Свиток Хевреха (СИ) - Моури Эрли. Страница 5

Брис упал на острый выступ спиной. Звезды сверху метнулись навстречу, словно жала стрел. Он сцепил зубы, еще крепче взялся рукоять меча, пытаясь встать, оторвать от камня отвердевшее болью тело. Мертвяк шел на него.

— Авро-канья-фая-спелл! — слова заклятия, как лопнувшая жила спустили яркий, огромный сгусток огня. Астра выгнулась, ускоряя его полет, и выдохнула со вскриком. Пламя взорвалось, ослепительными языками охватывая фигуру в саване.

— О, Рена Милостивая! — прошептала мэги. Это был самый эффектный фаерболл. Пожалуй, таких не делала сама Изольда. Существо металось, объятое гудящим пламенем, вопило проклятья. Брис был уже на ногах. Она видела, как рейнджер бросился на тварь, атакуя широкими взмахами клинка, видела, как снес останки черепа, хотела помочь ему хотя бы легким шариком спрея, но уже не осталось сил.

Астра опустилась на край гробницы, трогая смятую траву, прижимая ладони к земле. Жар и тяжкое напряжение стекали вниз, в незримую пропасть, потоками астральной лавы, голова кружилась, и в глазах плясали багровые пятна, будто кровавые призраки. Мэги дышала глубоко, все замедляя дикий поначалу ритм, как учила Изольда, как было написано в мудрых книгах с позолотой на гладкой коже. Она вся потянулась мыслями к земле, растворилась в ее рыхлой, влажной плоти — словно умерла, и тут же ощутила себя крошечным проросшим зернышком, вспомнила о возрождении — силы жизни прохладными блаженными струями потекли по рукам.

Пламя еще догорало на разрубленных останках у тропы. Брис стоял рядом, похожий отчего-то на мальчишку битого в жестокой драке, но победившего. Одежда его была разодрана, по щеке текла кровь.       

— Вот теперь он мертв, — Астра спустилась с холма и подошла к обуглившимся костям. Она прислушалась к течению токов эфира, витавших вокруг, и подтвердила: — Совсем мертв. Дух его отлетел в мрачный Некрон. Хотя канал    открыт, и мне нечем его запечатать.

— Послушай, девочка… Дух трупника вселился в этого мертвяка? Такого не бывает, — Голаф ковырнул останки кончиком меча и хрипло вздохнул. — Я не представляю, почему встало существо из гроба, но уж с трупниками имел дело не раз. Я-то знаю, что ему достаточно отрубить голову.

— Славный мастер меча, если ты не веришь очевидному, то процитирую самого Нумбуса, — Астра прикрыла глаза, вспоминая строки книги древнего либийца, — «…Эта тварь — одна из многих других, нашедших двери в наш мир из смрадных лабиринтов Некрона. Убить ее железом, огнем или всяким магическим способом не столь сложно. Но следует помнить, что вы убиваете лишь ее тело, часто выпуская ненасытный дух, готовый вселиться в другое тело — мертвое, и даже в живое, подчиняя его своим жутким помыслам». Так-то, Голаф, дух этого чудовища вполне мог войти в тебя. Я даже не уверена, что это не так.

— В меня?! — Брис оттянул воротник, обнажая маленький серебряный диск с зигзагом руны. — Спали свои пустые книги — их пишут умники вроде тебя, не знающие об этом мире ничего! — он рывком сдернул ленту, стягивавшую волосы — длинные мокрые пряди упали, прилипли к бледному лицу. — И ступай отсюда! Возвращайся в таверну.

— Как скажешь, Голаф Брис. Только не забудь — я тебя спасла дважды. От трупника, там, в могиле. И от этого господина, — она указала на черные кости у его ног. — Полагаю сорок сальдов из восьмидесяти — скромная, но все ж благодарностью с твоей стороны…

— Думай, что говоришь, Астра Пэй! Если бы ты не путалась под ногами, я бы справился скорее! Проще! Клещи Архора тебе в язык!

— Ты самоуверенный хвастун! Без меня здесь только бы башмаки твои утром нашли! Отдай мне причитающееся, и я постараюсь забыть о твоем позоре.

— Девочка! А вот сейчас я крепко тебя проучу! — выронив меч, рейнджер двинулся к ней.

— Что же ты со мной сделаешь?! — с вызовом мэги тоже шагнула навстречу. — На что ты способен, Брис?!

— Я тебя раздавлю, как маленькую ядовитую змею! — он схватил ее, грубо и сильно прижал к себе.

— Боги, как страшно! — Астра выгнулась, упираясь локтями в его твердую грудь, глядя с насмешкой в глаза, за которыми будто были мечущиеся искры звезд. — Тебе понравился мой удар молнии? Правда? Чувствую, ты до сих пор дрожишь.

— Ты это сделала намеренно… Ты целила в меня… — Брис сам не знал вопросом или утверждением были его слова. Он стиснул зубы и сжал ее крепче — порывистое дыхание мэги коснулось щеки.

— Может быть. И что из этого? — она чуть обмякла.

— Ничего. Вижу, тебе нравятся… Мои объятия…

— Да ты дурак! — Астра резко оттолкнула его и отошла к тропе. — Не вздумай идти следом! А если рано утром я не получу свои сорок сальдов, то моли своего бога, не встретиться мне в Иальсе!

*                                                                      *                                                            *

Весь вечер Изольда чувствовала тревогу, странную, необъяснимую, кравшуюся откуда-то из дальних углов замка, а может быть из пределов, лежавших за много лиг от Вергины и маленького королевства. Магистр не ложилась в постель допоздна, расхаживала по залу, пропахшему дымом от листьев мако, которые она курила последние дни слишком часто, расхаживала и думала, почему уже много лет ее мучило два противоречивых желания. Почему ей так не хотелось показывать Астру Варольду? Дважды, когда магистр приезжал к ней тайком на несколько дней, она отправляла девчонку под какими-то глупыми предлогами с прислугой в Вергину. Тогда было смутное и в тоже время сильное предчувствие, что, увидь мэтр Пламенных Чаш ее последнюю очаровательную ученицу — случиться что-то, что-то могучее, разрушительное, как буря судьбы, однажды насылаемая Реной. И    это предчувствие одолевало ее не раз, вот и сегодня в последний миг прощания Изольда срезала сумочку с рекомендательным письмом, словно такой пустой фокус действительно мог что-то изменить. Но бывало ее испытывали желания совсем противоположные: хотелось, чтобы Варольд Кроун снова оказался здесь и увидел своими глазами какую мэги она растит.

Изольда прошлась вдоль длинной полки, глядя, как пламя свечей мерцает на бронзовых статуэтках и фигурках из хрусталя, остановилась возле фарфорового фиала и взяла бусы. Грубые кусочки бирюзы, покрытые крошечными рунами, лежали в ее ладони. Эти бусы… их привез Варольд из Либии. Да, все началось с Либии. Или еще раньше — сразу после Голорской войны. Началось, успокоилось вроде, успокоилось очень нехорошо. Теперь события тех непонятных, опасных, будто нож в темноте дней будто обещали вернуться — Изольда чувствовала это, но как и почему она не могла объяснить себе.

Магистр почти не спала всю ночь, а после рассвета, накинув на плечи синий шелковый пеплум, поднялась наверх башни, распахнула окно и шагнула из него в светлое, прохладное утро. Ветер подхватил ее, разметал волосы, словно огненно-рыжие крылья и понес от замка за видневшийся невдалеке подлесок, мимо холмов, у которых паслись мохнатые стада коз, дальше вдоль дороги, тянувшейся серой лентой к Вергине. Изольда повернула к появившемуся на пригорке кладбищу. Магических сил едва хватило долететь до маленькой островерхой часовни, Изольда почувствовала, как земля тяжело тянет вниз, и, рискуя, не разбившись едва, отпустилась на мощеную растрескавшимся камнем дорожку. Здесь было тихо как обычно, лишь редкие птицы суетились в листве каштанов. Всходившее солнце красило плиты старых гробниц. Магистр пошла по тропе, поросшей местами травой, свернула за наклонившимся гранитным пестом с печальными чертами чьего-то лица и остановилась перед могилой Римли.   

«Что же ты наделал», — прошептала беззвучно она. — «Сколько жизней сломала твоя пагубная страсть ко мне. Жизней дорогих мне людей. Многие из них мертвы уже. Другие страдают до сих пор от твоего чудовищного обмана. И тебе самому нет покоя — слишком большая сила в проклятии разгневанных магов». Изольда поднялась по кривым ступеням, став между изваяний черных василисков, и подумала, что если бы лжец тогда, семьдесят шесть лет назад придумал более простой способ избавиться от Варольда, Анексарда и многих других, то, может быть, не было все так горько. Но он тронул легенду… растревожил спящие во времени силы, и мысль о Черной Короне либийской богини снова ослепила самых разумных. Магистр постояла немного, потом пошла по дорожке к трем могилам, покоившимся под большим скорченным деревом. В одной из них, обрамленной желтовато-розовым камнем, лежала мать Астры.