Идеальный расчет (СИ) - Брай Марьяна. Страница 14

За занавеской под плитой со стороны комнаты стояла плетеная из лозы корзина с луком. Там был и желтый и красный лук. За печью хорошо хранилось то, что должно было оставаться сухим. Такое-то мне и нужно. Обычный лук с желтой шелухой является не менее прекрасным средством для окрашивания, чем красный. Уж нам-то не знать – яйца им красят совершенно все, да и поэкологичнее любого красителя.

Восемь луковиц я наглым образом раздела, уложила шелуху в котелок с кипятком и поварила двадцать минут. Потом переставила на край плиты, где вода в котелке держала температуру, но не особо кипела.

Туда я и окунула брусок. Ровно половина его оказалась в растворе. Через пятнадцать минут я его вынула, полюбовалась на результат и решила дать мужу право выбора оттенка – погрузила брусок на одну четверть вновь, добиваясь того, чтобы половинка уже покрашенного стала еще темнее.

Через час учитель отпустил детей отдохнуть и попросил чай. Я предложила ему пообедать свежим овощным рагу с ягненком. Он не отказался. Дети вынесли во двор оладьи со сгущённым молоком и уселись на крыльце, обсуждая урок.

Я со своим пробником отправилась к Филиппу. Он строгал и что-то насвистывал. Все его движения были очень точными и красивыми – он проходил рубанком один раз, потом проводил по дереву ладонью и продолжал дальше. Завитки стружки красиво ложились на пол и, словно пружинки, скручивались друг с другом. Запах дерева здесь был настолько постоянен, что, казалось, и дети, и Филипп, и я уже – все мы пахнем стружкой.

– Семейка Буратино, - чуть слышно сказала я, но именно в этот момент Филипп закончил и услышал меня.

– Дорогая? Ты что-то сказала? – он обернулся и посмотрел на меня с головы до ног. – И где же твое «красное дерево для бедных» - как и Мэри, он старался меня пародировать.

– Вот, смотри, - я шагнула навстречу ему и вынула руку с сюрпризом из-за спины.

– Вот это да, - он взял из моих рук брусок и уставился на него поворачивая разными сторонами, рассматривая, как он выглядит на солнце.

– После обработки маслом дерево сильнее покажет свою структуру, станет рельефнее, но ты это и сам знаешь. Правда? – я улыбнулась, указав на границу разницы цветов: - Видишь, глубина цвета зависит только от времени, которое нужно потратить на выдержку в растворе.

– Что это за раствор, Пола? – сказать, что он был ошарашен – ничего не сказать.

– Потом расскажу, а пока я должна послушать урок, на котором учитель расскажет о геометрических фигурах, - ответила я и довольная собой отправилась в дом. Обернувшись, я заметила, как он нюхает брусок. Хех, наивный. Запах свежего дерева не перебьет сейчас практически ничего!

Когда я вошла, учитель заставил детей нарисовать окружность, и рассказывал о том, что круг имеет центр, и что «лучи от центра до края круга всегда равны». Мда… Не знаю, будет ли лучше, если я буду рассказывать детям так, как знаю я. После школы у меня был еще и архитектурный… Так что, знания у меня имеются. Только вот… может и не права я вовсе, поскольку, педагогического образования у меня нет вовсе.

Я решила не лезть вперед батьки в котел, и пошла обратно к Филу, чтобы узнать высоту полок, что он планирует для коры Фаусты. Раствор, который остался от покраски бруска я решила использовать для трех последних слоев папье маше – так газеты, как и дерево, становятся темнее, скрывается шрифт. Это я знала еще с того момента, когда «подсела» на плетение из газетных трубочек. В моду вошли корзины, которые были неотличимо похожи на плетеные из лозы.

Второй урок был чуть короче, и перерыв для детей на этот раз устроили всего на десять минут. В это время учитель прогулялся с ними, обсуждая названия цветов, поискали в окружающем нас формы, изученные только что. Даже зная учителей из моего прежнего времени и места, где я жила раньше, я понимала – кор Алистер - отличный учитель, и если мы ему платим мало, стоит даже доплачивать.

Глава 8

Кор Алистер закончил с детьми уже под вечер. Устала даже я. Дети с такой радостью выбежали на улицу, что я даже начала считать свои выводы об их скромности поспешными.

Учитель ужинал с нами. Филипп расспрашивал его о новых достижениях в науке, и тот говорил о каких-то мелочах, вроде той, что рану теперь возможно сшивать, и она так быстрее заживет. Мне стало страшновато за свое здоровье и здоровье детей. Хорошо хоть роды позади, и мне не придется переживать по поводу этого момента, - подумала я.

Дав задание для Гарри и Мэри, он откланялся – мы услышали подъехавшую коляску. Проводили учителя и выдохнули. Весь день, по сути, заняла учеба. Сейчас я радовалась тому, что это только два раза в неделю, и не всегда в нашем доме. Хотя, благодаря ему я смогу понять, что здесь изучают, а что под запретом, а то начну рассказывать детям сопромат, а нас потом дружно сожгут, как еретиков.

Мэри вызвалась помогать мне с газетами, а Гарри после ужина пошел с отцом в мастерскую доделывать работу – утром мы должны были вместе ехать в город. Гарри оставался дома с Мэри, а Фил с вечера должен уложить заготовки в коляску.

– Вот уже и темнеет, - грустно сказала Мэри и выдохнула.

– Тебе жаль времени? Завтра позавтракаете и можете заниматься тем, что вам нравится, - с улыбкой ответила я девочке.

– Нет, жаль, что учитель так мало бывает здесь. Мне бы хотелось больше узнать.

– А детям обычно нравится играть и бегать, Мэри. Детство скоро закончится и начнутся дела и обязанности. Ты так и не сможешь поиграть, - доделывая форму для коры Фаусты ответила я девочке.

– Мне скучно просто так играть или бегать, как это делают Дэни и Гарри. Они могут просто рубить палкой крапиву, и им весело от того, что они губят ее без причины. Мне жаль времени на эту ерунду.

– Что бы ты хотела делать, дорогая? – я все больше удивлялась этой девочке, но боялась увидеть в ней черты сумасшествия. Дети – индиго, вот эти не по годам развитые существа. Мне всегда казалось, что они глубоко несчастны от каши, что варится в их детской голове. Они просто не успевают перестроить свое детское восприятие под серьезные вещи.

– В Ландеке есть университет, но девочкам там пока учиться нельзя, да и стоит это недешево, - грустно вздохнула Мэри и продолжила лепить корзинку.

– Думаю, со временем и это станет возможным, Мэри, а пока я могу что-то рассказывать тебе за работой. Что тебя интересует больше всего? Только, прошу, кроме истории, потому что я ее не помню совсем.

– Откуда берется дождь? Учитель не может ответить на этот вопрос, и говорит, что вода собирается над землей долгие годы, - хмыкнула Мэри и уставилась на меня.

Я указала ей на кастрюлю с остывающим супом и попросила аккуратно открыть крышку. Она это сделала и с вопросом посмотрела на меня.

– А теперь наклони крышку, - сказала я и подошла, подставив под край крышки чистую тарелку.

– Да, там всегда вода, - как о чем-то обыденном, ответила она.

– А ты не думала, откуда она там? Ведь суп имеет совсем другой цвет и вкус.

– Это от пара. Пар становится водой, - отмахнулась она от меня, но вдруг ее глаза блеснули. Мне показалось, что я увидела чудо – момент, когда в человеке зарождается мысль. – И дождь… Это пар от земли, от озер и морей, что поднимается вверх, там собирается в большие облака и становится дождем… - она положила крышку и , не посмотрев на меня, прошла мимо в свою комнату.

Ну вот, я сломала ребенка, которому еще слишком рано все это знать… тоже мне мамаша – ни ума, ни фантазии. Поди специально пока детям такого не говорят, а я вперед батьки в котел.

– Мы закончили, и готовы спать. Мэри уже легла? – в кухню вошли Филипп и Гарри. Фил заметил три сырых короба – корзины, что теперь будут сохнуть на остывающей плите, а утром поедут к новой хозяйке. – Из чего ты сделала раствор краски?

– Из луковой шелухи, Филипп, и есть еще такие красители, как дубовая кора, некоторые сушеные травы. Методом проб можно создать множество оттенков для дерева и бумаги. Мне же нужно только закрасить буквы на газетах.