Снэк (ЛП) - Бертон Эмми. Страница 22

— Это законно? — Я спрашиваю, потому что у меня сложилось впечатление, что мой отец все еще женат на моей матери.

Папа наклоняет голову, и его брови сходятся вместе.

— Конечно, — говорит он смущенным голосом. — А почему нет?

— Разве ты все еще не женат на маме? — Я не знаю, почему застряла на этом вопросе. Я просто никогда не думала о том, что мой отец снова женится. На мой взгляд, он всегда был женат на моей матери.

— Да, Минни, я никогда тебе не говорил. Вы, дети, уже через многое прошли. Мышка, мне так жаль. Развод стал окончательным несколько лет назад. Ты помнишь, как иногда я уезжал в командировки на несколько недель, а Мими заботилась о тебе?

— Да.

— Ну, я думал о том, как позаботиться о твоей матери и как развестись. Это заняло много времени. Существуют очень специфические правила о том, как долго человек должен быть объявлен… сумасшедшим, — папа несколько раз сглатывает, — прежде чем, гм, судья разрешит развод.

Я прервала его. Теперь моя очередь исповедоваться.

— Я никогда тебе не говорила, но я тоже несколько раз навещала маму в больнице. Когда я училась в школе на востоке. Мне просто нужно было ее увидеть. Мне никогда не приходило в голову рассказывать тебе о своих визитах. Точно так же, как ты никогда не рассказывал мне о своих. Наверное, я подумала, что, поскольку мы никогда о ней не говорили, мы просто должны были вести себя так, как будто ее не существовало, но я никогда не переставала интересоваться ею.

Мой папа опускает голову на руки, прежде чем снова посмотреть на меня.

— Да, я не буду отрицать, что боролся с тем, чтобы не хранить память о твоей матери, но женщина, которая была моей женой и твоей мамой, ушла. Я не хотел, чтобы тебе было еще больнее.

— Теперь я знаю, почему мы никогда не говорили о ней. Папа, когда я в первый раз пришла в гости, она меня совсем не узнала. Во второй раз она подумала, что я — это она, и спросила меня, как у тебя дела. Она действительно спросила: «Как Джил? Как поживают мои дети?»

Мой папа прижимает тыльную сторону костяшек пальцев к закрытым глазам и сглатывает. Затем, прокашлявшись, он говорит тихо и искренне:

— Минни, я никогда не хотел с ней разводиться, я был… мы были так влюблены, но после того, как она так сильно заболела и врачи сказали мне, что она никогда не поправится, никогда не выйдет, я подумал, может быть, просто может быть, мне повезет снова влюбиться… и теперь я влюбился. С тобой все будет в порядке?

Я потрясена, довольна и счастлива за него. Я бросаюсь в его объятия.

— Конечно, все в порядке. Лучше, чем в порядке. Это потрясающе. Поздравляю! — Я не могу не думать о своей матери. У меня никогда по-настоящему ее не было, но теперь у меня будет новая мать. Кто-то, кто был мне фактической матерью, хотя я никогда этого не признавала.

Затем мои эгоистичные мысли перелетают к тому факту, что у меня тоже будет новый брат. Ну что ж, сводный брат.

***

Вместо того, чтобы подстричь бороду Снэку, папа предлагает мне вернуться с ним к дому Колетт и высадить его. Тогда я побуду в Эль Камино до конца дня и вечером.

Когда мы прибываем с Вуки на буксире, меня встречают как давно потерянного родственника, вернее, так оно и есть.

Фифи и Эйден немедленно встают на колени, чтобы поприветствовать Вуки, когда он подходит к ним, более чем готовый принять их обожание. Папа выводит их всех из гостиной в семейную комнату.

Я собираюсь присоединиться к ним, когда из-за угла появляется босоногий Снэк в толстовке со Стэнфордом и джинсах. Он выглядит сонным и взъерошенным, как будто вздремнул. Я мгновенно настраиваюсь на то, как мое тело реагирует на него, как сексуально и непринужденно он выглядит.

Снэк проводит рукой по волосам, зевает и говорит:

— Эй, я тебя не ждал. Я подумал, что зайду к тебе домой после того, как вернется Джил. — Снэк наклоняет голову, поднимает брови и пожимает плечами. — Таааак, что ты думаешь?

На мгновение я растерялась. Что я думаю? О чем? И тут до меня дошло. О, что я думаю о своем отце и его маме?

— Я думаю, что это здорово. Я понятия не имела.

— Я тоже не знал, пока не приехал сюда с детьми. Было совершенно очевидно, что они были вместе, когда я застал их целующимися у кухонной стойки.

— О, нет. — Я пытаюсь выкинуть это видение из головы.

Снэк кивает и делает притворно испуганное лицо.

— О, да!

— Почему ты не сказал мне вчера вечером? — Я ругаюсь.

— Это была не моя новость, чтобы рассказывать.

— Да, я понимаю.

— Эй, как насчет стрижки? — Снэк проводит рукой по своей неопрятной бороде, приближаясь ко мне.

— Конечно.

— Я знаю, что не похоже, но я действительно помыл ее сегодня утром. — Он берет меня за руку и ведет в ванную.

— Тебе повезло. У моего отца все еще были ножницы, которыми я стригла волосы парням, когда они были младше.

Когда мы входим в ванную, Снэк снимает толстовку через голову и вешает ее на крючок с обратной стороны двери. Он закрывает дверь до упора, закрывая нас изнутри. Под толстовкой на нем надета белая футболка.

Она облегающая, и я могу разглядеть контуры его бицепсов, плеч, крепкой груди и тонкой талии. Если бы я не сглотнула пару раз, то, наверное, пустила бы слюни. Ванная комната — относительно небольшое пространство, и я, кажется, не могу оторвать глаз от его тела. Когда я наконец поднимаю глаза, я чувствую, что краснею.

— Что? — Снэк ухмыляется.

— Ой. — Я неловко хихикаю. Снэк поймал мой пристальный взгляд. — Эм… Итак, садись… — Я указываю на сиденье унитаза. Снэк делает, как ему говорят. Достав ножницы из сумки и положив их на туалетный столик, я набрасываю полотенце на плечи Снэка. Как только я собираюсь отойти, он хватает меня за запястья и кладет мои руки себе на грудь. Я резко вдыхаю, прикасаясь к нему. Удары такие сильные, что я ловлю себя на мысли, не установлен ли дефибриллятор в его груди.

Снэк обхватывает рукой мою шею сзади, наклоняя мое лицо, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.

— Я говорил тебе, как счастлив, что ты… что ты здесь? — Снэк говорит тихим голосом.

— Да, говорил.

Снэк притягивает меня ближе и нежно целует в один уголок рта, а затем в другой, задерживаясь немного дольше на втором. Он отступает на волосок и собирается снова поцеловать меня прямо в губы. Он находится на расстоянии доли сантиметра, когда мои пальцы сжимаются на его груди, и я отталкиваюсь.

— Нет, сэр. — Я тычу в него пальцем. Он пытается оттащить меня назад, но я кладу руку ему на плечо.

— Мы никогда не покинем эту ванную, если ты будешь продолжать в том же духе.

Каким-то чудом мне удается сохранять хладнокровие и убирать руки от Снэка достаточно долго, чтобы подстричь его усы и бороду до более приемлемой длины ближе к подбородку. Меньше Зи-Зи Топ, больше посетитель кофейни. Кажется подходящим для того, кто частично вырос в одном из них. Но держать руки при себе не значит, что я не могу воспользоваться любой возможностью, чтобы коснуться его тыльной стороной ладони, оседлать его бедро, чтобы встать под правильным углом, или коснуться его руки своей грудью. Снэк издает низкое рычание при каждом «случайном» прикосновении.

Стрижка бороды наконец завершена, объявляю я.

— Вот! Все гот…, —

Снэк выхватывает ножницы у меня из рук, осторожно кладет их на туалетный столик и, снимая полотенце со своих плеч, тянет меня вниз, чтобы я оседлала его. Его твердость сразу же прижимается к моей разгоряченной сердцевине. Я провожу пальцами по его бороде, а затем по волосам, наслаждаясь их густой, плюшевой шелковистостью. Снэк вздыхает, и все его тело расслабляется. Я чувствую, как напряжение покидает его, когда я прижимаюсь к нему — моя грудь к его груди, мои бедра к его бедрам — а затем я начинаю двигаться.

Наши губы врезаются друг в друга с еще большей настойчивостью. Он проводит языком по складке моих губ, умоляя меня открыться для него, что я и делаю без сопротивления. Наши языки находят друг друга и танцуют так естественно. Время от времени мы останавливаемся, чтобы прикусить нижнюю губу. Я провожу руками от его волос вниз к его твердым, рельефным плечам и бицепсам. Он крепко сжимает мое тело, чтобы обхватить одну из моих грудей. Когда он проводит большим пальцем по моему набухшему соску, я стону. Возможно, немного громче, чем следует.