Игра теней - Катериничев Петр Владимирович. Страница 24
— Да нет. Я же говорю, ничего… Кабы не та война… А молодым, тем лучше, это уж точно.
— Лучше?
— А вот внука возьму… Сын мой с невесткою, как времена меняться стали, скрепились, но ничего, работают. А внучок — тот головастый. Сначала в область уехал, у сестры как раз жил. Устроился аж на телевидении техником каким-то, ну что программы монтируют. Получаться у него стало, в Москву переехал. Сначала, понятно, победствовал — знакомств у него никаких особых, а там — закрепился.
Деньги хорошие получает. Приезжал — худющий, что жердь в заборе, хвост какой-то дурацкий себе заплел — мода, говорит, такая, а сам веселый. Работы, говорит, хоть отбавляй — да только искать ту работу нужно, какая по душе…
А раз по душе — и погонять не надо, и заработаешь хорошо: нравится ведь. Мы как привыкли? Пошел на службу, пришел со службы, хорошо ли, плохо ли — получку получи!
— Вот опять завираешься, Карповна! Что ж, люди, по-твоему, спустя рукава трудются? А огороды те взять? — заерзал главред.
— Да не о том я, Василь Игнатьич… Раньше — хоть семи пядей во лбу будь — никуда ты не прорвешься… Везде свои обсели…
— А сейчас — не так, что ли?
— Не так. Коль хорошо работаешь, да специальность освоил, да не ленишься, — держутся за тебя. Потому — прибыль от тебя хозяину.
— Не надо мне хозяев никаких!
— А когда оно было, без хозяина-то? Председатель в колхозе, если хозяин был, так при нем и люди справно жили. Секретарь в райкоме, если не лизоблюд, а заботливый, — тоже хорошо. И стране хозяин нужен.
— И я про то… Вот при Сталине…
— Нет, Игнатьич… При Сталине люди дрожмя дрожали, не хозяин он был — вроде как в чужой стране царствовал.
— А войну выиграл!
— Войну люди воевали, солдаты. А без Сталина, глядишь, столько народу не положили бы…
— Сейчас лучше, да? И тащут, и тащут… При нонещних-то! Скоро в лес за грибами не пойти — сеткой огородют, напишут: «частная собственность» Штейнберга какого ихнего, и охрану выставят — не суйся! Свергать их надо, правителей таких!
— Карповна… А за кого все же проголосуют? — спрашиваю я.
— Люди, они привычкой живут… За коммунистов. Да… И власти областные и районные — за них.
— Да сколько тех властей…
— Знаешь, Владимирыч… Я тридцать лет в комиссиях, по выборам-то.
Только… Ты это в газетке своей не прописывай…
— Не буду.
— Ну вот. Знаешь, был раньше председателем Коренев, заврайоно. Еще при Брежневе да при Черненке… Так у него голосовали за не девяносто девять и девять десятых, а сто пять процентов избирателей!
— Как это?!
— А «открепные»? Уразумел?
— Нет сейчас открепных.
— Знаешь, как по селам голосуют? Как все! За кого люди, за того и я… А то бабка придет или к ней пойдут, так она спросит просто — за кого? Или: «Милые, при ком пенсию давать станут?» Вот тебе и все голосование! Да и обижен сильно народ на власть…
Карповна права — обижен. И еще… В России никогда не голосуют за, всегда — против. В девяносто первом не за нынешнего президента горой встали — против прежнего!
— А там — районные комиссии, областные… Да и по местам — те бюллетени, какие незаголосованные останутся, в комиссии пометят как надо да в ящик и сунут!
— А наблюдатели?
— Все ж свои, наблюдатели те… Что они, с Луны прилетят?
— Ну а если принципиальный какой объявится?
— Не уследить ему… Да и власти — как? Наметют в Велереченске районы, где избирателей числом поболе, да там и смухлюют.
— А вы — будете?
— Честно? Нет. У нас и так за коммунистов.
— Демократы те масонские опостылели народу, — грозно подытожил Игнатьич.
Вторая бутылка почата давно, выпили еще по одной. И — тоскливо как-то на душе, невесело… Вырос я при коммунистах. И отчетливо помню ощущение ватной стены вокруг, в которой вязнешь, вязнешь…
Василий Игнатьич сильно засмурел. Карповна, и та то ли устала, то ли что…
— Знаете, мужики, не о том вы все думаете и говорите не о том… И делаете не то… Не важное все это…
— А что важно?
Карповна улыбнулась краями губ, пригубила стопку и запела неожиданно чистым и сильным голосом:
Заночевали мы с Лариным там же, в школе.
Утро выдалось ясное и морозное. Центр Пречистого сиял изморозью на ветвях, чисто выметенными дорожками сквера…
В центре сквера на свежевыбеленном постаменте выкрашенный бронзовкой Ильич… Указующая рука — в сторону Москвы… Ну что ж… И ехать удобно — по ровной и гладкой, как недостижимый горизонт, дороге, построенной на чернобыльские «гробовые»…
А на взгорке, рядом с выстроенной в прошлом веке .городской управой, уносилась в высокую синеву неба островерхая колокольня. Сама церковь — красного кирпича — сложена где-то в конце прошлого века умело и добротно, на века. Вот только…
Двери заколочены досками. Наглухо.
Глава 11
В шесть утра Дэвид Брэг проснулся. С трудом разлепил опухшие веки, приподнялся, поморщился от неожиданного головокружения и тошноты. Прошел на кухню, нашарил в шкафчике аспирин, принял сразу четыре таблетки, вытащил из морозильника банку колы, открыл, заглотал, обжигая ледяной водой горло…
Прошел в душ, пустил горячую воду, потом холодную, потом снова горячую…
Вчерашнее он помнил смутно. Пил, возился у компьютера… Ах да… Его возмутила эта сучка… Что еще?..
Страх нахлынул сразу, холодный липкий пот выступил по всему телу… Черт, что-то он сделал не так. Совсем не так. Запросы… Это может стоить карьеры.
Хотя — какая это карьера?.. Но… Ничего иного, кроме как копаться в чужом грязном белье, Дэвид Брэг делать не умел. Это была его работа, и, что греха таить, он получал от нее удовольствие. Возможность поломать кому-то жизнь была не просто приятна — она вносила в его существование смысл. К тому же за это платили. И очень неплохо. Однако вчерашний намеренно неверно оформленный и мотивированный запрос может быть вполне расценен как несанкционированный доступ, и его, Дэвида Брэга, вышибут из «фирмы» мгновенно… А военные разведчики постараются, чтобы это увольнение оказалось шакальим билетом, с которым его не примет на работу ни один отдел безопасности ни одной корпорации… Что останется ему, Дэвиду Брэгу?.. Жарить гамбургеры в «Макдоналдсе»?.. Терпеть шлюху-жену?..
Пить самопальное дешевое виски, купленное у латинос за доллар?.. Черт! Одевался Брэг судорожно-быстро. Необходимо все исправить. Немедленно, сейчас! Если еще не поздно…
Хэлен Джонсон работает за компьютером. Внимательно смотрит на экран, сверяет данные компьютера с записями в блокноте. Морщит лоб. Вынимает сигареты, закуривает.
Девушка курит нервно, быстро. Жадно затягивается дымом и тут же выдыхает.
Снова садится к компьютеру. Набирает ряд цифр и букв. Смотрит в блокнот.
Покусывает кончик карандаша. Глупая детская привычка, но ей кажется, так легче сосредоточиться.
Дэвид Брэг, перед тем как пройти в свой кабинет, чуть приоткрывает дверь и наблюдает за девушкой. Поглощенная работой, она не замечает этого.
Дэвид Брэг меряет кабинет шагами — из угла в угол. Смотрит на часы. Снова ходит. Время от времени он бросает взгляд на компьютер, застывает на месте, но подойти не решается, словно боясь разбудить бешеное животное. Снова смотрит на часы… Еще только четверть одиннадцатого… Черт! Так дальше нельзя… И пусть они думают, что хотят!
Брэг подходит к двери, приоткрывает ее, воровато. оглядывает коридор.
Жалюзи на стеклянных стенах прикрыты, и он никогда не открывает их, все привыкли к этому. Чуть-чуть помедлив, закрывает дверь на защелку. Подходит к шкафу.
Открывает. Вынимает стоящие в первом ряду папки. Наконец-то…