Княжич Олекса. Сказ второй (СИ) - Архипова Анна Александровна. Страница 3

Федор и Александр уже достаточно взрослые, чтобы учиться командовать дружиной и управлять подвластными землями — потому Ярослав впредь собирался брать их с собою в походы и разъезды, чтобы они могли понемногу овладевать необходимыми для князя-воина умениями. По древней традиции на тринадцатый-четырнадцатый год жизни княжича отцу следовало провести сына через ритуал «крещения боем». А значит, через где-нибудь год Федор должен будет не просто сопровождать отца в военном походе, но и вместе с оружием в руках лично участвовать в сражении. Ну а потом настанет очередь Александра…

Князь задержал свой взгляд на Александре. Ярослав уже предвидел, как будет протестовать и гневиться второй его сын, едва услышит, что Федора отправляют воевать, а ему еще нужно ожидать своей очереди! Этот непоседа вечно стремится во всем обойти Федора, не желая признавать его старшинства. Как же в этом Александр походил на Ярослава! И эта схожесть, проявляющаяся в характере и поступках, будила в сердце князя Ярослава нежность по отношению к сыну, хоть он и старался это скрывать — и лишь иногда чувства, вопреки его воле, прорывались наружу.

Да, князь любил своего второго сына пуще других своих отпрысков. Ярослав старался не думать о своих чувствах слишком много, но, если на смертном одре кто-то спросит его, ради чего он прожил свою жизнь так, а не иначе, то он ответит: «Ради сыновей… Ради сына».

Когда появился на свет Александр, Ярослав почитался на Руси опальным князем. Князем, который проиграл решающее сражение в борьбе за власть и только милостью победителей не лишился своего маленького удельного княжества. Князем у которого отняли жену, словно у бесправного холопа. Князем, от которого его собственные родичи-князья требовали смирения и тихого прозябания в Перееславле-Залесском… И Ярослав действительно несколько лет жил так, как хотели от него победители, будто впав в спячку, подобно усталому медведю — но рождение сына, нареченного Александром, пробудило его от этого тяжелого сна.

Помнится, он держал на руках сына, вглядываясь в его серо-зеленые глаза и Ярослава пронзила мысль о будущем, которое ожидает Александра. Что он оставит своему сыну? Завещает Переяславль-Залесский, в обход старшинства Федора? Или, по традиции передав столицу княжества старшему сыну, выделит Александру город в глубинке удела, тем самым поставив его в зависимость от Федора, еще сильнее раздробив и без того небольшое владение и тем самым еще больше ослабив его? Разве такой судьбы он хотел для своего любимого сына?..

Вот тогда Ярослав принял решение бороться за власть на земле русской. Он готов был драться с кем угодно даже за толику власти и сажень земли! На сей раз он действовал мудро и основательно: ему нужна была сильная и преданная ему дружина — потому он не жалел для своих ратников ничего, тратя на содержание своей дружины куда больше, чем прочие князья на Руси. Благодаря этому вокруг Ярослава собрались лучшие воины, преданные ему как воеводе и господину, и его дружина начала внушать страх прочим князьям. И страх тот был оправдан — ибо больше князь не проиграл ни одной битвы!

Именно желание заполучить как можно больше власти и тем самым сколотить наследство для сына, вынуждало Ярослава упрямо бороться за Новугород. Ради этого он без пощады морил их голодом и делал всё, чтобы никто не пришел новугородцам на помощь! Эта республика была землей без потомственной княжеской власти и Ярослав хотел удержать право княжить в Новугороде за собой, в расчете посадить здесь на княжение Александра, когда тот подрастет. Но чтобы принудить новугородцев принять Ярослава и его род как единственно возможных князей, нужно крепко утвердиться на этой мятежной, вольной земле. И если надобно будет заморить голодом две трети живых душ в Новугороде, сжечь их огнем или вырезать мечом — он пойдет на это не задумываясь!

«Мой сын, мой Олекса будет княжить здесь! А потом его сын и сын его сына!» — размышлял Ярослав и в его душе пылали два всепожирающих огня: любовь к Александру и ярость, направленная на тех, кто стремился помешать ему претворить в жизнь задуманное.

Он перевел взор на новугородского посадника да бояр, восседавших за его столом — ярость в его душе была направлена на них. Это сейчас они смирились и признают его силу и верховенство. Но это двуличные собаки, коим нет веры! Как только покажется новугородским боярам, что накопили они сил, то сразу же они попробуют скинуть с себя иго княжеской власти! Нельзя этому позволить случиться! Нужно основательно поломать их всех да запугать, дабы и заикнуться не смели о том, что Новугород может обойтись без покровительства Ярослава…

Тем временем посадник Степан Твердиславович поднялся со скамьи и, держа в руках чашу с вином, произнес торжественные слова во славу князя Ярослава. Князь, милостиво улыбнувшись, кивнул ему и снова пригубил свой кубок в ответ, продолжая думать о своём:

«Здесь будет вотчина Александра, его княжий столец! А тех, кто встанет на пути у меня, я разорву и растопчу!»

2. НОВЫЙ ПОХОД

Недолго пришлось Ярославу спокойно сидеть на новугородском стольце. Спустя две седьмицы после прибытия переяславского князя и его дружины в Новугород, пришли недобрые вести из Смоленска: Михаил Черниговский, вернувшись в свое княжество, созвал дружину и вторгся в соседнее Смоленское княжество, взяв на приступ Можайск.

Славный град Смоленск переживал трудные времена после смерти досточтимого князя Мстислава, доброго друга Ярослава. На княжеский столец сел сын Мстислава — Ростислав Мстиславович — однако же разумением своим и умением управлять вотчиной он весьма уступал своему покойному батюшке! Мало того, что в самом Смоленском княжестве из-за княжеской междоусобицы нет порядка и ушкуйники без страха грабят селения, так под боком у Смоленска все наглее и наглее хозяйничают литовцы, разоряя веси и разграбляя земли. Положение в княжестве усугублялось страшным земным трусом, случившемся год назад и разрушившим до основания многие постройки в Смоленске, погубив при этом многих людей и вызвав пожары, а затем и моровой голод. Смоленское княжество ослабевало неумолимо и враги уже приглядывались к нему, выжидая время, когда можно будет отхватить от него кусок.

Михаил Черниговский, лишившись вида на Новугород, решил, как видно, попробовать попытать счастья в другой стороне! Можайск был лишь малым уделом в Смоленском княжестве и первым оказался на пути дружины Михаила. Не было сомнений, что на Можайске черниговский князь останавливаться не станет, а двинет дружину дальше, на Смоленск. Предвидя грозящую опасность князь смоленский Ростислав срочно отрядил гонца к князю Ярослава с мольбой о немедленной военной помощи.

Получив такие известия, князь Ярослав погрузился в глубокие думы.

Намерения черниговского князя были ему ясны и понятны, но Ярослав колебался, не будучи уверенным, как ему поступить. Придя княжить в Новугород Ярослав собирался заняться решением насущных вопросов: разобраться с подначальным Новугороду, но уж больно своенравным Псковом, пройтись по весям корелов и эстов, зачастивших с набегами на северные границы Новугородской вольницы, не говоря уже о том, что ливонцы на западе копят силы и не сегодня — завтра выдвинутся войной на русскую землю. Последнее дело виделось Ярославу особенно важным — нет сомнений, латиняне стали забывать вкус русского меча и чем скорее они его вспомнят, тем лучше.

Ввязываться в войну за смоленский княжеский столец Ярославу было совсем не с руки сейчас! Тем паче, что с наследником Мстислава переяславский князь не был связан ни узами дружбы, ни долгом чести — а вот с Михаилом Черниговским он заключил мир и договорился о бракосочетании своего сына Федора и черниговской княжны Улии. При таком раскладе заступиться за смоленского князя означало пойти против своего будущего родственника и союзника.

Однако ж имелись у Ярослава соображения в пользу вмешательства в войну Ростислава Мстиславовича и Михаила Всеволодовича. Как видно, оставив надежды закрепиться на новугордском стольце, Михаил решил попытаться заполучить смоленские земли и через то усилиться и обогатиться. А зная нрав Михаила, Ярослав мог предвидеть, что силу эту черниговский князь захочет использовать, чтобы помешать Ярославу распространять свою власть. Потому не выгодно было князю Ярославу преуспеяние Михаила Черниговского! Надобно князю Черниговскому указать, где его место — а место его подле ноги Ярослава, как смиренному слуге и даннику! А раз так, то придется вмешаться в брань между Черниговом и Смоленском.