В черной жаркой Африке … (СИ) - Юшкин Вячеслав. Страница 11

Фургончик стал замедлять ход, прижался к обочине, пропустил пассажирский автобус. Затрещала рация впереди, тот, что сидел рядом с водителем, выслушал пару отрывистых, непонятных мне фраз, обернулся:

— Они приближаются. Полная готовность, компаньерос!

Их обогнал бело-синий «бьюик» далеко не самой последней модели — тот, насчет которого инструктировали.

Дальше все происходило в лихорадочном темпе. Водитель резко прибавил газу, «фордик», явно снабженный форсированным мотором, обошел американский драндулет, как стоячего, вырвавшись вперед, резко развернулся, перекрывая дорогу, затормозил. Негр, держа в правой руке дулом вверх «Скорпион» с глушителем, левой молниеносно распахнул сдвижную дверь на всю ширину, и четверо ринулись из кузова, рассыпаясь веером.

Хромированная решетка радиатора «бьюика» оказалась не далее чем в паре метров. Пабло , закусив губу, выпрямился, держа обеими руками вороненый «кольт», паля в водителя сквозь стекло, моментально покрывшееся дырками с паутиной трещин.

Остальные уже летели. Белый распахнул дверцу рядом с водителем. Сидевший там человек, судя по всему, обладавший неплохой реакцией, уже успел выхватить из-под легкого пиджака короткоствольную «кобру» — но негр выбил револьвер ногой, ухватив пассажира за запястье, выдернул его наружу, коленом и ребром ладони успокоил на продолжительное время. Слева от него стрекотал «Скорпион», звонко разлетелось стекло — это другой кубинец, расставив ноги, оскалясь, поливал очередями двоих на заднем сиденье. Работа была чистая, красивая, но некогда ею любоваться — негр и белый, ухватив оглушенного пленника за шкирку, забросили в фургончик, заскочили туда сами, следом запрыгнул Пабло , звонко захлопнувший дверцу — и «фордик» рванул прочь так, что все повалились кто на пол, кто друг на друга. Народ был тренированный, падать умели, так что никто ничего не отбил и другим уши не оттоптал. Бешеная гонка с резкими поворотами вправо-влево, визг покрышек, белый проворно защелкивает наручники на запястьях пленного, пожилого, но крепкого кафра, сует ему в рот кляп. Кафр остается в беспамятстве, мешком болтаясь на рифленом железном полу — физиономия довольно благообразная, по виду и не скажешь, что этот дядя Том, этакий караван-баши, руководит маршрутами, по которым наркотики с контролируемой Сабумбу территории идут в столицу, в порт, а оттуда в тайниках кораблей уходят в море…

Потом, удалившись на изрядное расстояние от места акции, оказавшись на центральных улицах, «фордик» сбросил скорость и покатил дисциплинированнейшим образом, соблюдая все правила (в отличие от большинства здешних водителей).

Маршрут закончился на той самой кубинской базе. «Форд» остановился у длинного кирпичного здания с часовым возле крыльца, негр с белым накинули на голову начавшему приходить в себя пленнику плотный мешок из темной ткани и потащили в дом, следом направился тот, что сидел рядом с водителем. Водитель, не оглядываясь на двух оставшихся пассажиров, очевидно, получивший подробные инструкции заранее, тронул машину.

Секреты так секреты.

Только вообще-то — боевая тревога…

Наша группа , все двенадцать, заняли очень выгодную со всех точек зрения позицию — на вершинах двух отлогих холмов, поросших редколесьем, отстоящих друг от друга метров на двести. Некоторую пикантность ситуации придавало то, что холмы эти не менее чем на полкилометра отстояли от ангольской границы, так что наша группа хамски нарушила пару-тройку законов. Однако это никого не волновало, ни исполнителей, ни штабных. Во-первых, они пребывали на территории оккупированной ЮАР Намибии — а эту оккупацию не признавала ООН, о чем имелась соответствующая резолюция. Во-вторых, в африканских заварушках к любым государственным границам по давним добрым традициям относятся наплевательски. И, наконец, такая уж нам выпала веселая служба, разрешавшая при необходимости чихать на любые границы, где бы они ни пролегали…

Ну, что поделать, если место очень удобное? Позади, в сторону ангольской границы и далее, более чем на километр до границы леса тянется голая саванна с невысокой травой, крайне неподходящая для засады либо оборонительного рубежа. Так что извиняйте, господа буры, вы и сами сюда влезли разбойным образом, чья бы корова мычала…

— Ну, что там? — спросил командир . Радист сбросил наушники на шею:

— Из того, что они там тарахтят, ни словечка разобрать не могу, сам знаешь, не учен… Однако ж идет интенсивнейший радиообмен между доброй полудюжиной абонентов, и не так уж далеко. А это наталкивает...

Все прекрасно понимали, на какие мысли это наталкивает: группу, которую они должны здесь встретить, давненько уж гонят, висят на хвосте. Ну, предусмотрен и такой вариант развития событий…

Я оглянулся назад, на ангольскую территорию — но, разумеется, в ночной темноте не смог разглядеть затаившегося там серьезного подкрепления — только темная полоска леса, заслоняющая яркие звезды. Впрочем, он и днем бы ничего не углядел — там все отлично замаскировано…

— Есть сигнал! — вдруг тихонько сообщил радист.

И на душе у всех стало невероятно легко. Чертовски неприятное занятие — ждать… Часами, в темноте, в тишине. Когда начинается, нешуточное облегчение испытываешь…

— Готовы! — распорядился командир.

Командир передал команду, дважды мигнув фонариком в сторону соседнего холма. Опустил на глаза прибор ночного видения, успевший изрядно натереть лоб. Впереди, в призрачно-зеленоватом свечении, пока что никакого движения не наблюдалось — только равнина, далекий лес, причудливые кроны…

Потом на опушке возникло движение — с полдюжины уродливых силуэтов, карикатурное подобие людей, вылетело из леса и на четвереньках чесануло вдоль опушки. Ветерок донес пронзительные вопли. Ага, они близко. Стайка бабуинов ни за что не станет устраивать ночью такие спринтерские забеги, не окажись поблизости опасного зверя или человека…

Очень быстро меж крайних стволов показались другие силуэты — уже двуногие, передвигавшиеся бегом. Они вереницей выбегали на равнину, держа курс аккурат меж холмами. Я машинально их считал: девять… четырнадцать… семнадцать… вроде бы все.

Приближавшихся аккуратно держали на прицеле — мало ли кто мог нагрянуть под видом ожидаемой группы. Далеко-далеко, на пределе слышимости, послышалось размеренное, частое, длинное стрекотание — пулемет, судя по звуку, не перемещавшийся, а занявший стационарную позицию. Ага, они оставили кого-то прикрывать отход, и следует заранее помянуть добрым словом неизвестного пулеметчика — в девяноста девяти случаев из ста, человек, оставленный в такой ситуации прикрывать уходящих, обречен…

Бегущие преодолели уже три четверти расстояния, отделявшего лес от холмов. Далекий пулемет еще строчил. К его треску присоединились гораздо более тихие автоматные очереди, дважды бухнули гранаты. «Кранты мужику, — как то отстраненно подумалось. — Ночью, в лесу, быстренько обойдут и загасят…»

На высоте груди бегущего первым трижды блеснул колючей синей вспышкой сильный фонарик. Условный сигнал был правильный — но и это еще ни о чем не говорило, мало ли что могло произойти…

И тем не менее нужно было действовать по инструкции.

— Пошли, — распорядился командир.

Мы , держа автоматы наготове, бегом спустились с пологого склона. Соседний холм тоже покинули двое . Вчетвером мы встали посреди широкой прогалины меж двумя холмами, держа на прицеле замедлившую бег вереницу. У меня в голове всплыло совершенно постороннее:

Будь зорок, встретив пригорок, не объявляй перекур.

Пригорок — всегда пригорок, а бур — неизменно бур…

Правда, ни единого бура среди приближавшихся не имелось, он уже рассмотрел, что там одни кафры. Что опять-таки ничего еще не доказывало: апартеид апартеидом, расизм расизмом, но в юаровской армии есть немаленькое подразделение «Черные мамбы», состоящее сплошь из негров, и это классно подготовленные коммандос, отчего-то не испытывающие понимания к угнетаемым соплеменникам…

Вереница превратилась в плотно сбитую группу, остановившуюся от них в нескольких шагах. Новоприбывшие точно так же держали встречающих на прицеле, шумно дыша, сплевывая наземь.