На 127-й странице. Часть 2 (СИ) - Крапчитов Павел. Страница 35

Попадались и люди совершенно европейской внешности, но сильно смуглые и по-восточному одетые. Тереза приняла их сначала за индийцев. Но ее гид пояснил, что это парсы. Нация огнепоклонников, чьи представители бежали от жестокого персидского царя. Это принесло настоящее бедствие местным торговцам, потому что именно в торговли парсы были на редкость искусны.

Тереза прошлась по набережной Гонконга, потом они сменили носильщиков и поднялись в ботанический сад, который был только что отстроен. Он должен был совмещать в себе функции сада и зоопарка. Но животных еще не завезли, а шикарные деревья и кустарник, которые, наверное, бы впечатлили Терезу где-нибудь в Сан-Франциско, здесь ее совершенно не трогали. Всей этой пышной растительности она уже насмотрелась вдоволь.

Потом они снова спустились вниз. На этот раз Чанг Фу показал Терезе ипподром Гонконга, где по выходным дням проводятся скачки. День не был воскресным, и журналистка увидела только нескольких всадников, очевидно, выезжающих своих скакунов. Ее сопровождающий, видя некоторое разочарование своей спутницы, рассказал несколько историй из жизни ипподрома. Тереза их с радостью записала. Как никак, ей придется писать материалы сразу в несколько газет. Поэтому эти истории будут не лишними. За их правдивость она не беспокоилась. Наверняка, половина историй были выдумкой. Чтобы самой не прослыть выдумщицей, Терезе решила их подать, как «Байки от Чанг Фу». А уж что там правда, а что — нет, пусть останется на совести словоохотливого китайца.

На обратной дороге в отель Терезе попалась группа англичан. Они были в легких светлых костюмах, на голове соломенные шляпы. Терезу удивили небольшие котомки за их плечами и длинные шесты в руках. Она попросила остановиться. Появление Терезы произвело на англичан не меньшее удивление, чем они на нее. Эти люди оказались местными спортсменами. Сейчас они направлялись в горы, по гребням которых собирались пройти, от вершины к вершине.

— Это не опасно? — спросила Тереза.

Англичане засмеялись в ответ, а самый пожилой из них объяснил:

— Немного опасно, но если бы этого не было, то какой-бы это был спорт?

Тереза еще немного поговорила с англичанами, записала их имена в свой блокнот, и они расстались. Спортсмены торопились на свое испытание, которое им необходимо было выполнить до наступления сумерек. Они восторженно попрощались с журналисткой, пожелали ей успешного плаванья. Некоторые даже пожалели, что Тереза не может присоединиться к их прогулке по горам. Очевидно, что спортсмены, даже не спросив, причислили ее к своему «племени».

Усталая, но довольная Тереза вернулась в отель. Чанг Фу получил пять долларов. Тереза не знала много это или мало по местным меркам. Но гид выглядел довольным, а его поклоны, когда он ее благодарил, были низкими.

Блокнот, который Тереза взяла с собой на экскурсию, был полон заметок. В голове сидело столько ярких образов, просившихся на бумагу, что она не пошла в ресторан, а заказала еду в номер. Так и прошел вечер. Тереза переносила увиденное на бумагу, и одновременно отправляла в рот карри, который порядком ей уже надоел.

Прощание с Гонконгом получилось хорошим.

Сцена 65

Каюта на «Ливерпуле» была не меньше, чем на «Пасифике», но удобствами похвастаться не могла. Ни электрического освещения, к которому Тереза уже привыкла, ни ванны с текущей по желанию пассажира водой. Дамская комната на корабле была, но после «Пасифика» это казалось крайне неудобным. Хочешь умыться, будь добра одеться, как подобает, пройди в дамскую комнату, сними одежду, умойся, а потом повтори все тоже самое, но в обратном порядке. Хорошо, что еще кроме Терезы на корабле оказалась только одна женщина.

Еще при посадке на корабль Тереза познакомилась с пожилой леди из Лондона, которая приезжала в Китай повидать своего сына. Тот занимал высокий пост в британском экспедиционном корпусе. Звали даму Элизабет Бертон, и Тереза подумала, что она обязательно напишет про нее заметку в серию «Портреты из кругосветки». Миссис Бертон оказалась заядлой путешественницей. Тихо и незаметно, она делала почти тоже самое, что и Тереза. Попав в Китай и поездив по нему, эта пожилая леди исключительно из собственного интереса побывала в Японии, а теперь возвращалась в родную Англию с твердым намерением задерживаться на день-два в каждом порту по дороге.

Местом приема пищи на «Ливерпуле» была просто большая каюта с небольшими столиками на два-три человека. За ужином с Деклером Тереза не увиделась, но зато к ней за столик подсела миссис Бертон, оказавшаяся приятной собеседницей.

Корабельное меню оказалось на редкость разнообразным. Обычные названия, вроде фиш энд чипс, соседствовали с «викторианским желейным рулетом», «александрийскими вафлями», «пудингом Ватерлоо».

Миссис Бертон сразу же взяла над Терезой шефство, но делала это так мягко и ненавязчиво, что Тереза почувствовала даже какую-то душевную теплоту, исходящую от этой женщины.

— Сегодня мы можем хорошо подкрепиться, — говорила миссис Бертон. — Каждый старт — это переживание, а вкусная еда помогает его облегчить. И не обращайте внимания на мои странные словечки. — Пожилая женщина засмеялась. — Мой сын заядлый спортсмен, и «старт» — его любимое слово.

— Но уже завтра мы с вами будем жить впроголодь, — продолжила миссис Бертон. — Иначе к концу нашего путешествия наберем несколько десятков фунтов. Мой сын говорит, что это вредно для здоровья. Ладно я, я уже старая, но у вас еще вся жизнь впереди.

— Вы ведь такая молодая! — при этом миссис Бертон улыбнулась и посмотрела куда-то в потолок каюты. Верно, она вспомнила свою молодость. — И еще не замужем.

— У вас есть жених? — закончив мечтательно смотреть в потолок, спросила миссис Бертон.

Тереза подумала, что вся эта словесная конструкция: от занятий спортом ее сыном до лишних фунтов — была выстроена только для того, чтобы задать этот вопрос. Удивительно, но Тереза не обиделась и не почувствовала себя задетой. Всю свою жизнь, сколько она себя помнит, Тереза была худышкой. В детстве ее мама заставляла ее побольше есть, чтобы Тереза не была такой тощей. Этого кусочек, потом этого… Но ничего не помогало.

«Странно,» — подумала Тереза. — «Сейчас меня уговаривают есть поменьше, но я чувствую такую же заботу».

Вопрос про жениха не застал Терезу врасплох. Она не один раз думала над этим. И Полковник, и преподаватель из местного университет мистер Кастер — вполне могли бы быть ее женихами. Терезу этому никто не учил, но она чувствовала, что если она покажет свое расположение одному из них, то предложение о замужестве не замедлит последовать. Поэтому на вопрос она ответила так:

— Наверное, есть.

— Хм, — сказала пожилая леди. — Даже так? Выбираете?

В ответ Тереза промолчала. Да, наверное, ответа и не требовалось.

— А любовь? — продолжила свой «допрос» миссис Бертон, при этом она так умильно улыбнулась, что обидеться за это на нее было просто невозможно.

— Что? — переспросила Тереза, только для того, чтобы потянуть время.

— Любовь? Любимый человек? — ничуть не смутившись, разъяснила миссис Бертон.

— Наверное, есть, — просто повторила свой предыдущий ответ Терезе. Грубить было глупо, обижаться еще глупее, а вот распрощаться и тем самым остановить расспросы — пожалуй.

Так Тереза и поступила. Она вернулась в каюту, но вопрос пожилой леди все крутился в ее голове. Самой себе задавать этот вопрос было гораздо приятней, чем выслушивать его от других. Задать вопрос, сладко-сладко покрутить его в голове словно не знаешь ответ, а затем медленно-медленно повторить: «да», «да», «да».

Сцена 66

Следующие дни путешествия у Терезы проходили совсем не так, как на «Пасифике». В чем-то лучше, в чем-то хуже. Не было морской болезни: не тошнило, не кружилась голова. Это был большой плюс. Тереза даже решила написать небольшую шутливую заметку «Как я стала морским волком». Но были и минусы. Если на палубе «Пасифика» присутствовали в основном американцы и европейцы, то здесь, на «Ливерпуле» к европейцам можно было отнести саму Терезу, ее новую знакомую миссис Бертон, Деклера, который так и застрял в своей каюте, да шотландских военных, которые оказались очень шумными попутчиками. Но в слово «европеец» Тереза вкладывало еще один важный смысл, который не был связан с географическим определением того или иного места рождения человека. По мнению Терезы, «европеец» — это человек, обладающий хорошими манерами, а не пьющий с утра крепкий алкоголь и орущий после этого песни на непонятном языке. С этой точки зрения, солдат в килтах вряд ли можно было отнести к европейцам.