Десерт для герцога - Шнейдер Наталья "Емелюшка". Страница 10

Альбин встал, окинул взглядом своих.

– Джек, скажи, в деревне люди пропадают?

Тот пожал плечами.

– Пропадают, как и всегда. Море свою дань не забывает. Да и лес…

Он не договорил, но ухмылка Альбина показала, что тот все понял. Даже в сытые годы находились молодцы, считавшие за доблесть натянуть нос господину, а уж в голодные… Но в лесу и заблудиться несложно, и хищники.

– Дам тебе три дня вольных, повидай родителей. Приятелей старых не забудь, к родне в соседних деревнях загляни. Потом по годам расскажешь, когда, где и кто пропал.

– Понял, господин.

Ну надо же, а на вид этот Джек увалень-увальнем. Я бы его и не вспомнила, если бы руки не тянул куда не просят и сам былое не помянул.

– Завтра с утра поедешь. Пока идите, погуляйте там, я позову, когда понадобитесь.

Все трое молча поклонились и двинулись туда, где паслись кони, привязанные за поводья к поваленному бревну. Я ошарашенно посмотрела вслед стражникам. Зачем отослал людей? Что ему еще от меня надо?!

Альбин, меж тем, снова сел, не боясь испачкать шелковые штаны. Полуобернулся ко мне, уперевшись одной рукой в землю, а другую уронив на поднятое колено.

– Ты уверена, что твой отец задолжал ровно столько, сколько утверждает этот Гильем? Он показывал расписки или что-то типа того? Отец ведь умел писать? Иначе кто бы научил тебя?

Я выдохнула. Всего лишь узнать подробности дела без лишних ушей.

– Отец умел писать. – Я задумалась, перебирая воспоминания Евы. – Нет, никаких расписок Гильем не показывал. Но купеческое слово…

– Купеческое, – усмехнулся Альбин. – Контрабандист – не честный купец. Конечно, с теми налогами, которые установил его величество… – Он осекся. – Словом, я бы не верил на слово тому, кто совершенно точно уже обманул, пусть не тебя, а корону.

Сравнил! Кто ж не обманывал корону! Но, с другой стороны, я действительно не видела никаких расписок. Не может ли быть, что мне, в смысле Еве, навешали на уши лапши, а та, привыкнув верить людям, купилась?

Снова заныл ожог, я машинально коснулась его, поморщившись. Обманул Гильем Еву или нет, но угроза была нешуточной. И она никуда не делась, больше того, из-за меня погибли два человека Гильема. Ева и не знала, что он оставил кого-то за ней присматривать, сам-то уплыл, дела не ждут.

– Что такое? – поинтересовался Альбин.

Я мотнула головой, давая понять, что ничего серьезного. Не до того пока было, мысли скакали в голове, и я никак не могла их упорядочить.

Можно ли мне возвращаться сейчас домой? Не просто можно, но нужно, там же младшие. Что с ними сделает Гильем, когда вернется, и узнает, что я исчезла, а те, кто должен за мной присматривать, мертвы? Узнает ли он, что они мертвы? Если стражники бросят тела как есть – узнает, о двоих пришлых посреди дороги, убитых то ли молнией, то ли магией, будет судачить вся округа. Свяжет ли он эти смерти со мной? Непонятно. С одной стороны, я определенно не маг: даже если бы мамина магия во мне проснулась, учить некому. И я тем более не воин, а эти двое – воины-маги, иначе бы Альбин не счел их опасными для себя даже в ситуации «застали без штанов». С другой – если его телохранители расскажут приятелям о случившемся, слухи дойдут и до Гильема, когда он вернется, даром что он не местный.

Альбин стремительно наклонился, и прежде чем я успела отпрянуть, ухватил за запястье, потянул на себя так, что я едва не свалилась. Бесцеремонно задрал мне рукав, присвистнул, глядя на покрытую желтыми разводами повязку.

– Покажи-ка.

Он попытался развязать узел, но едва выпустил запястье, я отдернула руку. За все прошедшее время Ева ни разу не трогала повязку, мылась, стараясь не мочить предплечье. Даже думать не хотелось о том, каково будет отдирать прилипшую к ожогу ткань.

Ева вообще мало что понимала в лечении. Намазала ожог толстым слоем жира, чего вовсе нельзя делать, замотала льняной тряпицей – вот и все. С другой стороны, откуда бы ей знать, как следует обращаться с ожогами? Это у меня мама врач, а она свою не помнила.

Я попыталась встать, но Альбин снова сцапал меня одним стремительным хищным движением.

– Отпустите, пожалуйста, – взмолилась я. – Там нет ничего страшного.

Он уже помог так, что теперь хоть в омут. Ну да, те бы двое просто так бы меня не отпустили и, возможно, только вмешательство людей Альбина уберегло меня от насилия. Только и он не облако в штанах, неизвестно, какой платы за помощь потребует, и Гильем за смерть своих людей отыграется.

– Обожглась, на кухне это бывает. До свадьбы заживет.

Он хмыкнул, до меня дошло, что именно я брякнула, и лицо снова запылало. Что ж ты будешь делать! Как бы отвязаться от него под любым благовидным предлогом? Не к добру этот внезапный интерес. Не повесил – на том и спасибо, и пусть вообще забудет о моем существовании. И я постараюсь о нем забыть, хотя забудешь такого, как же!

– Угу, проверяла, насколько горяча кочерга, – хмыкнул он. – Покажи, тебе говорят! И даже не думай удрать, догоню – хуже будет.

– Еще хуже? – не удержалась я.

В самом деле, кроме тех проблем, что уже были, прибавилось ненужное внимание герцогского сынка. Денег я так и не добыла. Два трупа, вину за которые могут повесить на меня А последние вопросы Альбина наводили на мысль – даже если каким-то чудом и достану нужную сумму, она мне не слишком поможет. Этот Гильем из тех, кто чует беззащитность, точно акула каплю крови в морской воде, и как та акула не остановится, пока не сожрет. Вполне может быть, что и найдись у Евы деньги, свободу она все же потеряла бы. Просто потому, что Гильем может продать ее приятелю, а деньги не пахнут. Вступиться-то некому.

Но вместо того, чтобы паковать вещи и обдумывать план побега, я сижу тут с человеком, который точно так же волен сделать со мной и младшими все, что ему заблагорассудится. И мету языком, когда следовало бы его придержать.

Или есть кому вступиться? Господам нет дела до наших бед. И герцогская стража защищает не людей, живущих на этой земле, а землю и самого лорда от посягательств тех, кто равен ему силой. Но Альбин уже заинтересовался и контрабандой, и Гильемом. Вдруг настолько сильно, чтобы вмешаться, и тогда два хищника сожрут друг друга?

Но что станет с моей семьей, когда она окажется между двумя кликами магов, выясняющих отношения? Надо хватать младших и пристраивать их у родичей любой ценой. Глядишь, пока мы прячемся, Альбин и разберется с контрабандистами.

В ответ на мое «еще хуже» Альбин снова неопределенно хмыкнул, и я сжалась, ожидая вспышки гнева. Но он молча разматывал повязку, пока не остался последний слой, намертво присохший к ране.

– Подожди минуту. – Он встал и направился к лошади, привязанной неподалеку. Его люди сидели кружком там же, о чем-то едва слышно переговариваясь и, казалось, вовсе не обращали внимания ни на меня, ни на своего господина.

Я взялась за край бинта, раздумывая, не сдернуть ли его махом, чтобы не мешался, и не рвануть ли прочь. Мало ли чем там Альбин грозился, пусть сперва догонят, по кустам не больно-то поскачешь.

Нет. Никто и не будет гоняться за мной по кустам. Просто доедут до трактира раньше, чем я туда добегу. Альбин дождется меня у моего дома и даст волю гневу. Значит, придется вытерпеть его любопытство. Или все-таки попытаться подбить его заняться Гильемом? Как это сделать?

Альбин вернулся с небольшим мешком. Достал серебряную, богато инкрустированную флягу. Любопытно, зачем он ее с собой вез, наверняка ведь знает, где в этом лесу родники. Развязал тесемку вокруг кожаного кружка, накрывшего горлышко фляги, выдернул пробку. Звук раздался, будто вытащили застрявший палец из пустой бутылки. Но прежде, чем я успела задуматься, зачем возить с собой флягу без воды, Альбин повел ладонью над горлышком и внутри негромко плеснуло.

Интересно, ему нужен был сосуд, чтобы призвать воду, или так просто удобнее потом с ней обращаться?

– Пить хочешь? – поинтересовался Альбин.

– Спасибо, нет.