Снэк (ЛП) - Бертон Эмми. Страница 40

Снэк внезапно спрашивает.

— Когда следующий поезд?

Странный вопрос.

— Скоро. Где-то в шесть сорок пять, думаю. Следующий за этим — около восьми. — Я в замешательстве. Он хочет, чтобы я уехала? Он ничего не сказал о том, что я ему только что сказала. Он кажется взволнованным — даже сердитым.

— Хорошо, поехали, — говорит Снэк без эмоций.

Он действительно хочет, чтобы я уехала. Я сглатываю слезы, текущие по горлу.

— У меня нет билета.

Снэк хватает меня за запястье и твердо, безмолвно умоляет сесть обратно. Я не понимаю.

— Минни, я паникую внутри, разговаривая с тобой здесь. Как будто ты можешь сбежать. Я имею в виду… давай оба уедем… уйдем куда-нибудь еще.

Он хочет, чтобы я осталась с ним.

— Почему ты спросил о поезде?

— Потому что не хочу говорить то, что мне нужно сказать, хочу сказать, на вокзале, полном пассажиров. Секундочку. — Снэк поднимает один палец, достает телефон и набирает сообщение.

Что он делает?

Снэк читает мои мысли.

— Я подыскиваю для нас тихое местечко.

Вуки, в меру своих нынешних физических возможностей, свернулся калачиком в объятиях Снэка, его глаза удовлетворенно закрыты.

Он встает и смотрит своими усталыми, но сверкающими глазами прямо в мои. Он протягивает руку, я беру ее, и он поднимает меня на ноги как раз вовремя, чтобы бросить взгляд через улицу и увидеть, как Сид и Колетт садятся в машину Колетт. Сид на нас не смотрит, но Колетт посылает нам воздушный поцелуй и машет рукой. Затем она, кажется, смотрит на Снэка пару долгих секунд, прежде чем подмигнуть ему.

— Она закрылась пораньше?

— Я сказал ей, что нам нужно уединенное место. Кроме того, Джил будет в восторге от того, что она вернется домой пораньше. Они редко проводят вместе целый вечер.

Я благодарна за пространство, но будет трудно отказаться от Снэка посреди Закусочной, если это то, что должно произойти. Он кладет руку мне на поясницу. Я не двигаюсь, пока он не оказывает небольшое давление, подталкивая меня вперед.

Глава 23: 2014 — Мы снова здесь

Мы поднимаемся на чердак, и мне сразу же хочется уйти. Это ошибка. Это все слишком для меня. Здесь так много воспоминаний.

Снэк говорит:

— Я любил только двух женщин в своей жизни.

Я подхожу к Снэку и беру Вуки из его рук.

— Я не могу сделать это снова. Не могу снова быть второй, после призрака. Шарлотта мертва. Меган мертва. Но я жива, и я все еще недостаточно хороша. Я всегда была влюблена в тебя, Снэк. Как будто ты моя единственная любовь. До того, как ты стал моим другом. До того, как ты понял, что я тебе нравлюсь. До того, как ты разбил мое сердце в первый раз. Но я не буду ничьим вторым вариантом. Мне жаль, что я солгала тебе. Я не хотела, чтобы это закончилось тем, что все мы пострадаем. Итак, я хочу попрощаться. Прощай, Снэк. Пожалуйста, попрощайся за меня с детьми. Я обещаю продолжать посылать рождественские открытки.

Снэк забирает Вуки обратно из моих рук и осторожно сажает его в кресло у камина. Вуки мгновенно начинает ходить по кругу и чувствует себя как дома, сворачиваясь в клубок. Он закрывает глаза — устал от сегодняшнего приключения.

Снэк преграждает мне путь к отступлению.

— Нет, ты больше не будешь присылать мне рождественские открытки, и я не буду прощаться с детьми за тебя.

— Но…

Голос Снэка становится низким.

— Дай мне закончить. Это правда. Я любил только двух женщин в своей жизни, Мин…

— Я знаю, знаю. Меган и Шар…

— Просто заткнись на хрен, Мин! — Снэк подчеркивает каждое слово и кричит в сторону. Он проводит руками по волосам.

О Боже, он только что выругался. Он никогда не ругается. Это была моя прерогатива. Он всегда считал, что это свидетельствует о нехватке словарного запаса. Я не согласна. Я утверждала, что вы можете использовать слово «хрен» наиболее эффективно и во многих смыслах.

Снэк нервничает. Кажется, он не может перестать ходить по чердаку. Я стою на том же месте, практически парализованная. Он начинает снова.

— Как я уже говорил, две женщины, — Снэк поднимает два пальца, — Кроме моей матери — только Меган… и ты. Мин, мне так жаль, если я когда-либо заставлял тебя чувствовать себя недостаточно хорошей для меня. Мне плевать на Генри. Я знаю, что ты никогда бы никому не причинила вреда намеренно, и даже не считаю то, что мы сделали, изменой теперь, когда ты сказала мне правду.

— Но я солгала. Ложь и недосказанность.

— Я лгал себе в течение многих лет. Это легко. Мин, я через многое прошел и слишком долго решался, чтобы вернуться к двери твоего сердца. Я так устал. Мне было интересно — если я попробую постучать, ты впустишь меня? А если бы ты это сделала, смог бы я не уйти? Я хочу быть с тобой. Я думал о тебе, даже когда был с Мег… — Голос Снэка срывается на имени жены.

— Ты можешь произнести ее имя, Снэк. Меган. Снэк, ты только что потерял свою жену. Я просто… Не знаю? Рассталась со своим… Я не знаю, кем был Генри. Вук чуть не умер, у нас было только одно настоящее свидание, и я не разговаривала с тобой больше недели. — Теперь я просто несу чушь.

Снэк останавливается передо мной, проводя пальцами по волосам.

— Меня, блядь, все это не волнует!

О боже мой! Он действительно взвинчен. Он только что снова сказал «блядь». Снэк даже не обратил внимания на ненормативную лексику; он просто продолжает.

Снэк наказывает себя.

— Я такой упрямый! Я был без ума от тебя с той самой секунды, как встретил. Я не знаю времени, когда бы не любил тебя. Даже когда ненавидел тебя, а ты ненавидела меня, я любил тебя.

— А как насчет Меган?

— Минни, я очень любил ее. И она была матерью моих детей, но она была плохой имитацией тебя. Звучит ужасно. Мои дети никогда этого не узнают. Люди, особенно те, кто нас не знает, скажут, что это неправильно. Мы, вместе. А родители Меган? Они будут против, но мне так одиноко. Мне уже давно одиноко. Но не одиноко из-за кого-то. Одиноко из-за тебя. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Ты знаешь меня, Мин. Ты моя девочка. Ты никогда не была моей девушкой. Я люблю тебя. — Он смотрит на меня, ожидая какого-то ответа.

Это то, что я ждала услышать с тех пор, как он впервые поцеловал меня в Баскин-Роббинс. У меня даже нет желания сказать что-нибудь остроумное, я просто хочу сказать правду. Я хватаю Снэка, когда он делает шаг ко мне, и притягиваю его к себе. Обхватив его щеки ладонями, я провожу ими вниз по его бородатому подбородку, а затем по плечам. Он наклоняет голову, и наши лбы соприкасаются. Я закрываю глаза.

— Я не просто твоя девушка. Я твой человек. И ты мой. И я тоже тебя люблю. Так, так сильно.

Затем нахожу губы Снэка и целую его, как в первый раз, прежде чем позволяю его языку проникнуть в мой рот и ритмично скользить с моим. Я стону от счастья и желания.

Снэк отстраняется.

— Мы не должны делать это прямо сейчас. Дело не в этом.

— Нет. Я хочу. Так и должно быть. — Успокаиваю его, а затем снова нахожу его рот.

Теперь, когда между нами больше нет секретов или скрытых эмоций, наши поцелуи становятся более возбуждающими, более разрушительными. Они проникают прямо в мое сердце и посылают толчки страсти до глубины души. Не говоря ни слова, мы со Снэком раздеваем друг друга. Я стаскиваю с его плеч плотный темно-синий кардиган с воротником-шалью и практически накрываю Вуки, когда бросаю его на стул.

Вуки поднимает голову, но тут же опускает ее обратно. Как будто он доволен, зная, что мы со Снэком вместе.

Я провожу пальцами и руками по бороде Снэка, а затем по его груди.

Он прерывисто выдыхает от моего прикосновения и целует меня от уха, вниз по шее, к плечу. Каждый поцелуй его губ усиливает мое желание.

Я хватаюсь за край белой футболки Снэка, проводя кончиками пальцев по коже прямо над его джинсами.

Снэк стонет.

— О, боже, Минни. — Он хватает меня за задницу, притягивая к себе. Я чувствую его настойчивую твердость сквозь поношенные джинсы. — Опять у нас проблема со штанами.