Спецоперация, или Где вы были 4000 лет? (СИ) - Владыкина Ирина Владимировна. Страница 4

— Пожалуйста, здесь же дети!

Актриса, уже тише:

— Когда я, блядь, материлась пять минут назад, цитируя Луку Мудищева, ни одна порядочная сволочь не повернулась. А тут даже официант пришел. Волшебные слова, не иначе. Хотя, если посмотреть вокруг, кажется, что войну никто не замечает. Какой-то пир во время чумы.

— Не война, а спецоперация. — поправила ее Офелия, ехидно улыбаясь. — Ну ты же сама среди тех, кто пирует во время чумы. И вообще, не у нас же воют. Соседняя Страна далеко.

— Ну как же далеко? Всего лишь в нескольких сотнях километров.

— Так рядом же не Соседняя Страна, Соседняя Народная Республика.

— Ну так тем более.

Офелия водит пальцем по странице меню:

— Пожалуй, закажу, себе кофе «Дмитрий Анатольевич» со сливками и апельсиновой цедрой.

— Это реклама нашего заместителя председателя Совета Безопасности? — не унималась собеседница.

Официант, убирая пустую посуду со столов:

— Все совпадения абсолютно случайны. Мало ли дмитриев анатольевичев? У нас так, например, директора зо… — официант не успел договорить, так как у него из рук выскользнула грязная посуда. Он выматерился, потом извинился.

— Ну вы держитесь там, — вслед ему прыснул молодой человек с соседнего столика.

— И только искусство вечно! — подытожила Офелия, поправляя черную копну волос.

Петр решил, что нехорошо вот так сидеть и подслушивать, если заметят, может выйти неловко. Он встал, подошел к дамам: в руках букет цветов, лицо нарочито серьезное. И хотя он уже не раз видел Офелию голой, но сейчас на одетую не мог поднять глаз, быть может потому, что мысленно все время ее раздевал. Он подумал о том, что надо как-то переключить внимание — в любой момент могла начаться эрекция.

— Искусство вечно, но наука нужнее. Не хочу вас обидеть, дамы, но безликое греческое наследие не сможет вас вылечить от коронавируса или рака, — пытаясь вложить в свои слова как можно больше серьезности и пафоса, вклинился Петр в разговор.

На лице Офелии появилась искренняя улыбка. Есть! Она рада ему! Это придало Петру смелости.

— О, это вы, мой преданный друг! — и, обращаясь к подруге, представила его. — Мой квартирант. Я тебе говорила, что сдаю мамину квартиру? Ну и немного поклонник моего таланта. Молодой ученый!

Петр:

— Офелия, вы мне льстите, я всего лишь лаборант.

— Но какой талантливый! Я в курсе ваших работ по ночам, соседи рассказывают, что у вас ночью горит свет.

Подруга Офелии с интересом разглядывала Петра, как натуралист разглядывает новый вид зверушек.

— Это нынче в моде: ругать искусство и восхвалять науку. Как будто они должны исключать друг друга! — с вызовом начала женщина. — И что вы нам скажете, дорогой молодой ученый? Настанет когда-нибудь такое время, когда люди перестанут убивать друг друга?

— Я не психолог, я биолог.

— А чем вы занимаетесь как биолог?

— Я работаю в лаборатории в научно-исследовательском институте. Делаем там вакцины от разных вирусов. А я лично приношу пробирки и слежу, чтобы они всегда были в доступе и стерильны.

Подруга Офелии с недоверием в голосе продолжала:

— А, может, вы там биологическое оружие разрабатываете? — пытливо вглядывается в Петра, потом переводит взгляд куда-то вдаль. — По всему видно, что скоро и у нас начнется ад, я очень обеспокоена и все время думаю о том, что нужно уезжать отсюда куда-нибудь подальше. Только вот на какие шиши? Да и кто меня там ждет в этом подальше? Меж тем провластные шавки становятся все наглее. В их лицах видна тупая охваченность чем-то нечеловеческим.

Петр немного смутился от ее резкого тона и начал оправдываться:

— Это охваченность большим движением истории. — сделал небольшую паузу. — Да, сейчас всем тяжело. Но самое главное, что грядет справедливый новый мир! Прекрасный новый мир, я надеюсь!

Подруга Офелии саркастично:

— Извини, но ты дурак? Какой справедливый и новый мир? Те, кто начал войну, пытаются сохранить старый мир, который уже почти сдох. Это архаика, пытающаяся убить модерн. Кто сделает этот прекрасный новый мир? Старик и его неповоротливые, необразованные прихлебатели?

Петр не ответил на этот риторический вопрос. А подруга Офелии продолжила, похоже, смущение молодого человека ее раззадорило еще больше.

— Ты вообще новости читаешь? К чему все эти смерти на войне? Эти жертвы Молоху? Чтобы разваливающиеся идиоты дольше держались у власти? Денег им мало, им надо остаться в истории! Геростратова слава!

Офелия пыталась возразить, но ее подруга эмоционально продолжала:

— Власть — это наркотик, особенно в старости. Вы думаете, что вам, молодым, дадут дорогу? Ты думаешь, просто так ты моешь свои пробирки, хотя мог бы заниматься действительно чем-то важным? Старость боится молодости, поэтому эту войну и начали. И вряд ли те, кто сейчас попивает кофеек, будут делать вид, что ничего не случилось, когда танки пройдут по Главной улице Города. Вы что Петр, за эти скрепы и старую власть? Вы же молоды, у вас должны быть надежды, планы!

— Когда я говорю про прекрасный новый мир, я имею в виду мир более далекого будущего, когда мы научимся геномодифицировать нас с вами — объяснялся молодой человек.

Офелия со скучающим видом листала страницы в своем телефоне, потом подняла голову и спросила Петра:

— А Вы придете на премьеру? Это будет что-то невероятное. Я Вам обещаю. Впрочем, не буду раскрывать тайны. Сами все увидите.

Слух Петра резануло это «Вы», но он старался не показать виду, что его оно задело:

— Да, Офелия, я планировал быть. Я не могу пропустить спектакль, где Вы, — он сделал акцент на «Вы», — играете главную роль. Да и название интригует — «Закат цивилизации».

Петр подумал о том, что ему как-то неловко дальше здесь сидеть, он превратился в мишень для подруги Офелии. И когда рядом кто-то есть, он совсем не чувствует близости с Офелией. А это даже больнее, чем быть мишенью. Совсем другое дело, когда они вдвоем. Тогда есть такое ощущение, как будто они превращаются в одно целое. И нет между ними границ.

Он встал.

— Мне надо идти — дела. Вот, остановился, чтобы порадовать вас этим букетом. До встречи на спектакле! — протянул букет и удалился.

Петр ушел и уже не слышал разговор двух подруг. Но, возможно, в нем и не было ничего интересного. Офелия, посмотрев Петру вслед, с нотками заботы, но и легкого снобизма произнесла:

— Милый мальчик, неухоженный только.

— И опасный, надо сказать. — резюмировала разговор подруга. — Помяни мое слово, такие петры, если вовремя не женятся, могут наделать очень много нехороших дел. Не удивлюсь, если завтра он приставит тебе к виску пистолет за то, что ты интересуешься искусством, а не наукой.

— Да это ты на него нападала, а он пытался как-то выкрутиться, больше молчал.

— В том-то и вся проблема. Молчание порой хуже пистолета. А этот Петр, он настоящий ухажер или так, только цветы дарит? Я имею в виду, у тебя с ним что-то было?

Офелия многозначительно промолчала, смотря в свой стакан с кофе.

— Ты где витаешь, в каких облаках? Так было ли у тебя что-то с этим ученым-лаборантом?

Офелия рассмеялась:

— Нет, конечно. У меня с ним ничего не было — он младше меня на 18 лет. Я, конечно, прогрессивных взглядов, но не настолько же! Да и чем он может меня привлечь? Дешевыми цветами? Нет, не было у меня с ним ничего.

Подруга Офелии с некоторой завистью в голосе:

— У тебя много поклонников, и я подумала, а вдруг ты решила себе завести ради интереса молодого любовника, а почему бы нет?

Офелия, смотря в лицо подруге:

— Я сейчас вообще никого не могу себе завести, кроме Георгия! Знаешь, какой он ревнивый. Следит, чтобы я поменьше разговаривала с интересными людьми. Просто разговаривала! Он даже к нашему режиссеру меня ревнует! К этому святому человеку! Да что там к режиссеру, он меня к своему 25-летнему сыну ревнует! Хотя тот, надо сказать, не промах.

— Андрюша! Да, весьма милый молодой человек, когда молчит. А делает он это редко.