Огонь на поражение - Катериничев Петр Владимирович. Страница 44

– Как получится.

– У тебя – все получится.

– Твои слова да Богу в уши.

– Видок у тебя – не самый праздничный.

– Да уж какой есть.

– С «вольво» не рифмуется.

– А должен?

Слушай, а встреча действительно важная? Надеюсь…

– Тогда – пошли! – Аленка порывисто встала с дивана, направилась в другую комнату. Иду следом.

Она открывает дверь встроенного стенного шкафа.

– Выбирай!

В шкафу рядком вывешены костюмы. Штук тридцать. Шикарные. Словно в витрине дорогого магазина.

– Это твоего друга?

– Вроде бы.

– Как-то это…

– Да я тебе говорю – вроде бы. Он богатый, и у него – синдром Плюшкина.

– Судя по качеству одежды – в хорошем смысле этого слова.

– Во-вр. У Константинова любимая присказка: если брать – то много и лучшее.

У него, как ты выражаешься, «было трудное детство». Вот он и закупает сейчас все, на что глаз положит. А сам ходит постоянно в свитере, брюках, на все встречи деловые – костюм пятилетней давности, но он считает его «счастливым»…

Так что все это он даже не надевал ни разу…

– Компенсационная покупка.

– Что?..

– Некоторым людям не хватает в жизни радости. Или любви. Вот они и пытаются этот недостаток компенсировать.

– Недостаток любви можно компенсировать только любовью.

– Кто бы спорил.

– Ну что, решился?

Поскольку мне, как и неведомому Константинову-Скетчу, свитер и джинсы милей других видов одежды, это представительское великолепие меня никак не задевает. И не греет.

Но, назвался груздем…

Я далек от того, чтобы делить людей на умных, глупых и остальных.

«Равенство», за которое боролись другие не щадя жизни и якобинцы, и большевики, не что иное, как полная иллюзия, как раз потому, что люди РАВНЫ! Захотела ли так природа или Создатель – кто знает… Только если одному – ум, обаяние, хорошие родители, – то уж обязательно довесок в виде лени, пьянства, баб… Другой – не умен, зато сообразителен, бесцветен и малоинтересен, зато целеустремлен, родители-пьяницы – зато жена умница, и с приданым, и со связями!.. Но и этому, целеустремленно-пробивному, тоже довесок – гонор, да и ума, настоящего ума – маловато…

К чему я все это! А к тому, что джинсы и свитер, условно говоря – «моя территория», представительские костюмы – «их территория». Мне нужно, чтобы о моих взглядах на жизнь, вкусах, слабостях, привычках, желаниях они рассудили «по себе»… А по одежке – встречают.

Хорошее начало – половина дела. Немало.

Вот только если дело не закончено, это все равно что не начато, его просто нет.

Что еще? Ах да… «Только у великих людей бывают великие пороки», – говаривал Ларошфуко. Корыстолюбие вполне мне «по росту» в избранном амплуа.

Великим этот вполне обычный, житейский порок, нередко считающийся достоинством в обыденной жизни, делает заявленная мною «на торгах» сумма.

МИЛЛИОН долларов.

Как поется в фильме про один волшебный город – «главное, чтобы костюмчик сидел!». Аленка положила на шифоньер полдюжины запечатанных сорочек и скромно удалилась.

А этот Константинов покрупнее меня мужчина будет. Хотя и лысый. И под пиджак вполне могу надеть модную ныне жилетку. Другими словами – «БСН» типа «Визит». Бронежилет скрытого ношения. Но как раз его я и не взял. Намеренно. Ибо дело имею с суровыми профессионалами, а они предпочитают стрелять в голову.

Чтобы вопросов не возникало.

Но польза от широкого пиджака есть – под ним скрыты «сбруя» и кольт.

Появляюсь в холле в полном великолепии бизнесмена-наживателя. Аленка цедит какой-то коктейль.

– Ну как?

– Классно! Дронов, а бородка тебе идет.

– В таком костюме человеку идет даже лысина.

– Ты о Константинове? А знаешь, его лысину не сразу и заметишь.

– Подстрижен коротко?

– Да.

– Это хорошо.

– Почему это?

– Есть два способа скрыть лысину: коротко постричься или зачесать волосы с затылка. Второй вариант выбирают, как правило, люди тщеславные. По-мелкому.

Вывод: твой мужчина честолюбив по-крупному. У него есть апломб. Амбиции.

– Вот этого у него навалом. Ну что, езжай…

– Ага. Спасибо, Аленка.

– Да не за что. Не пропадай.

– Буду стараться.

Направляюсь к двери, оборачиваюсь. Девушка сидит в кресле с бокалом в руке.

Часа через два она наверняка напьется.

– Аля…

– Да?..

– А зачем тебе нужна была эта шалость?

– С шубкой?

– Да.

– Дронов, я красивая?

– Очень. Изумительно красивая. Девушка вздыхает.

– Вот это я и хотела почувствовать. И – услышать. А мне никто не говорит.

– Константинов тоже?

– Тоже. Ему – до себя.

– Жаль.

– Еще как жаль… – Девушка смотрит мне прямо в глаза. – Дронов, увези меня отсюда, а?..

– Сама.

– Что?

– Это ты должна решить сама.

– Некуда, – вздыхает девушка.

Бросаю ей ключи. От коммуналки. Называю адрес.

– Сосед – Толик. Отличный парень. Жена – Алла. Поживешь пока там, если надумаешь…

– А что потом? Тоже – сама?..

– Да.

Девушка берет ключ.

– Спасибо. Я подумаю. Удачи тебе.

– И тебе. «Вольво» оставлю в центре, у «Макдональдса». Завожу машину, аккуратно выезжаю из двора. В окне мелькает лицо девушки. Или – мне показалось… Правильно я поступил?

Да. Человеку можно и нужно помочь. Поддержать. Но карабкаться он должен сам.

Крепыш поднял тяжелый взгляд на вошедших. Видно, что в эту ночь он не ложился.

Двое молодых людей средней наружности остались у дверей, третий подошел к столу, вытащил портмоне и выложил на стол часы на платиновом браслете. «Ролекс», – Прошло без осложнения?

– Да. Только деньги. Отчет для вас?

– Да. Сейчас. Подробный.

– Есть.

Стоящий у стола молодой человек помедлил.

– Что-то еще?

– Да. Похоже, за нами следовала машина. От самого аэровокзала.

– Похоже или следовала?

– Один раз мелькнула еще на шоссе, потом – в городе, близ центра.

Уверенности, что та же самая машина, у нас нет.

– Марка?

– «БМВ». Учитывая ваши указания, важность операции и требование полного радиомолчания, мы не стали связываться с нашей службой наблюдения. Но подстраховались.

– Да?

– Оставили «волгу» у одного из банков, сымитировали его посещение, вышли и до конторы двигались уже пешком.

– Проверялись?

– Да. Чисто.

– Хорошо. Свободны. Да, у какого банка вы оставили машину?

Молодой улыбнулся.

– «Континенталь».

– Подробный отчет мне на стол.

– Есть.

– Это не только к тебе относится. От каждого – отдельный отчет. – Крепыш нажимает кнопку селектора.

– Да, Борис Евгеньевич?..

– Вероника, проводи молодых людей, что от меня сейчас выйдут, по разным боксам. Через сорок минут соберешь у них отчеты. У каждого отдельно. Они останутся ждать моих указаний.

– Хорошо, Борис Евгеньевич. Крепыш поднял тяжелый взгляд.

– Вопросы?

– Нет.

– Выполняйте.

Борис Евгеньевич остался один. Долгим взглядом смотрит на часы. Берет трубку телефона:

– Свиридов, зайди.

Невысокий, лет пятидесяти мужчина, худощавый, в белом халате. На лице – изящные очки в тонкой золотой оправе, чистая лысина блестит, словно отполированная бархоткой. Стремительно входит в кабинет, зависает над столом вопросительным знаком:

– Слушаю, Борис Евгеньевич?

Крепыш кивает на часы.

Мужчинка благоговейно берет хронометр длинными, поросшими темными волосками узловатыми пальцами, вытягивает бесцветные тонкие губы трубочкой, цокает языком.

– Ну… какие… мы, бла-го-род-ные… – Зажимает часы в руке, выжидательно смотрит на шефа.

– Я хочу, чтобы ты разобрал этот агрегат по шурупам. Меня интересует: нет ли здесь чипа или микрочипа, меня интересует любое сочетание цифр, букв – где угодно, на циферблате, номерной знак, меня интересует, сколько граней в каждом бриллиантике, меня интересует, сколько звеньев в браслете и проба платины, если это платина, и проба каждой инкрустированной детали. Ты понял?