Призыв ведьмы. Часть 2 (СИ) - Торен Эйлин. Страница 30

"Чем, твою мать, тебе помешал почти дохлый птенец какой-то там пусть и хищной птицы? Что такого-то, чёрт? Такую трагедию устроил, кошмар!" — ворчала про себя ведьма, когда, отдав ферану птенца, шла в дом.

Влетев в кухню, она хотела попросить у Миты мяса харагам и налить себе кружку отвара, чтобы успокоится. А в итоге получила порцию какой-то смешанной с неуверенностью радости. Словно Мита и была рада тому, что Хэла жива, но при этом её это угнетало, даже нельзя было понять, что на самом деле.

Но смотреть Хэла не стала. Ни к чему это, да и мало ли, что там у Миты могло случится? А выйдя обратно к своим чудищам, Хэла наткнулась на рыдающую Найту и списала расстроенное настроение кухарки на печаль её любимицы.

Девочка безутешно плакала, забившись в дальний уголок двора и, увидев ведьму хоть и просветлела, но успокоится у неё не получилось. Из сложных, витиеватых для понимания взрослого, объяснений Хэла выяснила, что плакала кукушечка из-за того, что ранили Роара, Хэла пропала, а главное и самое печальное было то, что горушку, которую серые купили ей на торгах, девочка в суматохе нападения потеряла.

Все эти дни Найта ходила на главную площадь селения, чтобы попробовать её найти. Конечно у неё это не получалось, а оттого она каждый день всё больше и больше расстраивалась и теперь уже была точно уверена, что ничего не сможет найти и горе её было настолько велико, что даже выздоровевший Роар и вернувшаяся Хэла не могли её утешить.

— Не плачь, моя хорошая, я попробую тебе помочь, — ведьма погладила по голове девочку и поцеловала её в макушку.

— Правда, Хэла? — она подняла на женщину свои светло-карие глаза и в них было столько веры и надежды, что хотелось расшибиться, чтобы найти эту самую горушку, хотя Хэла вообще понятия не имела, что это было.

— Правда, — она улыбнулась и девочка просияла. — Какая она была?

— Сирзая, — вдохновенно сказала Найта. И всё. Девочка обняла ведьму и, подобрав юбки, радостно побежала в дом.

“Отлично, Хэла, — фыркнула ведьма, — пойди туда не знаю куда, принеси то, не знаю что… сирзая горушка, чёрт!”

Во дворе появился Тёрк, Гир и ещё несколько стражников. Первый командир отряда митара получал какие-то указания от Тёрка, потом кивнул и сосредоточено ушёл в ворота, отправившись дальше в селение, а сам Тёрк отправился в сторону сторожевых башен, ну и что ей было делать, кроме как ловить своего любимого большого братца, чтобы хотя бы понять, что за фигня эта горушка и с чем её едят?

— Горушка? — нахмурился Тёрк.

И Хэла уже подумала, что всё, это какая-то капец неприличная хрень и может вообще про неё и спрашивать-то нельзя, ибо неприлично, потому как что взять с девчушки, у которой в голове мозг семилетки, хоть и выглядит она уже вполне себе взрослой девицей? Она вздохнула.

— Да, горушка, — ну, была не была, уже хорошо, что спросила у него, с ним и отшутиться можно, если понадобится.

— Так это оберег, — ответил мужчина и достал из внутреннего кармана куртки небольшую ленточку. — Вот такой.

— Это горушка? — спросила Хэла и воздала хвалу всевышнему.

— Да, — улыбнулся Тёрк.

Ленточка была заговоренной, потому Хэла не стала даже пытаться взять её в руки, чтобы не сломать чужое колдовство.

— А его почему девки суженым своим дарят? — поинтересовалась она.

— Не, не обязательно, — ответил Тёрк. — Мне вот мама дала, ещё когда я первый раз ушёл на войну.

Ничего себе, сколько времени таскает, а колдовство ещё работает. Впрочем Хэла уже знала, что часто простое волшебство — самое прочное.

— Это тебе сколько было? — спросила она.

— Тиров одиннадцать или двенадцать, — проговорил Тёрк. — Отец пришёл и забрал меня, приставил к Рэтару нянькой. А мама вот дала. Столько тиров уже и мамы моей нет, а вот горушка её всё хранит меня.

Он улыбнулся, видимо вспомнив маму.

— А девки дарят, да. Говорят у нас, что коли девка подарила горушку и ты с ней из боя живым и невредимым вышел, то значит девка может вполне супругой хорошей стать…

— А коли не вышел, то и супруга без надобности, — буркнула Хэла.

Он хохотнул и убрал горушку обратно во внутренний карман куртки.

— Ну как-то так.

— А у торговцев есть ещё такие? — спросила она.

— Видел, были, — хмыкнул мужчина, потом слегка нахмурился. — Тебе зачем, ведьмочка, ты ж что хочешь заговорить можешь.

Хэла вздохнула.

— Нужна сирзая горушка, — вздохнула Хэла и развела руками, — а я даже не знаю, что за цвет такой. И сколько стоит она.

— Это цвет воды так называют, вот как сейчас Нрава, — пояснил Тёрк. — И я тебе так могу её принести, зачем платить-то?

— Правда?

Он повёл бровью и улыбнулся.

— Конечно, для тебя не то что горушку, я могу гору притащить, — фыркнул Тёрк.

— Не надо мне гору, — улыбнулась Хэла, — а оплата?

— Да брось, — пренебрежительно отозвался мужчина. — Феран разрешил немного перетряхнуть торговцев, так что я просто добавлю в то, что забрали, ещё и горушку одну, сирзую. Не переживай, красавица моя, будет тебе горушка, вот ненастье-то!

— Спасибо, Тёрк, — сказала ведьма, просияв.

“Вот, господи, храни тебя, мой хороший, — проговорила она про себя, потому что любила его безмерно, — чтобы дожил ты до седых лет и горя не знал!”

Тёрк довольно фыркнул и сгрёб Хэлу в объятия, поцеловав её в макушку, потом отпустил и, погладив щёку, отправился в сторожевые башни. А Хэла, потрепав ещё раз хараг отправилась наверх, посидеть наедине с собой на своём привычном месте на выступе среди внешних зубцов Трита.

Но не тут-то было, потому как наткнулась на достопочтенного бронара, который стоял и смотрел куда-то в поля, задумчивый, суровый и всклокоченный.

— Хэла?

— Достопочтенный бронар, — она поклонилась и хотела уйти, чтобы не мешать ему. И удивительное дело, он вспомнил её имя, вот те раз!

— Подожди, Хэла, — остановил её Элгор. — Я хотел поговорить.

“Боже, что у них тут с ног на голову всё повставало, пока она собиралась помирать, а потом ввела в грех ферана и себя заодно?” — подумала Хэла и развернулась, прошла на площадку балкона.

— Мне феран сказал, что ты забрала ребенка у Клины по его приказу, — сказал бронар.

“Что он сказал?” — удивилась про себя Хэла, но виду она не подала, решила дослушать.

— Мне… мне жаль, что я на тебя наговаривал, — с невообразимым трудом повинился парень.

Ведьма медленно повела головой, принимая его извинения:

— Ничего. Я понимаю.

— И… Хэла… знаешь… — он тяжело вздохнул, потом потёр шею сзади, выругался…

“Боже, ты мой! — ей бы поставить это кино на паузу. — Да что происходит в этом доме?”

— Прости Милу, — попросил Элгор.

“Простить за что? — хотела спросить она, но вовремя прикусила язык. И потом… — Стоп, он-то с чего за неё просит?”

Чёрная ведьма нахмурилась и, психанув, потому что ей надоело ничего не понимать из происходящего вокруг, и несмотря на то, что давала себе зарок не лезть, посмотрела внутрь Элгора…

И… Ух, вызывайте санитаров! Хоть прям щас беги и сгребай мужика, вот там в соседнем помещении мающегося тем, что обидел её, в охапку и греши до потери пульса. И плевать, что обиделась, и вообще на всё плевать… ого-го сколько там внутри Элгора клокотало, грохотало, бухало и ухало!

Хэла всегда испытывала к парню смешанные чувства. Характером он очень был похож на её старшего сына — такой же ломоть чёрствый, плесенью покрытый, хоть и красивый, но ядовитый и противный. Но ладно мальчишки в её мире — они инфантильные засранцы и в тридцать лет, а тут-то не так, тут иначе.

Бронар в тринадцать узнал, что такое война. В первом же сражении его так шарахнуло вражеской магией, что он потом говорят пару луней слух восстанавливал. Шрамов у него достаточно, только они все сведённые, потому как, куда ему такому красавцу шрамы? Хотя девки и так бы вешались — бронар всё-таки…

С одной стороны вредный малый, а с другой — обнимай и рыдай над ним, такой он несчастный, потерянный что ли, прям сил нет.