Injectio платины 2 (СИ) - Анфимова Анастасия Владимировна. Страница 59

— Куда направляетесь? Почему в одиночестве? Где господин Уто? Я видел господина Фукуо в «Тростнике». Он сказал, что у вас какие-то неотложные дела. А вы здесь! Видели новый танец в «Гнезде соловья»? Говорят, это нечто божественное! А это кто с вами такой красивый?

Он наконец замолчал, переведя взгляд с хмурого собеседника на скромно потупившую взор девушку.

— Мой слуга! — раздражённо проворчал молодой человек. — Я привёз его из столицы в помощь управителю.

— Из самого Тонго?! — вскинул брови болтун. — То-то я смотрю, выглядит он не по-нашему. В столице даже простолюдины симпатичные. Не иначе как его мать или бабка удостоились благосклонного внимания кого-то из благородных мужей. Не так ли?

Не понимая, к кому адресован вопрос, Ия заколебалась, не зная, стоит ли на него отвечать? На помощь пришёл барон.

— Не приставайте к парню, господин Тихаво. У него горло болит, и он не может разговаривать.

Платина поклонилась, виновато разведя руками.

— Я специально привёл его сюда, чтобы он знал, где меня искать, если будет нужно, — продолжил молодой человек.

— Очень мудро, господин Хваро, — похвалил его собеседник. — Слуги всегда должны знать, где их хозяева. А «Гнездо соловья» вы ему ещё не показывали?

«Вот же ж пристал, трепло!» — мысленно выругалась девушка, искоса поглядывая на своего спутника. Тот ответил взглядом, в котором в равных пропорциях смешались: досада, злость и сожаление.

«Неужели целый барон не отвяжется от одного болтуна? А может, и в самом деле сходить в «Гнездо»? Пусть пожрать на халяву не выйдет, зато посмотрю на местный элитный бордель и танцы».

И она еле заметно кивнула, надеясь, что молодой человек заметит и правильно поймёт значение этого жеста.

— Ещё нет, — с натянутой улыбкой ответил Хваро. — Я и сам туда уже давно не заходил.

— Так в чём же дело, господин барон!? — обрадовался настырный дворянин. — Пойдёмте!

Ия шла за их спинами, внимательно слушая не прекращавшуюся болтовню Тихаво, но не забывая поглядывать по сторонам.

Когда их компания проходила мимо «Поющего под ветром тростника», Платина старательно отворачивалась, стараясь не попасться на глаза охранникам и торговцу, всё также стоявшему со своим крошечным прилавком неподалёку от входа в «закрытое», то есть предназначенное исключительно для благородного сословия, заведение.

За то время, пока они добирались до другого центра элитного досуга, Хваро и его спутнику приходилось то и дело раскланиваться со встречными дворянами разного возраста и достатка, а с некоторыми из них даже обменяться парой-тройкой ничего незначащих фраз.

После этого господин Тихаво давал каждому из них краткую, но весьма ёмкую и, как правило, весьма нелестную характеристику.

«Любой болтун — всегда сплетник», — сделала вывод Ия, тем не менее стараясь запомнить как можно больше из того, что услышала.

Ещё она заметила, что Хваро не очень-то старается поддерживать подобного рода разговоры, явно не испытывая удовольствие от обсуждения чьих-то недостатков, всякий раз стараясь сменить тему беседы. И это ему удавалось, но только до следующего встреченного дворянина.

Охраняли ворота «Гнезда соловья на ветках сливы» те же мрачноватого типа здоровяки. Но здесь девушка не опасалась оказаться узнанной. Они видели её лишь мельком и издали.

Почтительно поклонившись, один из стражников тем не менее кивнул на стоявшую за спинами благородных гостей Платину.

— Это ваш слуга, господин барон?

— Со мной, — коротко подтвердил тот, избегая однако употреблять по отношению к спутнице столь неуважительное обращение.

— Простите великодушно, господин барон, — продолжил собеседник заискивающим тоном. — Но по правилам, слуга не должен удаляться от господина дальше, чем на девять шагов.

— Я помню об этом, — кивнул молодой человек, добавив со значением. — И никуда его не отпущу.

— Ещё раз простите, господин барон, — отвесил поклон говорливый охранник, а его молчаливый коллега радушно распахнул перед новыми посетителями массивные створки из толстых, выкрашенных в красный цвет досок.

Едва те вошли, как навстречу им шагнула женщина в ярком шёлковом платье с пышной причёской, украшенной блестящими шпильками с висюльками на концах. На её красиво очерченных губах застыла мягкая, доброжелательная улыбка, взгляд лучился лукавством. Но даже солидный слой пудры не мог скрыть глубоких морщин в уголках глаз, а кончик носа побелел от холода.

— Здравствуйте господа. Рада вас видеть. Желаете отдохнуть в отдельных апартаментах, где наши девушки развлекут вас? Или полюбуетесь выступлением танцовщиц? Они как раз скоро начнут.

— Я же вам рассказывал, господин Хваро! — поспешил напомнить спутник барону. — Давайте посмотрим? Что может быть прекраснее красивых девушек, танцующих под звёздным небом?

Молодой человек вновь посмотрел на Ию.

Та уже всё решила: «Поесть и у Андо можно, а вот на местные танцы, неизвестно ещё, когда случай выпадет посмотреть».

Однако, опасаясь кивать, чтобы не дать повод для пересудов, она решилась лишь опустить веки.

Но спутник и сейчас её понял.

— Если вы так настаиваете, господин Тихаво, то я не возражаю.

— Прошу, проходите, господа, — кланяясь со всё той же любезной улыбкой, пригласила их собеседница.

Девушка торопливо оглядывалась по сторонам, не считая нужным скрывать своё любопытство. Барон же сказал, что его слуга никогда здесь не был.

С правой стороны от ворот, вдоль забора тянулись какие-то узкие сараюшки с плотно закрытыми дверями. А слева, в темноте под навесом, смутно различались сидевшие на лавке тёмные фигуры, у одной из которых на коленях лежал длинный предмет, сильно смахивавший на меч.

Судя по всему, охрану данного заведения несли не только простолюдины, но и благородные воины.

От входа в усадьбу тянулась широкая, вымощенная каменными плитами дорожка, по сторонам которой торчали голые, ровно подстриженные кусты, и стояло несколько железных корзин, в которых пылали дрова, освещая просторный двор большого одноэтажного здания, построенного в виде буквы «П».

Вдоль всего строения тянулась крытая галерея, где на столбах висели редкие бумажные фонарики, и куда выходили знакомого вида двери, оклеенные изнутри белой бумагой.

Почти третью часть выступавших вперёд корпусов занимали просторные веранды, где звенели посудой и смеялись то ли самые закалённые и морозоустойчивые, то ли просто очень пьяные гости.

На вымощенном каменными плитами дворе между двух «ножек» здания выстроились полукругом около десятка столов с глиняными бутылками, фарфоровыми стопками и мисочками с закуской.

Кое-где там уже сидели зрители, выпивая и оживлённо беседуя в предвкушении занимательного зрелища.

Заметив новых гостей, один из одетых в шёлка мужчин поднялся и неверной походкой устремился к ним навстречу.

— Господин Хваро, Тихаво-сей! Хорошо, что вы зашли! Присаживайтесь к нам. Давайте выпьем вина.

Ия обратила внимание, что возле каждого стола стояло только по три табурета, и посетители то ли из-за привычки к определённому порядку, то ли ещё по какой причине не торопились собираться более многочисленными компаниями.

— Нет-нет, господин Кауро, — покачал головой барон. — Только не сегодня.

— Почему же, господин барон? — удивлённо вытаращил уже осоловелые глаза собеседник.

— Сегодня я намерен посмотреть танец трезвым, — охотно пояснил молодой человек. — А завтра посмотрю пьяным и проверю, правда ли, что выпитое вино обостряет чувство прекрасного?

— Эта истина известна давно и не требует доказательств, — авторитетно заявил дворянин, разглаживая рыжие усы. — Особенно, когда дело касается женщин. Ещё древние говорили, что женщину красивой в глазах мужчины делают вино и воздержание.

— Вы забыли про любовь, Кауро-сей! — напомнил сидевший за столом приятель.

— О, это чувство настоящего мужчину пьянит сильнее, чем вино, — покачал головой тот. — И возбуждает мощнее любого воздержания. Жать, найти его труднее, чем самую лучшую выпивку, и не добиться самым длительным постом.