Попаданка в стране драконов (СИ) - Тараканова Тася. Страница 11

Какой-то шорох заставил Эрвина очнуться. Он открыл глаза и наткнулся взглядом на Илию. Тот стоял, слегка покачиваясь, и в упор смотрел на ночного гостя. Эрвин вздрогнул от неожиданности: как этот недоумок смог незаметно подойти к нему?

— Что нашел? — Илия заметно растягивал слова заплетающим языком.

— Ничего, — Эрвин поморщился. Неужели он недостаточно напоил этого бугая?

— Я вижу, — взгляд Илии буравил Эрвина, — тебе повезло больше.

— Ты о чём? — Эрвин нахмурился.

— Я тут давно всё перерыл, — хмыкнул Илия.

«А этот парень вовсе не так глуп, каким прикидывается!» — подумал Эрвин.

— Что я, дурак, что ли, просто так тут торчать? — самодовольно произнес гвардеец.

— Ты прав, дружище: тут ничего нет, — Эрвин улыбнулся.

— Стой! Дай мне! — Илия вскинул огнестрел. — Что ты там сунул в карман? Давай, живо!

Эрвин смотрел на оружие, покачивавшееся в руках Кривоноса. Отдать единственную вещь, оставшуюся от деда, в чужие загребущие руки? Он вытащил часы из кармана.

— Ты про это? — Эрвин покачал часы на цепочке. — Они мои.

— Были твои, а станут мои. Кидай, — Илия набычился.

— Руки-то освободи. Не поймаешь — разобьются, — Эрвин старался казаться спокойным.

— Клади на пол, а сам отойди в сторону, — ответил гвардеец.

Ночной гость аккуратно положил часы на пол, встал и отошел.

— Вообще-то, я тебя пристрелить могу как вора, понял?

Илия, пьяно покачиваясь, приблизился к заветным часам. — И меня за это еще наградят!

— Я бы не стал так торопиться.

— Да ладно, шучу я! — сказал Илия, забирая часы. — В следующий раз, может, еще чего нароешь. Я не жадный.

Эрвин старался не выдать своих чувств. Дедовские часы — вещь, которую бабушка чудом смогла сберечь от ищеек охранки, — перекочевали в карман тупоголового гвардейца.

— Иди вперед давай! — прикрикнул Илия.

Эрвин двинулся между стеллажами, свернул в один проход, в другой. Гвардеец с трудом поспевал за ним. Около самого выхода из хранилища Эрвин притормозил и потянул тяжелую дверь на себя. Илия подошел ближе. Эрвин резко повернулся, выбил оружие из рук гвардейца, бросился на него и сбил с ног.

Вышнев не был маменькиным сынком, улица всегда была его вторым домом, а уличные стычки — одно из любимых развлечений. Илия не ожидал такого напора — он оказался намного слабее. Несмотря на внушительную комплекцию, жизнь его протекала вдали от пустырей и подворотен. Родители, зная, что их отпрыск трусоват, всячески оберегали любимое чадо от ненужного общения.

Эрвин придавил Илию к полу — от ярости он не контролировал себя. Тот захрипел, вытаращив глаза.

— Пусти, — прошептал он, — я покажу ключи. Ты же их ищешь?

Эрвин запустил руку в карман гвардейца, вытащил часы и размахнулся, чтобы врезать в лицо. Илия пугливо втянул голову в плечи.

— Это я спрятал ключи, специально! — всхлипнул он, дрожа.

Эрвин, тяжело дыша, остановился, встал, подобрал огнестрел.

— Подравнять бы твой нос под фамилию, гад! Ладно, иди показывай, — сквозь зубы процедил Эрвин, взяв Илию на прицел. — Только попробуй дернуться!

Гвардеец не обманул: в самом дальнем углу в полу оказался замаскированный тайник. Илия вытащил объемистый деревянный ящик, в котором действительно лежали ключи. От радости Эрвин чуть не выронил ружье. Сколько же тут ключей! И совсем древних, изъеденных ржавчиной, и вполне новых, маленьких, больших и даже почти игрушечных, как ключики от шкатулки.

Эрвин лихорадочно перебирал ключи. Илия стоял невдалеке и хлюпал носом, из которого сочилась кровь. Он был так напуган, что не смел даже пошевелиться. Гвардеец ждал указаний, словно щенок, которого за провинность наказал хозяин. Внезапно воодушевление, в котором пребывал Эрвин, сменилось заминкой. Как определить, какие из ключей принадлежали деду? Это же не магнит, к рукам не прилипнет. Илия, напряженно наблюдавший за приятелем, уловил перемену в его настроении.

— Нам говорили, ключ дверника никому не подчиняется, кроме самого дверника. Ты разве не знаешь? — спросил Илия.

Эрвин застыл. Почему он решил, что если найдет ключи деда, то откроет дверь в другой мир? Разве это возможно? Кривонос прав: ключ слушается лишь того, кому принадлежит. А что Эрвин возомнил о себе? Он не владелец ключа. Зачем только полез в хранилище?

Илия снова хлюпнул носом. Эрвин неприязненно покосился на него. Кого он слушает? Эту размазню? Так просто внук дверника не сдастся. Клочок бумаги, на котором Эрвин зарисовал форму замочной скважины и ширину двери в тайном убежище деда, уже в руках. Ничего, здесь найдутся подходящие образцы, он не уйдет налегке.

Парень расталкивал по карманам куртки подходящие по длине ключи, краем глаза следил за гвардейцем. Хорошо, что не наболтал лишнего Кривоносу. Эрвина и так три года разыскивают как уклониста. Родной дом стал чужим. Мало ему ищеек Высотомера, теперь прибавился еще один враг. То, что Кривонос будет мстить, ясно как драконий хвост.

— Сиди здесь до утра! — гаркнул Эрвин гвардейцу, пнул ногой злосчастный ящик, подобрал огнестрел Илии и двинулся вон из хранилища. — Вякнешь про меня, я в долгу не останусь, — припечатал напоследок.

На улице хозяйничала ночь. Прохладный ветер приятно освежал лицо. Удушающая вонь старого бункера осталась позади. Эрвин вдохнул полной грудью, бросил огнестрел в кусты и скрылся в ночной темноте. Войлочная обувь скрывала его шаги, но это не радовало. Эрвин знал: рано или поздно Илия донесет на него. И когда внука дверника найдут, ему определят место, которое он совсем не собирался занимать…

Глава 4. Волшебный цветок

Приступ паники, который предчувствовала Соня, начался незамедлительно после ухода Ларри. Она осталась одна. В первый день Соня ещё старалась держаться: изучила дом, перемерила вещи сестры Ларри перед небольшим старым зеркалом, подобрала себе цветастую широкую юбку и кофточку с длинным рукавом, осмелилась сходить к ручью, побродила в лесу недалеко от домика. Вниз по тропе, к Межгорью, идти не решилась, хотя к тропинке, которая вела к людям, ее тянуло с неодолимой силой. Верный Горыныч сопровождал Соню повсюду: ходил к ручью, топтался около дома, бродил по полянке.

Стремительно наступившая ночь расставила всё по своим местам. Соня почувствовала удушающие объятия страха. Заснуть не получалось почти до утра, ночные звуки и шорохи не давали сомкнуть глаз. Соня, в сущности, еще никогда не оставалась одна так надолго — рядом всегда были люди. Дома — бабушка и мама, в школе — одноклассники и море ребят. На улице, во дворе, в магазине — везде и всюду ее окружали люди. Это было естественно, просто и обыденно.

Сейчас, в лесной глуши, в домике на краю поляны, она была совершенно одна, если не считать зверя из ее детских сказок. И одиночество оказалось оглушительным и невыносимым. Теперь даже та первая ночь в незнакомой стране в лесу под открытым небом показалась счастливой, потому что рядом был Эрвин.

Промаявшись до рассвета, Соня к утру в изнеможении заснула. Потом целый день провела почти в бессознательном состоянии, чтобы следующую ночь встретить в таком же страхе и оцепенении. Лежа на неудобной тахте, без конца думая о доме, она прислушивалась к ночным звукам, доносившимся из леса, вставала, на цыпочках подкрадывалась к окну, с затаенным волнением оглядывала поляну, облегченно вздыхала, видя спящего около крыльца Горыныча, вновь укладывалась, опять прислушивалась, вставала — и так по кругу всю ночь.

Привычки быть одной не возникало. Успокоение приходило только от вездесущего Горыныча, который ночью частенько спал у порога, а днем, переваливаясь на толстых лапах, бродил за Соней в надежде получать какое-нибудь лакомство из ее рук. Когда Горыныч удалялся в лес по своим делам, Соня испытывала сильнейшую тревогу, переходящую в безмолвную истерику. И только возвращение дракона дарило покой измученному сердцу, как утренняя заря, неизменно и преданно взирающая на невольную гостью из чужого мира.