нужно накормить парня, — мачехе явно не нравилось, что я собралась бежать вприпрыжку за солдатами лишь бы на них поглазеть. В нашем захолустье это большое событие. Ещё ни один отряд не проезжал к фронту этой дорогой, хотя она и короче тракта, ведущего к границе. У нас же тут рудники, горные тропы. Не зная дороги, по ним и одному-то не пройти. Что уж говорить про целое войско. Вот и шли они в обход.

— Хорошо, матушка. Как скажешь, — уже много лет прошло с тех пор, как моя родная мать отправилась к Пресветлым, а мачеха заняла её место, но я так и не смогла пересилить себя и назвать её мамой.

Так, за приготовлением обеда, а затем и прочими делами по дому пролетел почти весь день, а на дворе стало смеркаться.

Воспользовавшись тем, что мачеха принялась читать сводному брату наставления (ох, и любила она это дело), я, прихватив с собой пару камешков берита, опрометью припустила к деревне. Наш дом стоял на отшибе, ближе к горам. Прадед мой зарабатывал на жизнь тем, что добывал руду и берит в тех самых шахтах, что сейчас были заброшены, вот и построил дом подальше от основного поселения. Шахты пустели, а со временем и вовсе обвалились (в одном из таких обвалом и погиб мой отец, когда мне было 14 лет) и семейное дело пришло в упадок. Мы лишились кормильца и не смотря на то, что королевство процветало, сводить концы с концами стало тяжело.

На память об отце мне остался лишь один кулон, который он подарил мне на десятилетие. Естественно, сделан он из берита, ведь папа так любил этот камень. Видел в нём что-то “таинственное и магическое” как он говорил. Раньше я этого не понимала, но после его смерти и сама стала замечать какой-то странный голубоватый свет на поверхности некоторых из камней. Не все они обладали таким свойством, и, как ни странно, именно те, в которых мне удавалось разглядеть свечение, продавались дороже остальных. Поэтому торговать камешками на ярмарке отправляли именно меня, да и отбирать те, что подороже пойдут, тоже приходилось мне. А как иначе? Ведь никто, кроме меня, в семье больше этого свойства берита не замечал.

Мачеха моя была хорошей женщиной, горько оплакивала кончину отца. Да, для неё это был не первый брак, как и для него, но я прекрасно видела, что она его любила. Поэтому и замуж больше не пошла. А её звали и не раз, несмотря на то, что вместе со мной ей нужно было кормить теперь целых четыре голодных рта. И меня она не бросила, не выгнала. Я не любила её так, как любила маму, но уважала и всячески старалась помочь во всём. Так как я была старшей из детей, стоило мне немного подрасти, пришлось делить тяготы ведения хозяйства с мачехой. Я не жаловалась, наоборот, была рада помочь. Но времени на что-то личное это не оставляло совершенно.

Вот так и вышло, что в свои неполные двадцать я лишь пару раз в неделю выбиралась на ярмарку в ближайший городишко да бегала к Ниале вечерами поболтать о том о сём и поучиться у неё хоть каким-то навыкам врачевания. Семья у нас большая, а зимы холодные, очень нас выручали её советы и собранные мной (под её руководством, конечно) травки, когда младшенькие болели.

До деревни я добралась быстро и сразу же направилась в единственный трактир (да, деревня деревней, а трактир у нас имелся, ведь ещё при моём деде тут часто останавливались заезжие шахтёры, работавшие по контракту по полгода). То, что не все прибывшие солдаты расквартировались в нём, стало ясно сразу, так как, во-первых, их было куда больше, чем имевшихся в трактире комнат, а во-вторых, лошадей во дворе стояло на привязи не так много. Я насчитала с десяток. Где же остальные воины? Куда их поселили?

В трактире было не протолкнуться. Тут толпились и деревенские, и те солдаты, что решили поужинать тут же, а заодно и пообщаться с любопытными зеваками.

— А что, правду говорят, будто наш Милдор Справедливый всерьёз решил дать отпор войскам корунцев? — спросил мальчишка-подросток одного из воинов, с аппетитом уплетавшего похлёбку Малики. Ох, и вкусно же она готовила. Немудрено, что все постояльцы предпочитали трапезничать тут же, хотя и стоило это недёшево.

— Малец, а сам-то как думаешь? Мы ж не просто так сюда заявились. Была б на то наша воля, сидели б дома с семьями, а не по горам этим разъезжали, — довольно резко ответил ему второй солдат, который уже расправился со своей порцией и попивал пиво из кружки.