Зов Перводрева (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 14

— Пошёл тогда к лешему отсюда, раз ничего не знаешь! — завизжала совсем вышедшая из себя княжна, — И никакого взрыва не будет, Меньшиков. Нет. Вместо этого я сейчас возьму твоих аквалангистов, отправлюсь с ними на Жаросветовскую, и мы захватим сектантов. Живыми.

— Боюсь, что этого не произойдёт, моя госпожа, — Меньшиков поклонился, — У меня приказ Императора. Жаросветовская будет уничтожена, вместе со всеми сектантами и всей Третьей Линией. А еще вы сейчас же отдадите мне этих людей.

Меньшиков указал на Головиных — отца и дочку.

Княжна мрачно буравила Меньшикова взглядом.

— Такова воля Императора. Простите, — поспешил извиниться Меньшиков.

Но эти любезности были чисто формальными. Лейб-стражницы, сопровождавшие Меньшикова, уже стали окружать княжну. Несколько девушек зашли ей за спину, другие переместились поближе к Меньшикову...

Алёна Оборотнич была, конечно, сильна и проделывала удивительные вещи. Но бой с десятком лейб-стражниц — это самоубийство для любого. Здесь бы даже сам Рюрик не затащил.

— Я вас не слышу, Меньшиков, — чопорно произнесла княжна, — Что-то в ухо попало. Но спасибо вам за содействие, в любом случае. Я вам скоро за него отплачу, барон, вы получите достойную награду. Даже не сомневайтесь.

Княжна щелкнула пальцами, и тут же растворилась в яркой черно-золотой вспышке, пленные Головины — и отец, и дочка исчезли вместе с княжной.

— Твою мать! — выругался Меньшиков, хватая воздух в том месте, где только что стояли пленники, — А вы что ебалом щелкаете?

Вопрос был обращен к лейб-стражницам, девушки смерили Меньшикова презрительными взглядами, потом рыжая стражница с погонами шеф-адъютанта ответила:

— У нас приказ Государя помочь вам взорвать Жаросветовскую и обеспечить вашу безопасность. А приказа нападать на княжну у нас нет. И вообще мы подчиняемся только Императору. Следите за языком, Меньшиков. Что же до пленников — у вас осталась крыса.

Рыжая стражница указала на корчившегося на перроне зверька, а потом хихикнула.

Меньшиков разразился проклятиями, пнул ногой крысу, отправив её катится по перрону, а потом уставился на Резакова:

— Ну а вы, полковник? Не ожидал от вас...

— Что мне было делать, шеф? — развёл руками Резаков.

— Кобыле хуй к пизде приделать! — выкрикнул Меньшиков, он вообще не лез в карман за словом, особенно когда рядом не было начальства.

Барон достал белоснежный платок, отёр им вспотевший лоб, а потом распорядился, уже спокойнее:

— Значит так, Резаков. Оставляю вас за главного. Жаросветовскую и Третью линию взорвать ко всем чертям. Аквалангисты знают, куда ставить взрывчатку. Когда они закончат — лично проконтролируйте, чтобы все покинули Третью линию. Не забудьте про пост охраны в северном депо, там вроде до сих пор торчат двое казаков. Сами вы уйдете последним, а когда дело будет сделано — лично доложите Императору, что линия взлетела на воздух. Так что если что-то пойдет не так — ответственность на вас. Это ясно?

— Ясно, — мрачно кивнул Резаков.

— Ах, да... Еще допросите эту крысу. Она же говорящая? Выжмете из неё всю информацию о сектантах. Потом крысу сдать в Имперский институт зоологии. Впрочем, вы настолько глупы, что вас самого можно сдавать в этот же институт, в отдел изучения приматов, Резаков. Вы меня поняли? И прекратите уже хвататься за яйца каждый раз, когда я говорю о крысах!

Глава 197 — Император решает умереть

«Стоял Рюрик на берегах ледяной реки,

И вода несла листья, и тонули в реке первые снежинки,

И был меч Рюрика холодным, как зима, и черно-золотая аура металась над ним.

Рюрик знал, что враг таится в серой и бурной реке,

Ящер в потоке,

Тот кто пожирает Солнце и Дерево,

И убивает магию.

То был бой не за золото,

Не за скот, не за рабов, не за богатства,

А за само сердце магии.

И показалась над рекой чешуйчатая голова,

Рюрик вошёл в холодные воды...»

Сага о Перводреве

Я приходил в себя постепенно, толчками. Как будто срал, страдая сильным запором. Или пытался отлить, болея простатитом. Или блевал, когда тошнить уже было нечем... Ну вы поняли.

Перед моими глазами мелькнул белёный потолок, на потолке крутился и жужжал вентилятор... Но видение померкло, и вновь настала тьма.

Потом я увидел потолок еще раз, и еще, но он каждый раз пропадал.

Наконец я понял, что я лежу на кровати, а какая-то усатая старуха хлещет меня по щекам.

— Отвали, карга, — я оттолкнул старуху, замотанную в черные тряпки.

Я понимал, что я только что прошёл по самому краю смерти и вернулся назад чудом. И видеть рядом с собой ведьму в черном в такой ситуации было не слишком приятно.

Я попытался резко вскочить с кровати, где я лежал, но у меня так сильно закружилась голова, что я обмяк обратно на жесткую подушку.

Я был в маленькой комнатушке, но не один. Судя по виду комнаты, это был какой-то дешевый итальянский отель. Кроме меня в помещении был еще герцог Кабаневич, он стоял у окрытого окна и задумчиво курил сигару. Хорошенькое занятие, пока я тут умираю.

Полётов сидел на стуле, лицом к спинке и глядел на меня. Князь переоделся с момента нашей последней встречи — теперь на нём была яркая гавайская рубашка, верхние пуговицы которой были расстегнуты, на волосатой груди у Полётова висел все тот же деревянный крест.

Кроме двух АРИСТО в комнате была еще только усатая старуха в черном, хлопотавшая надо мной. Старуха была так плотно замотана в темные покрывала, что напоминала арабку.

— Полегче, князь, — посоветовал Полётов, — Сеньорита Гуаритори — лучшая целительница во всем Риме. Она вас достала буквально с того света, а вы толкаетесь и кричите на неё.

— Что? Сеньорита? — я с сомнением посмотрел на старуху, которой на вид было лет сто, не меньше, — А может все-таки сеньора?

— Нет, сеньорита. Княжна Гуаритори никогда не была замужем, так что она сеньорита, — объяснил Полётов.

— Cafone! — хрипло выругалась сеньорита Гуаритори.

— Она назвала вас быдлом, — с готовностью перевёл Полётов, — Княжна понимает по-русски, но не говорит на нём из принципа. Она из старой Римской знати. И я заплатил ей триста тысяч, чтобы она вас спасла.

— Ладно, понял, — я поморщился от очередного приступа головокружения, — Простите меня, сеньорита. Я только что очухался, я не хрена не помню, и я не в себе. Простите. И спасибо, что спасли меня!

Я кое-как приподнялся на постели и поцеловал старухе морщинистую руку самым галантным образом.

— Вы должны мне триста тысяч, князь, — как всегда без обиняков произнёс Полётов.

Я был в очередной раз поражен тактичностью Великого князя. Я только что чуть не сдох, а ублюдок уже требует денег. Я был уверен, что Полётов бы подошёл даже к матери умершего сына на похоронах и потребовал бы у неё бабло, если бы такая мать или её мертвый сынок имели неосторожность задолжать Его Высочеству.

— Я всё вам верну, — пообещал я Полётову, шаря по карманам мундира, — Как только найду свой смартфон...

Вот дерьмо. Я с трудом припоминал, что со мной произошло, но вдруг совершенно ясно вспомнил, что мой смартфон обратился в угольки. Я сам его случайно сжёг, своим собственным огненным заклятием.

— Боюсь, что долг я вам верну, только когда мы выйдем на улицу и я куплю себе новый смартфон... — вздохнул я, — Дайте пить.

Полётов налил из графина на тумбочке воды и протянул мне, я наконец поднялся, сел на кровати и жадно осушил поданный стакан.

— Это бесплатно, князь, — заметил Полётов, — Но вот за отель тоже придется заплатить. Десять рублей.

— Чудесно, — я отер рот, моя жажда чуть притупилась, но пить всё еще хотелось, — Вижу, что вы выбрали самый дешевый отель в Риме, Ваше Высочество. Узнаю Полётовское великодушие.

— Я мог бы просто оставить вас подыхать, — равнодушно пожал плечами Полётов.