Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? (СИ) - Владыкина Ирина Владимировна. Страница 30
Я одним из первых поддержал наше освободительное движение в Соседней Стране! И все время рассказываю со сцены, что несмотря на то, что мы с соседнестранцами братья, им нельзя простить их предательства, того, что они прогнулись под коллективный Запад. У нас, странных народов, особая миссия. И Запад боится нас. Поэтому они хотят разделить братские народы и победить так. Это змея, которую соседнестранцы пригрели на своей груди. И она сейчас показала себя во всей красе. Они не правы. Мне очень жаль, что мои братья соседнестранцы продались за дешевые подачки. Но мы, странцы, не продаемся! И сейчас нам нужна внятная идеология, потому что, когда идет борьба за правду, мы все должны для себя понять, на какой мы стороне, на стороне света или на стороне тьмы. Мы с вами на стороне света, на стороне освободительного движения!
— Фу, параша, — крикнула Эллочка, — очередной пропогандон! Как же вы достали, пособники убийц! Когда же вы уже угомонитесь, жополизы хреновы!
Она поднялась на сцену, плюнула демонстративно под ноги Александру Н. Стару и убежала. Все произошло настолько быстро, что никто не успел предотвратить этот несанкционированный выпад в сторону уважаемого гостя. Андрей побежал за ней.
А Петр остался. Не то чтобы ему было интересно послушать очередное творение ура-патриота, но он подумал, что Элеоноре и Андрею нужно побыть вдвоем. Песня, которую затянул Александр Н. Стар была так себе. Она протягивала абсолютно понятные идеи о спасении братского народа, даже если цена будет большой для всех. Слушать ее было мерзко: из-за текста, из-за того, что такая философия попахивала тухлятиной, из-за того, что рокеры и попса поменялись местами.
Мой брат Иван стоит перед мной,
Нажал он на курок, стреляет.
А помнишь, Ваня, как мы с тобой,
В кораблики играли?
И бой идет, мой брат передо мной,
заставила его война,
Я тоже должен, я перед тобой,
Но ты не прав.
Забыл ты, Ваня, вместе мы с тобой,
У бабушки гусей гоняли по двору,
Воспитаны и вскормлены одной
Мы матерью. Я это не сотру.
И около реки с тобою мы росли,
И ты, и я.
Ну как же так, хочу тебя спросить,
Ты стал мне враг.
Но я-то помню, я тебя спасу,
Ты не просил,
Но я же знаю, я тебя прошу,
Мой бог, дай сил!
Идут бои, мой брат передо мной,
Заставила его война,
Я тоже должен, я перед тобой,
Но ты не прав.
В тебя вселился черный змей,
Шипит в тебе,
Ты предал мать, ты предал жизнь,
Ты как во сне.
Пригрел змею ты на своей груди,
Мой брат Иван.
Но лучше я убью тебя, прости,
Но ты не прав.
Спасу я душеньку твою
мой милый брат,
А мать простит, она поймет,
Что прав.
Стоим с тобой по обе стороны реки,
Пора уж змея мне убить, пора.
Похоже, многим понравилась песня. Люди одобрительно кивали, и говорили, что да, нам, простым людям, что делить? И надо спасать своих братьев.
«Нет, — подумал Петр — Мы видим, как вы спасаете. Спасаете города Соседней Страны от заводов, жителей, домов, машин». Сейчас Петр чувствовал что-то похожее на испанский стыд, на который, как шутили, тоже наложили санкции. Вроде бы и не он сочинил эту песню, не он исполнял со сцены, не он напал. Но ведь он здесь, смотрит на того, кто говорит о правде и спасении души через насилие. Он тоже часть этого.
Петру очень хорошо знакомо было вот это спасательство без спроса, когда кто-то лучше тебя знает, что тебе надо. Спасательство — это и есть агрессия, но агрессия, которая прикрывается ложью добра и любви. Любовь — это свобода. А спасатели лишают спасаемых свободы. И если спасаемые сопротивляются, то все средства хороши. Можно и убить, если что, хотя бы душу спасти. Агрессия под маской любви!
А Андрей бежал за Эллочкой по пересеченной местности. Уже темнело, видимость становилась плохой, Андрей боялся потерять из виду ее силуэт.
Впереди была речка. Эллочка подбежала к ней, на несколько секунд остановилась. Чуть не упала, так как была уже изрядно выпившая. «Блин, она же говорила, что плохо плавает», — подумал Андрей. Через речку был перекинут самодельный мост, гнилой и ненадежный, и Эллочка намеревалась его перейти. Но, дойдя до середины, поскользнулась и упала в реку. Она боролась с водой, которая поглощала ее, а потом выплевывала. Сильное течение сносило ее. Она сопротивлялась, но река была сильнее. И она сдалась. Просто закрыла глаза, перестала барахтаться. «Какая глупая смерть», — пронеслось в ее голове. Еще несколько секунд, и вода заполнит ее легкие. Сопротивляться бесполезно.
Но тут она почувствовала, что кто-то, держа ее за руку, поднял над водой, ухватив за талию. Они поплыли к берегу. В эту секунду Элеонора потеряла сознание. Очнулась уже на другой стороне реки от того, что кто-то делал ей искусственное дыхание и больно нажимал на ее грудную клетку. Вода прыснула изо рта Эллочки, она закашлялась.
— Ну ты дура, Селиверстова, — это был Андрей. — Какого хрена ты поперлась через этот ушатанный мост?
Она молчала.
— Ты хоть понимаешь, что могла умереть?
Она ничего не говорила.
— Ладно, ты в состоянии идти? Надо возвращаться.
— Я не хочу никуда идти. Я не хочу никого видеть.
Она почти протрезвела.
— А куда ты бежала?
— Я не знаю. Я просто бежала, от всего, что сейчас происходит. Как будто от этого можно убежать. Но я чувствовала, что мне надо на другую сторону.
— У тебя получилось. Мы на другой стороне, — улыбнулся Андрей.
— Да, благодаря тебе, — она впервые с нежностью посмотрела на него. — Может, мы посидим здесь, пока не обсохнем? Или пока полностью не стемнеет. Не хочу идти по деревне с прилипшим к телу платьем.
— Давай посидим. — согласился Андрей. — Он смотрел на нее с любовью и даже боялся думать, что было бы, если бы она утонула. — Я теперь внимательно буду за тобой следить. Мне совсем не хочется потерять тебя.
— Андрей, я не могу с тобой быть, я вообще не могу быть с мужчинами. Все, что между нами было, это всего лишь секс, ну и дружба. Ты хороший парень.
— Почему ты не можешь быть со мной?
— Я женщин люблю. Не хотела тебе говорить, но теперь, наверное, самое время.
— Ты думаешь, я не догадывался? Я не просто догадывался, я это знал. Или, вернее, так скажем, ты раньше встречалась только с девушками. Пока не встретила меня.
— Ты был всего лишь экспериментом. Новым опытом. Но я не хочу так с тобой поступать. Поэтому ты должен знать правду.