Тропа барса - Катериничев Петр Владимирович. Страница 50

Все эти мысли промелькнули быстрее вспышки, на уровне ощущений.

Маэстро опустился на асфальт. Броском перебежал за чахлые кусты, выглянул из-за угла. Ну точно, спецназ не милицейский: вместо омоновской машины — два вполне цивильных фургончика; значит, штатная группа, «десяточка», два водителя, связист, надо думать, зовет подмогу, и командарм всей этой порнографии. Итого — четырнадцать.

Еще одна, легковая «тойота» — чуть в сторонке ветошью прикинулась. В ней кто?

Сейчас видно будет!

— Тридцать восемь, тридцать девять, сорок… — Все это время Маэстро продолжал считать, как и его напарники.

Полыхнуло так, будто в квартире был склад бензина. Крас и Котин вынырнули из подъезда и открыли шквальный огонь по автомобилям. Как и следовало ожидать, бронелист. Но нервишки у кого-то сдали: дверца приоткрылась, Маэстро всадил пулю в замок и бросился к фургончику. Парень только поднимал ствол навстречу: он потерял время, пытаясь захлопнуть дверь. Теряешь время — теряешь жизнь! Аксиома в бою, да и не в бою тоже!

Маэстро расстрелял водителя и связиста за пару секунд и нырнул под фургончик.

Вовремя: у «тойоты» опустилось стекло, загрохотала нескончаемая автоматная очередь. Машина тронулась. Пули пистолетов-пулеметов — Крас и Котин огня не прекращали — безвредно чирикали по стеклам легковушки. Уйдет!

Второй фургончик двинулся следом, прикрывая.

— На земле весь род людской… — прошептал Маэстро и спустил курок собранного под машиной мини-арбалета. Стрела, снабженная плаксидом и детонатором вместо наконечника, ударила в бронированный фургон, будто снаряд гаубицы: рваная пробоина, столб огня, фургон завалился набок и примял желавшую удрать «тойоту».

Маэстро сделал напарникам знак рукой; берем! Крас и Котин ринулись перебежками к «тойоте», оттуда рявкнула очередь, Котин запнулся, упал. Крас махнул рукой — в придавленную бибику полетела «молния». Невероятно белая вспышка, Маэстро рывком бросился к авто, выдернул хлипкую дверцу, глянул мельком и тремя выстрелами успокоил навсегда троих. Четвертого, раненого и ослепленного, выволок из «тойоты», бросил на руку Красу:

— В мою машину! Живо!

Сам вернулся к Котину. Тот ковылял едва-едва, припадая на раненую ногу. Поднял лицо, встретился глазами с Маэстро, успел выговорить тихо:

— Нет…

Пуля попала точно между глаз. Маэстро догнал Краса, вдвоем они затащили захваченного в стоявший через два дома «жигуленок». Маэстро сам сел за руль и выехал на шоссе. Вовремя. Навстречу мчались еще два фургона-близнеца и поодаль плелись на полусогнутых несколько милицейских патрульных машин: спешить под пули им совсем не хотелось. На испуганно прижавшийся к обочине старенький «жигуленок» никто внимания не обратил.

— Зачем завалил Котина, Маэстро?

— Тебе что, жалко? — усмехнулся он. Крас оскалился:

— У нас работы еще… И лишние руки…

— Мы чего, ямы роем, Красавчик? Не беспокойся, в четыре руки мы с тобой такую мелодию сыграем… А Котик… Ему просто не повезло. Балласт. Таскать с собой — потеря темпа. Нет? . — Да.

— Ну тогда и болтать не о чем. Обыщи лучше этого командарма.

— Ты уверен, что это и есть…

— Слушай, Крас! За двадцать лет войнушки только оч-ч-чень ленивый не отличит командира от бойца.

— Тогда почему он был в легковушке? Это не по правилам.

— Да они все делали по-дурному, нам что, сетовать на это? Считай, повезло: с полупрофессионалом расправиться куда легче, чем с чистым любителем — того не просчитать, а этот работает такими же стереотипами, что и мы, только куда медленнее: школа не та!

Маэстро свернул с шоссе, заехал в небольшую рощицу, стоящую посреди нового микрорайона.

— Приехали, — ткнул он в бок раненого. Тот открыл глаза, ослепление прошло.

— Кто вы?

— Ну ты спросил! — искренне расхохотался Маэстро. — Тебе что, полную биографию рассказать или обойдешься «объективкой»?

— Вы ответите…

— Заткнись! Ты или дурак, или еще не вполне отошел от шока! Я хотел бы надеяться, что второе, но мотивированно предполагаю, что первое!

Крас умело обыскал раненого, передал Маэстро запечатанную в пластик книжечку и извлеченный из наплечной кобуры пистолет.

Маэстро раскрыл удостоверение, резюмировал:

— Точно. Дурак. И пробы негде ставить. Закурил, внимательно осмотрел документ, убедился в подлинности, весело подмигнул Красу:

— Знаешь, кто этот пенек? Енерал, мля! Местной службы безопасности! — Повернул лицо к раненому:

— Шикуешь, дядько? С такой роскошной ксивой можно только за водкой, ну уж никак не на задание! Или задание это ты себе сам установил?

Молчишь? Ну помолчи пока…

Лицо Маэстро вдруг погрустнело, он стал похож на Пьеро, от которого ушла Мальвина.

— Наплодили кадров… Дожили… Тут кусок хлеба зарабатываешь нелегким мусульманским трудом и что видишь? Молодежь уже в генералах! Не правильно мы живем, Красавчик, совсем не правильно… При Союзе этот бы еще в капитанах похаживал, а? Поди, в свое время гэбэшным опером трудился, на территории, а?

Твое благородие, это ж другая профессия! А смертушка любителей ох как любит, берет живенько, на раз!

Он передохнул, спросил спокойно:

— Исповедоваться сам будешь или препарат вводить? Только не спрашивай, убью ли я тебя: это совсем уже непрофессионально и сильно меня раздражает. Назвался грузом — а дальше свои правила. Итак, играем? Я задаю вопросы, ты отвечаешь, ага?

Раненый разлепил губы:

— Вас найдут…

— Слушай, генерал, не будь козлом до такой степени! Если мы играем, то уж точно знаем, в какую игру! Усек? Вопрос первый: кто нас нашел? Отвечать!

— Степаныч, — обреченно выдохнул пленный.

— Кто такой Степаныч?

— Подполковник.

— Вашей службы?

— Да.

— Отдел?.. Пленный молчал.

— Отдел! Быстро!

— Он — «глубокая внедренка».

— Куда?

— Криминальные круги.

— Имена, фамилии, клички…

— Я не знаю.

— Крас, препарат, живо!

Крас ловко проткнул «стручком» брючину, ввел наркотик. Маэстро молча курил, ожидая, пока секундная стрелка пробежит круг.

— Видишь, как тебе хорошо сразу стало, генерал?

— Ребята, — счастливо улыбнулся пленный, — мы же все свои!

— Во-о-от! Славно, что ты это понял. Итак, от кого получен приказ нас брать?

— У меня такое положение, что я сам отдаю приказы! Любые приказы! Но вы, я вижу, свои… Все надоело! Поехали к девкам! У меня такие девки есть…

— Это ты потом расскажешь. Степанычу зачем это надо?

— О, Степаныч — голова…

— Мы знаем, он «внедрилка». Куда?

— А черт его разберет! Это еще тот волк! Да и когда у нас кто чем делился, кроме денег?

— Деньги?

— Ребята, без обид, я же не знал, что вы свои в доску! Мне за вас заплатили…

Сто тысяч баксов… Хорошенькая сумма… А вы, вы… — пленный давился смехом, — за-мо-чи-ли… всех! Это класс! Поехали к девкам! У меня уже стоит, я точно говорю! Кайф!

— Кто тебе заплатил?

— Бабки? Степаныч принес. Он всегда приносит, но не столько.

— Полные данные на Степаныча! Живо! — прикрикнул Маэстро. Глаза раненого «поплыли», чего доброго, кувыркнется в летаргию, вытаскивать его оттуда — морока…

— Алексей Степанович Кудрин. Подполковник службы безопасности. — Пленный улыбнулся счастливо. — Редчайшая сволочь.

— Он был с вами?

— Не-е-е… Степаныч на такие штуки не ходок. Он мозговитый… Мозговитый…

Ядовитый… Глаза раненого слипались.

— Ты ввел ему всю дозу? — спросил Маэстро.

— Половину.

— Давай бодри! Он еще нужен!

Крас опорожнил очередной шприц-стручок.

Раненый открыл глаза:

— Ка-а-айф…

— Вы взяли наркотики?

— Наркотики… кайф…

— Белый порошок. Героин. В рюкзачке.

— Ничего не знаю… И знать не хочу… Да и…

— Он действительно ничего не знает. Этого придурка даже не посвящали ни во что, — резюмировал Крас.

— Грамотно, — скривил губы Маэстро.

— Подыхает, — равнодушно сообщил Крас.