Простой советский спасатель 2 (СИ) - Буров Дмитрий. Страница 33

Всю дорогу мне казалось, что Игорек вот-вот меня признает и начнет приставать с вопросами. Я съезжал все ниже на сиденье, пока недовольная тетка не шикнула на меня, привлекая внимание других голодных чаек, в смысле товарок, скучающих без скандала.

Черт, Леха, что с тобой? Ведешь себя как… двадцатилетний придурок. Угу, а я он и есть, даром, что мозги древнего мамонта. Поперся без плана наобум следить за таким же полудурком. А если он просто живет в этом треклятом Лиманском?

С этими мыслями я выполз из автобуса, помятый и обезвоженный. Лимонад в жару такое себе удовольствие, во рту после газировки как после знатной пьянки — пустыня Сахара. Решил заскочить в сельпо, но тут показался Игорек и я нырнул за угол остановки, стараясь не привлекать к себе внимание. Сделать это в сельской местности, если ты не Копперфилд, практически невозможно.

Одно радовало: по всей видимости, Василькова здесь тоже не знали. Местные дамы молча кидали настороженные взгляды в сторону чужаков, степенно заходили в магазин. Мужики-одиночки, отирая лица огромными носовыми платками, закуривали знаменитую «Приму», вздыхали, ожидая свои половинки, лениво перекидывались словами. И тоже косились в мою сторону. Первые сигареты, которые я попробовал.

Я стоял за углом остановки в тени раскидистого клена, стараясь отслеживать передвижения Игоря. Парень потоптался, покрутил головой по сторонам, оглядел мужичков, толпящихся у магазина, сплюнул и двинул по дороге в сторону домов.

Подождав, когда Васильков отойдет подальше, я покинул свое укрытие и подошел к местным жителям. Мужики умолкли, едва я приблизился, делая вид, что меня нет.

— Здорово, мужики, — приветствовал по привычке, и только потом сообразил: слишком фамильярное обращение для малолетки, которым я по сути для них являлся.

Пришлось исправляться:

— Доброго утра, — местные невнятно буркнули в ответ «здрасте» и снова продолжили свои неторопливые разговоры.

Я подождал, помолчал, понял, что ждать придется долго и вежливо поинтересовался:

— Не подскажете, где дом Федора Васильевича Лесакова?

Дядьки замолчали, оглядели меня с ног до головы, и один все-таки соизволил ответить:

— Тебе зачем?

— Так из больницы прислали, — честно глядя прямо на него, соврал я.

— Врешь. Шоб доктор с больнички к больному с города приперся, не бывает такого, — сплюнул мужик. Остальные согласно закивали.

— Так я ж не доктор, мужики, — широко улыбнулся я. — я ж тока студент. Вот и гоняют… в хвост и в гриву…

Васильков уходи все дальше, и я уже пожалел, что решил совместить два дела зараз: проследить и отыскать дом Васильевича.

— Ну, положим, студент. Дом-то тебе зачем? Васильич-то на больничке с переломом.

Ага, значит, знают его, уже легче. Продолжаем разговор.

— Так Федор Васильевич попросил съездить кое-что из вещей привезти, — я не сводил с говоруна глаз. — Вот и ключи дал, — достал из кармана связку, потряс ею перед недоверчивыми носами.

Мужички потоптались, помолчали, попыхтели сигаретами и выдали.

— Ну раз, Васильич попросил… Ступай по улице до упора. На перекрестке свернешь направо и до конца. Так увидишь зеленый забор. Ну и дом, стало быть, за забором, — сумничал дядька.

— А номер дома?

— А что, Васильич не назвал? — прищурился самый разговорчивый.

— Да дед Федор сказал, его на деревне каждая собака знает, подскажут, покажут, — еще шире улыбнулся я, разводя руками: мол, что поделать, старик со своими тараканами номер не обозначил, понадеялся на односельчан.

— Да что ты мудришь, Гришаня, пацана мутозишь. Нет там номера, паря. Дом и дом. Забор зеленый, на крыше флюгер жар-птичий. Узнаешь, не промахнешься, — закончил низенький толстячок.

— Спасибо, мужики, — искренне поблагодарил я. — А подскажите, проходящий автобус есть какой? Неохота весь день терять.

— Та есть… в обед краснодарский будет. Пять минут стоит.

— В обед — это во сколько? — уточнил я.

— Слышь, Митяй, во сколько? — толстый пнул в бок говоруна, который стоял, насупившись, видать, обиделся на то. Что инициативу перехватили в разговоре.

— А я знаю, — мужик недовольно цыкнул. — Но в половину.

— В половину двенадцатого?

Дядька закатил глаза, всем видом показывая, как я ему осточертел, и процедил:

— Первого.

— Спасибо, мужики! Урожая вам хорошего! И выходных побольше! — пожелал я, развернулся и быстрым шагом кинулся вдогонку за Игорьком.

— Тю, дурной, — хмыкнул кто-то из компании. — Выходные скажет тоже

— Городской, шо с него взять — протянул другой голос.

Но мне было все равно, спина Василькова мелькала в конце улицы, и я напряженно всматривался, куда он свернет. Свернул он направо.

М-да, походу сбываются мои самые худшие предположения, приехал парнишка туда же, куда и я. И как теперь выкрутиться и не попасть ему на глаза, при этом умудриться попасть в дом, не привлекая внимания соседей?

Я брел по улице, загребая пыль сандалиями, как в детстве, и радовался, что утро выдалось не сильно жарким. Далеко впереди маячила рубашка Игоря. У широкой сельской улицы не видно было не конца, ни края. Во дворах никого не было, поселок словно вымер. Хотя да, о чем это я, на работе все. Лето, самый разгар полевых работ. Мужики днюют и ночуют на полях, да и бабы не отстают. Работы в колхозах хватает: утром покос, вечером надои, то корова опоросится, то куры понеслись… А ежели дождь во время усушки, то и вовсе пиши пропало, вспомнился мне любимый советский мультфильм.

Спина Игорька застыла посреди улицы, я замедлил шаг, сдвинул пилотку на лоб и свернул к ближайшему дому, возле которого росла старая вишня. Укрывшись за ее стволом, принялся наблюдать за парнем.

Васильков потоптался на месте, огляделся по сторонам, и неторопливо двинулся к забору. Возле штакетника он остановился, приподнялся на цыпочках и заглянул во двор. Видно было, как он старательно разглядывает дом участок. Мне показалось, Игорек даже покричал что-то из серии: «Хозяева, есть кто дома?» Уверен, о том, что Федор Васильевич лежит в больнице, этому хитрецу было прекрасно известно.

Отойдя от забора, парень подошел к калитке и подергал ее за ручку. Само собой, оказалось заперто. Васильков протянул руку и пошарил с другой стороны, но его поиски не увенчались успехи, судя по растерянной позе.

Что он искал? Ключи? Парень снова подергал ручку, пошарил в почтовом ящике, снова поискал что-то за дверцей. До меня, наконец, дошло: калитка оказалась запертой не просто на щеколду. Старый Лесаков, отправляясь в больницу, закрыл её на самый настоящий врезной замок.

Я очень удивился: такой поступок несвойственен деревенским. Сколько себя помню, калитка у бабушки закрывалась на крючок, когда мы уезжали, и на петлю из проволоки, когда гостевали в поселке. А тут на тебе, налицо открытое недоверие к соседям. Или старику есть что скрывать, оттого он не любит жить нараспашку?

Тем временем Игорек, воровато оглядев в третий раз улицу, заскочил на скамейку возле забора, и шустро перелез через ограду. Я выскочил из-под вишни и рванул в сторону зеленого дома. Пока стоял, приметил напротив дома густые заросли кустов сирени, вот к ним и мчался на всех порах.

В кусты я влетел быстрее лисиц, ныряющей в нору. Занял удобную позицию, но Игоря во дворе уже не обнаружил. Вокруг дома пошел на разведку или в дом проник? А вот это уже уголовка. Жаль, нет у меня ни фотоаппарата, ни телефона, такой компромат пропадает! С такими снимками я бы из Игоря быстро добыл нужные сведения.

— Дядь, а ты чего тут делаешь? — кто-то дернул меня за штаны. — В прятки играешь?

Да твою же налево! Я медленно обернулся и обнаружил прямо за собой любопытную веснушчатую мордашку. Девчушка лет шести или пяти (не разбираюсь в детском возрасте, для меня они до семи лет все на одно лицо и поведение), таращила на меня круглые глазенки. В одной руке она держала потрепанного мишку, в другой сладкий пирожок. Сладкая капля стекала с нижнего края выпечки и медленно ползла по детской руке.