Снэк (ЛП) - Бертон Эмми. Страница 3

В Массачусетсе мы жили в большом старом доме, в котором даже летом пахло уютным огнем. В нем было два этажа с окнами, которые дребезжали, когда дул ветер, и полами, которые скрипели при каждом шаге. Мне нравилось. Нравился каждый шум, который производил дом. Папа часто говорил мне во время штормов, что бояться нечего. Я всегда отвечала «я знаю». Эти звуки действительно успокаивали меня. Мне было грустно покидать свой дом, которому сто пятьдесят лет. Я любила в нем все, звуки и запахи.

Долгое время в этом доме были только папа, мой старший брат и я.

Затем однажды, как гром среди ясного неба, моя мать появилась в дверях, передала ребенка моему отцу и ушла. Все, что она сказала, было:

— Его зовут Сид. Он не твой. — А потом — пуф! Ушла. Я все это отчетливо помнила, потому что стояла рядом с папой, держась за штанину его джинсов. Она никогда не смотрела на меня сверху вниз. Ни разу. Она никогда не просила о встрече с Клипом или со мной. Она доставила свою посылку и ушла. Вот так у меня появился сводный брат. Папа принял его без возражений, дал ему нашу фамилию и официально усыновил его. Будучи ребенком, ты никогда не понимаешь, как это удивительно — любить ребенка, который тебе не принадлежит.

Только много лет спустя я узнала, что моя мать была очень больна. Психически. Оставив Сида с нами, она была арестована несколько месяцев спустя за бродяжничество и публичное пьянство. Ее не арестовали. Судья постановил, что она слишком больна, и отправил ее в лечебное учреждение. Конечно, это не называется учреждением, это называется больницей. Прошли годы. Я не думаю, что она когда-нибудь выйдет.

Визит моей матери и приезд Сида запустили механизм в движение. Так как отец был безработным с тремя детьми, он решил перевезти нас обратно в свой родной город, Даунерс-Гроув. Клиппи сказал мне, что мы уже бывали в Даунерс-Гроув раньше, но я, честно говоря, не помню. Все, что я знала, это то, что мы собирали все наши вещи, уезжали далеко и собирались жить с моей Мими в ее подвале, и мне не разрешили взять с собой моего любимого хомяка, Эггролла (прим. переводчика — дословный перевод «Яичный рулет»), потому что мы летели на самолете. Это было в значительной степени воплощением кошмара для шестилетнего ребенка.

— Куда мы идем, папочка?

— Внутрь. В то кафе. Оно называется «СНЭК», и им владеют мои друзья. Мы можем что-нибудь выпить и согреться, — говорит мне папа, открывая дверь.

Приятный запах корицы, кофе и тепла сразу же окружили меня коконом ощущений, которые, уверена, я никогда не забуду.

— Гил! Гил Купер! Что ты тут делаешь? — Симпатичная дама с длинными светлыми волосами, убранными назад в красную бандану, обходит прилавок.

— Ты должен был позвонить по приезду в О'Хара. Я собиралась отправить Роберта за вами.

Когда она подходит к нам, то очень крепко обнимает папу, а затем целует его в щеку. Леди улыбается, но ее брови сведены вместе, а глаза влажные. Для меня ее лицо выглядит счастливым и грустным одновременно, поэтому не могу сказать, о чем она думает. Затем она слегка смеется. Взрослые такие странные.

Я никогда не видела, чтобы кто-то, кроме моей мамы, обнимал папу. И даже это я не очень хорошо помню. Почему эта леди обнимает и целует моего папу?

Думаю, что мой папа почти плачет, потому что я слышу, как он шмыгает носом, а затем его плечи опускаются. Его голос звучит забавно, когда он говорит:

— Колетт. Так приятно видеть тебя. Даже не представляешь, как я рад тебя видеть. Я не хотел беспокоить Боба или тебя нашим приездом. Мы доехали на поезде. Детям нравится поезд.

В поезде было правда круто, но я так устала, что заснула и ничего не видела в окне.

— О, Гил, посмотри на этих очаровательных мальчиков, — взволнованно щебечет хорошенькая леди, прикоснувшись к щеке Сида, а затем слегка присев на корточки, чтобы посмотреть на нас с Клипом. Я уже собираюсь поправить ее и сказать, что я девочка, когда она окликает меня через плечо.

— Снэк! Иди познакомься с Куперами!

Из-под прилавка показывается светлая голова, чуть не сбивая с ног леди Колетт.

— Я здесь, мам. Не обязательно кричать. — Это мальчик. Должно быть, сын Колетт. Он выглядит как ровесник Клиппи. Его волосы такого же цвета, как и у его матери и у него большие голубые глаза, которые выглядят… забавно.

Как будто у него множество идей для веселья… и, может быть, небольшие проблемы! Он мне уже нравится.

— Иди познакомься с мистером Купером и его мальчиками. Гил, это мой сын, Маркус или Снэк. Все зовут его просто Снэк.

Почему она думает, что я мальчик?

Мой папа говорит:

— Ээ, Колетт…, — Но не успевает договорить, потому что мальчик обрывает его и подходит, чтобы встать прямо передо мной.

Глядя мне прямо в глаза, он говорит:

— Мама, это не мальчик… Это девочка.

— Что? — Брови хорошенькой леди взлетают вверх.

— Да, — говорит мой папа. — У меня два мальчика и одна девочка, Колетт. Это мои мальчики, Клифтон и Сид. Мою дочь зовут Минни. Я понимаю, почему ты подумала, что Минни мальчик. Они все одеты одинаково. — Я смотрю на Клипа и Сида и понимаю, что мы действительно все одеты одинаково. Смотря на нас, казалось, наверное, что мы выглядим как трое маленьких осужденных. Джинсовый комбинезон. Кеды. Зимнее пальто. Варежки и вязаная шапка. Все мы в синем. Мне не нравится розовый, так что, наверное, папа просто одел меня в те же вещи, что и мальчиков. Я никогда по-настоящему не задумывалась об этом. Мне было все равно. До этого момента.

Светловолосый мальчик не переставал смотреть на меня. Хотя это заставляло меня чувствовать себя немного неловко, но я не хотела, чтобы он переставал на меня смотреть. Он не обратил никакого внимания ни на Сида, ни на Клипа.

— Видишь, мама, я же говорил, что она девочка. Она слишком хорошенькая, чтобы быть мальчиком. — Никто никогда не называл меня хорошенькой. Никто за все шесть лет моей жизни. Не то, чтобы я могла вспомнить. Мальчики не говорят о красивых вещах, а я всегда была только с мальчиками. Внезапно мальчик стягивает с меня варежки и пожимает мне руку.

— Привет, Минни! Меня зовут Снэк.

Меня зовут Вильгельмина Джейн. Кто так поступает с ребенком? Вильгельмина Джейн. Есть так много ужасных прозвищ, которые можно сделать из этого имени. Подсказать? Вилли Джейн. Минни Джейн. Все стало только хуже после того, как СМИ начали использовать прозвище JLo/Хип-хоп исполнительницы. Список можно продолжать. Затем добавьте мою фамилию — Купер. Ага, вы поняли. Минни Купер. Серьезно. Такого никогда не было, когда я была ребенком — только в 2000-х годах, когда появились автомобили Mini Cooper и вышел этот чертов фильм The Italian Job (1969). Так вот, мое имя — это большая шутка.

Снэк помогает мне снять пальто и шапку, бросает их на ближайший стул, а затем, без предупреждения, обнимает меня! Эта семья определенно любит обниматься.

— Я рад, что ты НАКОНЕЦ-ТО здесь, Минни, — говорит мне Снэк, драматично вскидывая руки в воздух. — Пойдем поиграем!

Я смотрю на своего отца. Он кивает, что означает, что мне можно пойти со Снэком. Я слышу, как мама Снэка говорит:

— О, прости, Гил. Она просто… Почему ты одеваешь эту милую малышку, как мальчика? Комбинезон? Стрижка эльфа? Серьезно, Гил?

Папа вздыхает, и я слышу, как он говорит ей:

— Я знаю, знаю. Просто я мало что знаю о девочках. И ей не нравятся розовое или куклы Барби.

Папа был прав. Мне не нравился и до сих пор не нравится розовый цвет. Жизнь в семье мальчиков не подготовила меня к тому, чтобы я много общалась с девчонками. Я предпочитала играть с «Горячими колесами», «Лего» и моими фигурками из «Звездных войн». Другие маленькие девочки в моем детском саду в Бостоне думали, что я странная. В итоге я стала тусоваться с мальчиками — совсем как дома.