Работа для гробовщика - Аллингем (Аллингхэм) Марджери (Марджори). Страница 5

Он умолк. Былой энтузиазм испарился, глазами-щелками инспектор всматривался в Кэмпиона.

— Знаете, что, — сказал он с неожиданным облегчением, — мне кажется, что сейчас я могу показать вам капитана.

Тихо встав, он с неожиданной ловкостью, характерной для очень сильных людей, снял большой, оправленный в раму плакат — рекламу ирландского виски — который висел посреди стены. За ним находилось застекленное окошко, сквозь которое бдительный хозяин мог сверху обозревать общий зал. Перегородки, разделяющие части бара, расходились от главной стойки, словно спицы колеса, и в каждом отсеке толпился народ. Оба наклонились вперед и взглянули вниз.

— Я его вижу, — шепот Чарли Люка походил на отдаленную артиллерийскую канонаду. — Он в баре. Высокий старик вон там, в углу. В зеленой шляпе.

— Тот, что разговаривает с Прайс-Уильямсом из «Сигнала»? — Кэмпион заметил прекрасной лепки голову самого прожженного из лондонских криминальных репортеров.

— Прайс ничего не знает. Ему скучно. Посмотрите, как он зевает, — тихо заметил детектив. Это был глас эксперта, опытного, терпеливого, поглощенного своим делом.

У капитана сохранилась явно армейская выправка. Было ему уже под шестьдесят, и он без проблем встречал старость, сохраняя стройность фигуры. Волосы и тонкие усы были подстрижены так коротко, что цвет их определить стало трудно — ни светлый, ни седой. Кэмпион не слышал его голоса, но допускал, что хоть и приятный по тембру, он явно был легкомысленным. Догадывался также, что кисти рук его сверху покрыты коричневыми пятнами, как шкура жабы, и что он, вероятно, носит неброский перстень и всегда имеет при себе визитки.

Кэмпиона удивило, что сестра такого человека могла считать кусок картона с автомобильной вуалью головным убором, и он сказал об этом. Люк торопливо извинился.

— Ох, прошу меня простить. Я должен был пояснить вам сразу. Он не из Палинодов. Просто живет в их доме. Рени забрала его с собой. Он был её любимым жильцом и занимает теперь одну из лучших комнат. Зовут его Алистер Ситон, служил кадровым офицером в армии, откуда вынужден был уйти по состоянию здоровья. Кажется, сердце. У него примерно четыре фунта четырнадцать шилингов ренты в неделю. Но джентльмен до мозга костей и делает все, чтобы держаться на уровне, бедняга. Свои визиты в паб хранит в строжайшей тайне.

— О, Боже, — заметил Кэмпион, — это сюда он ходит, когда говорит, что у него очень важная встреча в городе?

— Не иначе. — Люк кивнул. — Встреча с кружкой пива. И противореча самому себе, он наслаждается этим обманом. С одной стороны считает унижением то, что приходится бывать в столь отталкивающем месте, но с другой стороны его это очень ободряет.

С минуту оба молчали. Взгляд Кэмпиона блуждал по толпе. Наконец, он снял очки и, не оборачиваясь, спросил:

— Почему вы не хотите говорить о Палинодах, инспектор?

Чарли Люк налил себе снова и посмотрел поверх бокала, взгляд его стал неожиданно откровенен.

— Потому что не могу, — признался он.

— Почему?

— Я их не понимаю, — он сделал это признание тоном мудреца, сознающегося в своем невежестве.

— Что вы этим хотите сказать?

— То, что сказал. Я не понимаю, что они говорят. — Он снова сел на край стола и беспомощно развел мускулистыми руками. — Если бы речь шла про иностранный язык, взял бы переводчика, но дело совсем в другом. Не то, чтобы они не хотели говорить. Говорят часами, даже слишком любят это дело. И, когда я выхожу от них, в голове моей гудит, словно читаю рапорт до передачи машинистке, чтобы проверить, все ли слова читаемы. Она тоже не понимает.

Вновь наступила пауза.

— А что, слова такие… длинные? — неуверенно рискнул Кэмпион.

— Нет, вовсе нет. — Люк не обиделся, только стал ещё грустнее. — Их пятеро, — наконец, сказал он. — Двое мертвых, трое живых: Лоуренс Палинод, мисс Ивэн Палинод и самая младшая Джессика Палинод. Та, что получает милостыню в парке. Ни у кого из них нет денег и одному Богу известно, зачем кому-то их убивать. При том они не настолько помешанные, как судят некоторые. Я уже совершал эту ошибку, можете мне поверить. Впрочем, вам нужно видеть их самому. Когда вы туда переберетесь?

— Я подумал, что лучше всего сразу; у меня тут с собой чемодан.

— Для меня это хорошая новость, — довольно буркнул инспектор. — Вход сторожит наш человек, который знает вас в лицо. Зовут его Кокердейл. Мне очень жаль, что не могу рассказать вам больше об этих людях, но они такие старомодные и совершенно необычные… Не слишком мне нравится это определение, но оно лучше всего их характеризует. — Перегнувшись через стол, он похлопал себя по животу. — Я дошел до такого состояния, что при одной мысли о них мне плохо делается. Как только получу заключение экспертов, сразу вам сообщу.

Кэмпион допил свой стакан и взял в руки чемодан. Тут ему пришла в голову новая мысль.

— Да, а кто такая та юная черноволосая девушка? Лица её я почти не видел.

— Это Клития Уайт, — спокойно пояснил Люк. — Племянница. Когда-то Палинодов было шестеро. Одна сестра сбежала, вышла замуж за врача и уехала с ним в Гонконг. Во время путешествия судно потонуло и оба едва не погибли, так что ребенок родился, когда мать ещё не просохла от морской воды. Оттуда её имя. И не спрашивайте меня больше. Так мне сказали: «Оттуда её имя».

— Понимаю. И она тоже живет у Рени?

— Да. Родители отправили её на родину, что оказалось счастливой идеей, поскольку оба впоследствии погибли. Она тогда была маленькой девочкой. Теперь ей восемнадцать. Работает помощницей в канцелярии «Литературного еженедельника». Наклеивает почтовые марки и рассылает экземпляры подписчикам. Как только научится печатать на машинке, получит повышение.

— А кто тот парень?

— С мотоциклом? — вопрос был задан с такой страстью, что Кэмпион даже вздрогнул.

— Мотоцикла тогда в парке я не видел.

Лицо Чарли Люка потемнело, а густые брови насупились над светлыми глазами.

— Чудная пара: щенок и потерявшийся котенок, — со злостью бросил он, а потом поднял взгляд и вдруг обезоруживающе чистосердечно рассмеялся, добавив: — Такой маленький милый котенок. Еще даже глазки не прорезались.

Глава 4

Ты должен быть осторожен

Кэмпион тихонько подошел к началу лестницы, откуда через зарешеченное окошко мог заглянуть в сердце Портминстер Лодж.

Увидел он Рени, выглядевшую так же, как и десять лет назад, когда они познакомились. Она сидела за столом, в профиль к нему, разговаривая с кем-то невидимым. Возраст мисс Рапер все ещё можно было определить как «под шестьдесят», хотя вполне возможно ей было лет на восемь-десять больше. Миниатюрная женщина все ещё прекрасно держалась, как в то время, когда пожинала успехи на провинциальной сцене, и волосы её все ещё были хороши, хотя возможно уже не столь рыжи.

Одета она была для визита — в изысканную цветную шелковую блузку и элегантную черную юбку, не слишком короткую. Шаги Кэмпиона Рени услышала, когда тот был уже на середине коридора, прокладывая себе путь среди молочных бутылок. Он успел окинуть взглядом её лицо — чуть островатый нос и слишком широко расставленные глаза, обращенные в сторону окна, прежде чем она торопливо встала, чтобы осторожно приоткрыть дверь.

— Кто там? — Слова звучали мелодично, как песенка. — Ах, это ты, мой милый. — Она вела себя естественно, но все же чуть позировала, словно на сцене. — Входи, прошу тебя. Как это мило, я так ценю твое внимание и никогда этого не забуду. Как матушка? Все в порядке?

— В полном порядке, — ответил Кэмпион, который, осиротев десять лет назад, привык играть свободно свою роль.

— Да, знаю, у тебя нет причин жаловаться на жизнь, — она похлопала его по плечу, уважительно и внимательно к нему присматриваясь.

Сидели они в типичной старомодной кухне в цокольном этаже, с каменным полом, множеством труб и удивительных закоулков. Не слишком веселое это место оживляли не меньше сотни театральных фотографий разных эпох, занимавших половину стен, и яркие лоскутные половики.